Андрей Мансуров - Конан и Слуга Золота
Признаться самому себе в том, что он в своих действиях и мечтах подпал под влияние более зрелой и амбициозной женщины, которая искусной рукой теперь направляет его действия и даже помыслы, молодой вельможа просто-напросто не имел мужества. Поэтому осознание того, что он в любой момент может отделаться от присосавшейся к нему пиявки, было жизненно необходимо: оно позволяло самооценке новоиспечённого бека оставаться на достойном уровне.
Впрочем, разве так было или будет, не во все века? Кто может уверенно сказать — кто же реально правит миром, или страной, или какой-либо организацией, ну, или, наконец, отдельным человеком — он сам…Или — его жена?
Мысли Хаттафа вновь вернулись к более насущным проблемам. К монстру. Кстати, самого монстра, подспудными усилиями всё той же руководящей им воли, он считал теперь чуть ли не средством, с помощью которого он захватит всю полноту власти, и добьётся всего, что наметил себе.
Вот именно. Он — Он! — наметил. Себе. У него впереди вся жизнь! Перспективы. Сила. Богатство. Ну, и, естественно, власть. И не власть — а ВЛАСТЬ!!!
Поэтому он, окончив доклад, поклонился с некоей даже брезгливостью, и не испросив, как было положено по этикету, разрешения, хоть всё ещё пятясь, удалился. Жалкий «султанчик» сразу исчез из его мыслей. Ему предстояла хлопотная ночь. Но он не зря поработал — всё должно пройти как надо.
Хаттаф усмехнулся про себя: вполголоса (Ну как же! Уши в стенах!)рассказывая о предстоящем жертвоприношении, он, как всегда, был крайне сдержан и всё что можно и нельзя — завуалировал… Ничего. Он знал, что остальное доделает воображение!
Уж собеседник-то понимал, о чём всё-таки идёт речь!.. Он сам почти и не думал теперь о том, что их могут услышать — ему было наплевать. А вот султанчик всё ещё переживает, бедняга — даже просит стоять поближе, так, чтобы было слышно только ему… Странно, что ему вообще нужен такой отчёт. Но ничего, Хаттаф с удовольствием сделает его: хотя бы, чтоб убедиться самому ещё раз: ничто не забыто.
Похоже, Боташ смирился с ним. И с его самостоятельностью. Проглотил нарушения этикета… А скорее, просто не обратил внимания — старичок слишком боится предстоящей ночи. Похоже, даже больше, чем сам Хаттаф. Ха-ха.
Когда роскошные створки тронного зала отделили его от султана, Советник по особым поручениям не вздохнул с облегчением, как когда-то — ему казалось теперь, что это было годы назад! — а гордо прошествовал мимо застывшей по стойке «смирно» охраны, хорошо ощущая свои силы и возможности.
Ни Боташ, ни его самоуверенный новый фаворит не обратили внимания на свежую маленькую дырочку во вновь повешенном на стену потрёпанном гобелене из Бритунии со странным названием «Торжество единорога». Как и глаза в нём. А если бы султану пришлосо в голову теперь сорвать полотно со стены, он обнаружил бы не дырочку — а дырищу, с пристроенным воронкообразным рупором для усиления любого шёпота…
* * *Стащив своего старого знакомого вниз, Конан привёл его в чувство с помощью ведра воды, за которым ему пришлось сходить на кухню.
Два перепуганных глаза, заморгав, вытаращились на киммерийца. Конан вынул кляп. Пленник даже не пытался кричать, чем подтвердил свою редкую понятливость, и, в отличии от заносчивых горцев, готовность к сотрудничеству.
Пристально посмотрев на него, отработанным «злобным» взором, и убедившись, что его слушают и понимают, варвар спросил, указав рукой:
— Куда ведёт этот ход?
— Во дворец султана! — в правдивости ответа сомневаться не приходилось. Не в пещеры же Мардука носили пленниц!
— Где женщины, которые были здесь?
— Там… Во дворце, наверное… Я не знаю. Нет, я правда не знаю! Их всегда забирают и уносят только личные телохранители Хаттаф-бека! Горцы. Они же и охраняют всегда этот ход! Нам с ними даже запрещено разговаривать…
— И где сейчас остальные телохранители, и сам… Хаттаф-бек?
— Ну… Тоже, наверное, там, во дворце!
— Когда же он вернётся сюда?
— Теперь только завтра! А, может, и послезавтра… А телохранители точно завтра.
— А как же осведомители, шпионы?
— А, эти… Нет, теперь они появятся не раньше, чем через неделю — придут за авансом, и принесут новые сведения… А расчёт за эту пар… э-э… за этих женщин они уже получили! — даже в тоне стражника сквозило презрение.
