Владимир Стрельников - Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
Боровое, Новосибирская область
Василий Ромашкин
Когда-то Новосибирск был огромным городом. Но после Катастрофы выжившие отселились от мертвого городища и стали строить жилища вверх по Оби. Бывшие поселки превратились в небольшие по старым меркам города. Вот в одном из них, в Боровом, и был аэродром, способный принимать дирижабли.
Девушки направятся в Сосновку, на противоположный берег Оби. Там расположен медицинский институт, и именно туда их направили от Северного Союза, как раз по пути следования нашего рейса. Раз уж девушки засветились как целительницы и хотят ими стать по-настоящему, врачебный диплом им просто необходим. Так что им еще учиться и учиться.
После посадки в Боровом старпом недовольно поглядел на меня и Виктора, застывших перед ним по стойке «смирно».
– Так, орлы. Проводите девчонок до общаги, сдадите коменданту. И назад, ясно? И не вздумайте снова устраивать перестрелку, не ищите для этого бандитов и работорговцев, некогда нам. Оставьте немного работы для полиции.
– Сделаем, как надо, Марк Степаныч, – ответил я, оглянувшись на сонного Витьку. По-моему, его тоже девчонки навестили, чтобы отблагодарить. Надо будет расколоть. Обычно ему хватает трех часов, чтобы отоспаться. – Ну, так мы потопали?
– Действуйте! – величественно кивнул старпом, и я, как и сказал, потопал к трапу…
Два уже немолодых мужика смотрели сквозь широкие иллюминаторы на то, как пара их бортстрелков грузит небогатый багаж двух молодых девушек, которых они перевозили сюда, в Сибирь. Целительницам (а эти девицы и правда оказались парой целительниц) представителем авиакомпании был предложен почти стандартный контракт. Который в данном случае был заключен от имени Северного Союза. Почти, потому что выкуп из рабства, точнее, возврат денежного долга, отсутствовал. Местный суд приговорил рабовладелицу – хозяйку борделя к казни через повешение, отрабатывающим долг девушкам выписали «вольный лист», всем пятнадцати! Девочек, найденных в цокольном этаже, за счет заведения отправили в больницу, после чего их должны были отвезти или к родным, или в родной город. Опять же, за счет бывшей владелицы борделя. У нее в кубышке оказалось немало денег, счет в местном банке был приличным.
– Как думаешь, ничего не учудят эти бойцы? – усмехнувшись в густые усы, спросил капитан старпома и засунул в рот пустую трубку, прикусив чубук крепкими желтоватыми зубами.
– Здесь? Вряд ли, – тоже усмехнулся старпом, садясь во вращающееся кресло. – Мне вот интересно все же, были девчонки на посту или не были? Боцман клянется, что ощущал запах духов.
– Да были, скорее всего. Себя молодым вспомни, кто из Африки шаманшу спер и в каюте прятал, пока до дома довез? Как ты сумел такую девку околдовать, а? – Кэп от души рассмеялся, а старпом вытащил из кармана портмоне, открыл фотки и улыбнулся.
На одной из них, самой потрепанной, смеялась совсем юная африканочка. Да, он тогда сумел умыкнуть ее из племени и привезти домой. Мало того, женился, у него с Наоми пятеро детей, три сына и две уже взрослые красавицы-дочери.
– Я тебе секрет открою. Меня боцман тогда прикрыл. И помогал.
– Да ты что? Ерофеич? Как ты его на такое сбаламутил? – Кэп покачал головой, вспоминая крепкого седого мужичину, боцмана и старшего оператора загрузки «Неугомонного». – Вы ведь тогда по лезвию прошли, карантин же был жесточайший.
– Ну, я об этом не говорил, но за это шесть лет в «нетопырях» оттарабанил. Сразу после приземления доложился по команде, Наоми в госпиталь, в инфекционку, на карантин на полгода. А меня в дисбат. – Старпом вспомнил не самые веселые времена своей жизни, когда он на крохотном дирижабле возил малые группы таких же провинившихся, как сам, в старые города. Стоянки прямо на центральных площадях, порой атаки неупокоев, порой просто банды. Бои, гибель товарищей – и все ради любви. Ради той чернокожей красавицы, которая ждала его из рейсов на базе в глухом таежном поселке в Монтане. Ради той, кого он полюбил так, что смог решиться на подобную авантюру…
2 июля 2241 года, пятница
Сосновка, Новосибирская область
Василий Ромашкин
– Ну вот, девушки, тут наши пути расходятся. – Я обнял Гулю, поцеловал ее в губы. Ли Мэй целовал Витька. Потом мы махнулись девушками, и я обнял изящную китаяночку, которая заплела волосы в сложную косу. – Счастья вам, девчонки. И не бойтесь никого, тут вы среди своих. И это… – Я оглянулся на напарника, и тот вытащил из сумки две кожаные кобуры. – Вот. Возьмите. Свободные женщины не должны ходить безоружными. Это ТТ Алма-Атинского арсенала. Хорошие машинки, простые и надежные. Под люгеровскую «девятку». Патронов в любой лавке навалом.
– Спасибо! – Девушки скромно взяли подарки. И я понял, что если Ли Мэй эту модель не знает, то Гуля точно с подобным пистолетом сталкивалась. По крайней мере, умело вытащила магазин, проверила патронник. – Спасибо, ребята!
Подождав, когда девушки исчезнут за проходной медицинского института, мы с Виктором потопали к пристани. Обратно через Обь, и в порт. А там – отоспаться надо маленько перед вылетом.
7 июля 2241 года, среда
Сосновка, Новосибирская область
Ли Мэй и Гуля
Почти на неделю обеих целительниц захлестнула кутерьма – знакомство с куратором, въезд в общагу, получение белья, новые знакомства, начало учебы и многое другое. И потому только сейчас, поздним вечером, вернувшись из шумной студенческой столовой, Ли Мэй спросила у Гули:
– Сестра, а почему мы отпустили этих парней? Мы ведь могли попробовать?..
– Нет, сестра. Они помнили бы, что мы были проститутками, и мы бы всю жизнь вспоминали об этом. Очень сложно обрести счастье в такой ситуации. Очень. Успеем найти мужей, сестра.
– А почему ты так хотела ребенка от Василия? Ведь ты специально меня подговаривала при малейшей возможности раскручивать парня на секс и сделать так, чтобы он оставил в тебе семя? – Китаяночка подтянула коленки к подбородку, обняла их руками и с интересом уставилась на названую сестру. – Интересно, у тебя получилось?
– Получилось! – улыбнулась красавица-уйгурка. – Василий очень сильный некромант, он даже не понимает своей мощи. Я ведь не просто менталистка-целительница. Я внучка великого шамана и порой могу видеть будущее. Наш сын станет могучим батыром, сильным и красивым, как отец.
– А откуда ты узнала, что уже беременна? Дух деда сказал? – Ли Мэй была удивлена.
– Да нет! – расхохоталась Гуля. – На медосмотре обрадовали, когда меня гинеколог осматривала. Она и сказала, что я беременна. Точно, тест подтвердил. Так что Василий, кроме того, что подарил мне свободу, еще подарил сына.
И девчонки счастливо засмеялись. Ведь хорошо то, что хорошо заканчивается. А этот эпизод их жизни закончился очень хорошо.
10 июля 2241 года, суббота
На борту дирижабля «Горнорудный»
Василий Ромашкин
«Горнорудный» обходил грозу. Мощный, высоченный фронт начинался на высоте примерно три тысячи метров и поднимался чуть ли не до пятнадцати, а шириной был около пятисот километров. Попадать в такую кашу нам было совершенно не с руки, и потому мы потопали севернее, подальше от склонов азиатских хребтов, на которые оперся фронт.
Под нами проплывала древняя пустыня, кое-где перечеркнутая сухими руслами – узбоями – и остатками старых городов и дорог. Железнодорожные пути разобрали, рельсы пустили на металл, а шпалы пригодились во всевозможном строительстве. Разбирать железные дороги проще, чем добывать материалы в старых городах. И развалин нет, и неупокои обычно не водятся.
Но так было не везде, на месте одной узловой станции образовался целый город из собравшихся в новом тупике поездов. В вагонах лет тридцать жили люди, целое поколение выросло в этом богом забытом улусе Казахстана.
Они даже несколько атак новых кочевников отбили, оружием-то им в свое время армейцы помогли. И только после того как жизнь более-менее вошла в нормальное русло, из Сарая-Вагона начал разъезжаться народ. Но все не уехали.
Вокруг лежали распаханные поля, неподалеку был старый карьер пусть с фиговым, но углем, позволяющим топить печки, текла небольшая речушка, снабжавшая поселение водой. Так что в Сарай-Вагоне до сих пор жили тысяч двадцать, ремонтируя и перекрашивая древние вагоны. Вот сейчас мы как раз проходили над этим городишкой, пусть слегонца и чокнутым со всеми своими жителями, но веселым, трудолюбивым и шебутным.
