Саша Вайсс - Кровь моего врага
– Ты не умеешь проигрывать, да? – От ехидного смешка за спиной Мартена пронизала судорога злобы. Пинок под зад! Ему! Снова вскочив на ноги, дху развернулся к своим подручным.
– Что вы стоите?! – рявкнул он, видя в их глазах явную насмешку. – Убейте его! Эта мразь умрет! Умрет прямо сейчас!
– Хватит. Время детских игр прошло, – в ночной тишине прозвучал голос, от которого содрогнулся даже Мартен. Что-то было не так. Руки вампира взметнулись вверх, и в неясном свете луны блеснули когти. – Повеселимся по-настоящему?
Не успел Мартен моргнуть, не успел поднять оружие, чтобы отразить удар, как перед ним зажглись два глаза. Вспышка адской боли – и дху рухнул на землю, выронив оружие из рук.
Черная смерть тем временем неслась дальше, порождая истошные предсмертные крики. Песчаным вихрем пронесшись мимо магов, Хафиз подлетел к одному из воинов, стоявшему поодаль, и нанизал его на когти, перед этим перерезав горло другому, прыгнувшему сзади.
– Нравится? – прорычал он, оторвав кричащего дху от земли и потрясая им, словно тряпкой. – Ненавижу эльфов. Всех. Светлые, темные – все одно. Ничтожества. Жалкие подобия Древних. – Когтем указательного пальца он методично прокалывал беззащитное тело воина. Когда ноги жертвы перестали дергаться, Хафиз сбросил труп на землю и повернулся к остальным, с нескрываемым ужасом взиравшим на него.
– Да что вы стоите?! Тупые твари! Сделайте что-нибудь! – заорал Мартен, но неожиданно почувствовал, что его тело перестало слушаться. Это была даже не магия. Упырь источал древнюю силу, волю, подчинявшую себе любого поблизости. Он был непобедим.
– Мальчик… – Вампир обратился к юнцу, выглядывавшему из-за дерева. – …собирай палатку. Мы идем дальше. И не смейте меня преследовать, – сообщил он, аккуратно слизнув кровь с длинных пальцев.
Окровавленные ладони скользили по грязи, смешанной с влажной жухлой травой. Правый бок онемел, а по серебристой ткани камзола растекалось багровое пятно. Но, несмотря на это, Мартен все же приподнялся на локтях. Ему хватило одного взгляда, чтобы испустить дикий, хриплый от бессильной злобы крик.
Половина отряда, того самого, чей состав отбирала сама верховная жрица, была мертва. Уничтожена, изрезана на куски, с легкостью выпотрошена каким-то вампиром. Кровавыми кусками лежала среди поломанных кустов и серых, поросших мхом сосен. В живых остались лишь самые стойкие: раненый воин, пытавшийся подняться с колен в метре от Мартена, Тирит, прислонившийся к стволу дерева, Аллис и еще один маг, стоявшие поодаль. Мартен презрительно фыркнул. Уж он-то знал – последние трое во время битвы даже пальцем не шевельнули, предоставив отдуваться остальным.
– Тирит! Ти-и-ири-ит!!! – Он повелительно шлепнул рукой по грязи. – Иди сюда!
Тирит кивнул и неторопливо двинулся к командиру. «Неужто снова провал? – крутилось в голове Мартена, пока воин осторожно помогал ему подняться. – Неужто снова придется возвращаться в Ущелье Кошмаров с пустыми руками, смотреть в глаза жрицы и извиняться, извиняться, бесконечно ползать у ее ног…»
– Возвращаемся в Ущелье… – хрипло выдохнул он, обхватив Тирита за широкие плечи. Подняв глаза на лицо воина, он недоуменно вскинул брови. Тирит улыбался.
В следующий момент холод стали прошил Мартена насквозь, заставив согнуться от силы удара. Затем последовал второй. Бессильно упав на колени, Мартен поднял взгляд на Тирита. Его улыбка стала еще шире.
– Твое время истекло. – Ветер взметнул белый хвост волос. – Так просила передать Арханна.
Над ним взмыла сабля, затем ухнула вниз, с воем рассекая воздух.
Последнее, что запомнил Мартен перед тем, как его голова, подпрыгивая, покатилась по травяным кочкам, было безобразное лицо Аллиса. Его рот кривился в усмешке, а губы беззвучно шевелились.
«Разговор окончен, – говорил он. – Разговор окончен, одноглазый урод».
– Продолжаем идти на север, – провозгласил Тирит, брезгливо стряхнув кровь с клинка. – Раненого телепортируем в Ущелье с просьбой о подкреплении. Дополнительный отряд сможет найти нас в Свирдире. У Могильников. – Осмотревшись вокруг, он сморщил нос. – Аллис. Трупы сжечь.