Очевидно, в организации почтенного советника была чёткая иерархия, и строгое разделение труда. Наиболее грязная и гнусная работа — наёмникам, информация по кандидатурам и наводка — со спецагента (недобрая ей память!), охрана организации — стражникам, самая же ответственная, секретная, часть — доверенным приближённым. Наверное, из родового клана Хаттаф-бека.
Что ж. Это разумно. Каждый знает ровно столько, сколько ему положено.
Повара и слуги не знают ничего. А в тонкости и суть посвящён лишь сам организатор — Хаттаф-бек, и, вероятнее всего, его любовница. Похоже, ей-то удалось приятно совместить работу с хобби… Кстати, учитывая её характер — интересно, расстроится ли шеф, узнав о её судьбе?..
Вот ему точно жаль, что не удалось лично побеседовать или расквитаться. У кого теперь узнать, где именно в подземельях дворца происходят дьявольские обряды и жертвоприношения? В том, что они-таки происходят, варвар теперь не сомневался, считая версию Шеймоса вполне логичной, и инстинктивно чуя смертельную опасность, нависшую грозовой тучей над любимой женщиной.
Задав на всякий случай своему спелёнутому, словно младенец, пленнику ещё пару вопросов, и убедившись, что дальше охраны особняка его знания не распространяются, Конан понял, что нужды в пленнике больше нет. Можно, значит, свидетеля убирать.
Но убивать беззащитного, пусть и врага, было не в правилах киммерийца. Хотя в бою он разил без пощады, пленника убить у него не поднималась рука. С другой строны, и отпускать его сейчас никак нельзя. Никто не должен предупредить негодяев! Что возмездие уже движется к ним. В виде могучей северной боевой машины.
Поэтому Конан затолкал кляп обратно в рот сардара понадёжней, проверил узлы на руках и ногах, и оттащил в одну из комнат первого этажа.
Осмотр подвалов больше ничего полезного не дал.
Вернулся Ринат, оставивший своих людей у входной двери. Он подтвердил то, что варвар и так знал: в доме больше никого нет.
— Заведи всех твоих вовнутрь. Двое-трое пусть стерегут дверь. Остальные — этот подземный ход. Ждите меня три часа. Если за это время кто-нибудь попытается войти через парадное — впускайте, и вяжите. Если сможете. Если нет — убивайте без пощады! Честные люди в этот дом не заходят! А, да. Сардара, который вон там — не трогайте.
Теперь об этом туннеле: если из него, — Конан указал на чёрное отверстие за косяком люка, — кто-то, кроме меня будет пытаться выйти — тоже убивайте! Но — только мужчин! Женщин лишь связывать и затыкать рты! Потом, когда через три часа будете отсюда уходить, заберёте их с собой, и доставите… Э-э… нанимателю.
Ну а если за эти три часа ни я, ни женщины, ни вообще кто-либо, отсюда не появится, можете считать работу выполненной, и убираться из этого дома. Главное — сами в этот лаз не суйтесь: можете сделать хуже и мне и себе! И дольше трёх часов не ждите — а то у них смена. Всё понятно?
— Да, Конан! Одно только объясни: на черта нашему… нанимателю эти женщины? И что делать с ними потом?
— Хм… Честно говоря, не знаю. Просто может случиться так, что я буду прикрывать бегство оттуда нескольких женщин. Конечно, если мне удастся до них добраться, и они… будут ещё живы.
Как там что получится — я не знаю. Но если женщины выйдут, вы должны сохранить их живыми! Пусть этот старый… ваш начальник, или наниматель сам с ними разберётся. Если, конечно, я не вернусь! Вообще-то в этом случае дня через два их можно просто отпустить, или отослать из города.
— Ладно, я понял. Лучше возвращайся сам! Ну, удачи тебе! — на суровом загорелом дочерна лице Рината проступила открытая широкая улыбка.
Конан крепко пожал протянутую руку, улыбнувшись молчаливому и невозмутимо справлявшемуся с любой работой, командиру таких неотёсанных и грубых с виду, но таких надёжных и хватких в деле головорезов.
Да, с Ринатом и его людьми было просто и удобно работать. Киммериец подумал, что если когда придётся набирать себе команду, или отряд, вот таких ему и надо: страшных и неприветливых снаружи, но надёжных, молчаливых, крепких и смелых. Готовых сражаться плечом к плечу с друзьями, как бы там не сложилось, до самого конца.
Впрочем, о чём это он? Ведь он — волк-одиночка! Привык во всём полагаться только… Хотя… Есть свои плюсы и в действиях командой! И возможностей больше. И добычу можно захватить — покрупней. И отбить, если что, даже защищённую… Ладно, позже!
Чувствуя странную лёгкую грусть, и смутно надеясь, что они ещё встретятся, Конан кивнул головой, и произнёс:
