Александр Мазин - Возвращение ярла
Глава шестнадцатая
Закрытая территория зоны «Мидгард». Форсированные методы военной подготовки (продолжение)
– Очень хорошо! – воскликнул мастер. – Отдых!
Санёк не очень понял, что именно хорошо. Боккен его до шеи мастера не дотянулся, зато шест мастера оружия неслабо приложил по голени.
Но предложение отдохнуть Санёк принял с охотой. Прям-таки осел на пол, потирая ушибленную ногу. Мастер опустился рядом, на корточки.
– Можно вопросик? – поинтересовался Санёк.
– Валяй.
– Как можно научить владению оружием за три дня?
– Ты уже спрашивал, – щучье лицо мастера искривила усмешка, от которой хищное лицо это не стало симпатичнее. Скорее, наоборот. – Кое-чему я тебя уже научил, верно?
Так и есть. Научил. За каких-то два дня Санёк наловчился орудовать шестом, копьем, мечом деревянным и железным примерно как ракеткой для пинг-понга. Не то чтобы Санёк хорошо играл в настольный теннис… Так, на любительском уровне. Но крутил и резал, не задумываясь о ракетке. Теперь примерно то же произошло с оружием, которым он пользовался. Тупой железный меч больше не был для Санька тяжелым и неэргономичным предметом. Он стал средством, а еще вернее – посредником для выполнения задачи. Например, задачи отрубания (условного, само собой) ноги мастера оружия. Или отражения чужого удара. Да, превосходство мастера оставалось таким же неоспоримым, как и в начале обучения, а пропущенные удары – такими же болезненными, но Санёк уже начал получать удовольствие от самой игры и от себя – в ней. Да, он каждый раз проигрывал. Но уже не так глупо и коряво, как раньше.
Оставалось только не думать о том, что в настоящей схватке это будет уже не проигрыш, а увечье или смерть. Или все же там, в Игре, схватка тоже будет не настоящей, а виртуальной? А может, все это – виртуал. Нет никакого зала, а щучьелицый мастер оружия – всего лишь галлюцинация? Хрен знает, что было намешано в том питье, которое он выпил.
Но озвучивать эти мысли Санёк не стал.
– Я спрашиваю не о том, можно ли научить драться за три дня, – сказал он. – Я спрашиваю: как это может быть?
– Вообще-то говорить о таких вещах с учениками не положено, – лениво проговорил мастер. – Но для тебя, малыш, я сделаю исключение. Потому что ты мне понравился… Не напрягайся. Не в этом смысле, – еще одна ухмылка. – Из тебя может выйти толк. Не исключаю, что при очень большом везении из тебя даже может получиться мастер. И не надувайся от важности! Твоей заслуги в этом не больше, чем в том, что у тебя такая смазливая мордашка. Скажи мне, малыш, что ты знаешь о генетике?..
Объяснение мастера было столь же логично, сколь и фантастично. Мол, есть такая штука – генная память. И память эту, как оказалось, можно разбудить. Вроде как в человеческом геноме записано все, через что прошли его носители. За миллионы лет. То есть не за миллионы, конечно, и не всё. Это только теоретически. Теоретически, как сообщил мастер оружия, считается, что всё нынешнее человечество, по крайней мере – население Евразийского континента, произошло от сравнительно небольшого сообщества хомо сапиенсов, обитавших где-то в Северной Африке чуть ли не десять тысяч лет назад. А десять тысяч лет – такой срок, для которого никакого генома не хватит. Так что на самом деле новая информация непрерывно наслаивалась на старую, а старая стиралась с течением времени, если в ней не было необходимости. Примерно как система очистки компьютера удаляет ненужные тэги и неиспользуемые программы. Но кое-какие «воспоминания» удалялись в последнюю очередь. А именно те, в которых запечатлена информация о том, как индивидуум оказывался в смертельной опасности… И оставался в живых.
– Погодите, мастер Скаур, – перебил Санёк. – Но меня же убивали в том сне. Убивали, я помню!
– Ты плохо помнишь, малыш, – усмехнулся Мертвый Дед. – Тебя не убивали. Тебя почти убивали. А это, малыш, совсем другое дело. Смерть была рядышком, но твой предок ухитрялся уворачиваться от старухиной косы. И приобретал нужный опыт, который и передавал благополучно будущим потомкам. В том числе и тебе. И передавали, сам понимаешь, только те, кто справился с задачей.
– Почему? – спросил Санёк.
– А ты подумай!
Ну да. Логично. Те, кого убивали, передать что-либо потомству уже не могли. Потому как мертвые размножаются только в кино. Или в мифах.
Казалось бы, продолжал мастер оружия, за тысячи лет геномы человеческие должны были основательно перемешаться и большая часть информации – стать общей для всех.