Плечо дико ныло. Оно мучило пару дней и совершенно бессонных ночей с момента той злополучной стычки с дху. Отогнув зачерствевшую корку повязки, Линд зашипел от непереносимой боли. Рана под пропитанной кровью тканью сочилась гноем и странно пахла, наводя на жуткие мысли о заражении. Безуспешно попытавшись сжать левую руку, он покосился на Хафиза. Тому было, как всегда, плевать. Зябко укутавшись, вампир сидел в палатке, сощурив глаза, точно ленивый кот. Создания поблизости его слабо трогали.
Издав крик боли, Линд отодрал повязку до конца, накрыл липкую рану здоровой рукой и прошептал заклинание исцеления – единственное, чему он научился у отца. Рваные края раны тут же защипало, кровь свернулась, образовав корку, но на этом все заклинание и закончилось. Оно не принесло даже временного облегчения. Линд стиснул зубы и попробовал еще раз, несмотря на быстро иссякавшие силы. Ничего. Никакого результата. Дело было плохо.
Тихо выругавшись, жрец замотал рану обратно и присел на ствол поваленного дерева. То, что заклинание не помогало, значило лишь одно. Клинок дху был отравлен, и помочь могло только чудо. Или более сильная магия, которую в этой стране было не сыскать днем с огнем. Или противоядие, которое было лишь у дху. Линд закрыл лицо грязными ладонями и судорожно выдохнул, стараясь взять себя в руки.
Огонь потрескивал в камине, обгладывая сухие поленья, танцуя в полумраке тесной бревенчатой комнаты. Узкие окна были закрыты и плотно зашторены. На кровати лежало гнездо из толстых ватных одеял, меж которых ютились еще теплые грелки.
Тяжело дыша, Линд перевернулся на спину и уставился в плавающий извивающийся потолок. Горячечный бред начинался с новой силой. Казалось, жар плавил все внутренности, пульсируя в венах под кожей, а воздух вокруг раскалился до предела, до марева, полный нестерпимой вони от гнойника на распухшем плече. Линд медленно сходил с ума.
Бревна на потолке крутанулись еще раз, словно черви, отчего Линд чуть не сблевал. Левое плечо и руку он перестал чувствовать еще вчера… Хотя, может, это произошло позавчера? Или два дня назад? Кто знал… Тогда он еще держался молодцом, мог стоять на ногах без посторонней помощи и, несмотря на жар, тащился за милордом. Теперь же он хотел лишь одного: умереть. И как можно быстрее.
В мареве над кроватью возникла темная фигура, похожая на размытый кусок тумана.
– Сильно болит? – раздался знакомый строгий голос.
Линд прищурился, сделав безуспешную попытку приподняться на кровати. На мгновение в тени над ним мелькнуло бородатое лицо. Неужто это вправду был отец? Или болезнь снова сыграла над ним злую шутку?
– О… Отец?.. Отец, прости… прости меня, я был плохим сыном… я не смог сдержаться… я…
– Я не твой отец, – отрезал голос. – Ляг на правый бок.
Не успел Линд перевернуться, как его лицо исказилось.
– Ты! – Скрюченными пальцами он попытался схватить тень. – Ты! Это… Это ты убил его! Ты во всем виноват! Поганый дху! Дай добраться до тебя… Только дай…
Звонкая пощечина откинула его голову назад.
– Заткнись. Ложись на правый бок и закрой пасть.
– Да… милорд…
Перевернувшись на правый бок, Линд прикрыл глаза, чувствуя холод пальцев, снующих по шее и боку. Как только они добрались до плеча, Линд потерял их прикосновение и беспокойно пошевелился. Даже когда раздался шорох отрываемой от раны повязки, юноша не почувствовал ровным счетом ничего. Словно ни плеча, ни руки не было, словно они не принадлежали его телу. Запах гноя усилился.
– Гангрена. И заражение крови. – Неутешительный диагноз. Хотя… Линд знал его с самого начала.
– Я… умираю? – Ответ на этот вопрос он знал тоже. Как и размытая тень рядом, ответившая гробовым молчанием.
– Что… что же делать?.. – прошептал Линд скорее себе. – Я так и не успел… отомстить… не смог…
Фигура покачала головой и, легко поднявшись с кровати, удалилась во тьму.
– Ты был достойным спутником.
Был. Да, от того момента, когда о нем можно будет сказать в прошедшем времени, Линда отделяли часы. Быть может, минуты. Но… Черт возьми, он не хотел умирать! Он просто не мог умереть вот так, на кровати деревенского постоялого двора. Не отомстив. Не мог уйти, зная, что убийца его жизни и покоя будет есть, пить, радоваться воздуху, природе, деньгам – да чему угодно, в то время как сам Линд будет лежать глубоко под землей, а в его нутре будут копошиться клубки червей… Зная, что этот дху будет жить и продолжит свой путь по Внешнему Миру, забыв навсегда о каком-то жреце из Парящих Птиц. И о его слюнтяе-сыне, который так и не смог защитить отца… Или убить отца… Убить отца. Убить себя… Мысли в голове путались, неуловимо перетекая друг в друга.