Но – нет.
Из века в век наиболее волевые, решительные и воинственные формировали отдельные касты. Это их представители руководили другими, командовали и сражались. И большую часть человеческой истории этих, воинственных, было сравнительно немного. Менее трех процентов от всего человеческого материала. И так было до самого последнего времени. А потом – хоп! – появилась наука, а за ней – техническая революция и вместе с ней – прочие революции и мировые войны, в которых массово гибли самые воинственные, храбрые и решительные. Гибли, несмотря на все свои природные и приобретенные навыки. Потому что война всегда была делом кровавым, но с появлением артиллерии, авиации и систем залпового огня смерть стала совсем неразборчивой, перемалывая в фарш уже не людей, а воинские соединения, невзирая на личные качества отдельных бойцов. Особенно досталось России, не только пострадавшей от мировых войн, но и от войн братоубийственных, от внутреннего террора, от государственной политики, ставившей не на лидеров, а на серую запуганную массу. Именно в России почти сто лет старательно перемалывали, изгоняли, расстреливали те самые три процента.
К счастью, окончательно изничтожить всю линейку многовековой воинской элиты оказалось невозможно. В основном потому, что значительная часть потомства рождалась вне высшей касты, ведь далеко не всегда настоящим папой родившегося в крестьянской семье малыша был забитый крепостной. Им мог оказаться, к примеру, местный помещик или храбрый гусар, герой войны с Наполеоном и прямой потомок Дмитрия Донского, а также сексуально озабоченный наполеоновский офицер, злой татарский хан или еще какой-нибудь злодей-захватчик из той же, пусть и чужестранной, воинской элиты. То есть в каждом гражданине, согласно логике и статистике, имелась толика воина-победителя.
Но далеко не всегда прогрессивная фармакология, которой напоили Санька, поднимала на свет правильные воспоминания. Сто поколений пращуров, переживших смертельно опасную болезнь, голод или отсидевшихся в укрытии во время вражеского набега, вполне могли заслонить одного-двух предков, героически победивших врага в бою. И среднестатистическому ученику мастера Скаура приходилось вылущивать пару-тройку успешных поединков из огромной кучи бесполезного материала, когда выживание обеспечивалось именно слабостью, покорностью и готовностью пресмыкаться.
Вот в этом-то и состояла врожденная удача Санька. В его родовом древе воинов оказалось достаточно. Хотя и «овечьего» опыта – выше крыши. И опыт этот, сказал Мертвый Дед, мы будем последовательно и беспощадно изживать, потому что слабость и трусость – это свойства овцы. А у воина они называются – экономное расходование сил и разумная предосторожность. Что и требуется настоящему игроку.
Объяснение мастера оружия звучало логично… И все же Санёк если и поверил Мертвому Деду, то не до конца. Что-то в этом пазле не складывалось… Но разбираться было некогда. Времени оставалось – всего ничего.
Глава семнадцатая
Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». О перемене качества или о том, как чужое становится своим
Фёдрыч ее не звал – сама пришла. И на ощупь оказалась ничуть не хуже, чем на погляд. Лакомая, ласковая…
И тем не менее – бревно-бревно. Как ни старался Фёдрыч – нуль эффекта. Лежала тихонько, с закрытыми глазками, вздыхала, разок-другой губку прикусила… Но точно не от страсти. Обидно, однако. Если женщина нравилась Фёдрычу, то, как правило, Фёдрыч тоже нравился ей. Хороший секс – это такое дело… Обоюдное.
Наконец Фёдрыч не выдержал и спросил в лоб: зачем пришла?
– А как же иначе, Никитушка? – Глаза распахнулись широко-широко. В каждом черном зрачке – мерцающий огонек, отсвет лампадки. – Я – добыча твоя. Ты меня мечом взял… Ужель не люба?
– Люба, люба, успокойся, – проворчал Фёдрыч. – Только я привык, чтоб и баба хотела малехо, а ты ж не хочешь меня. Так, терпишь.
– Терплю, – покорно согласилась Крашена. – Раба я. Участь моя – терпеть да угождать. – И, с тревогой: – Ты меня бить не будешь?
– За что бить-то?
– Так ведь не угодила!
Вот же дура! Прогнать ее, что ли? Никогда Фёдрыч женщин силком не брал и брать не будет. Эта сама пришла, но ведь не от желания – от страха.
Но прогнать – значит обидеть. Баб у Фёдрыча в жизни, кочевой и насыщенной, было немало. Случались и такие, что запросто оргазм имитировали. Причем не проститутки, а вполне приличные. Эта хоть не придуривается. Да и с чего весь сыр-бор? Жениться Фёдрыч на ней не собирается. А для временного совместного проживания и фригидная сойдет.
