Дмитрий Иванов - Артефакт
– Я не представляю… – Ольга беспомощно покачала головой, и мне показалось, что она вот-вот заплачет.
Я задумался. Вот так новости! Неужели она всерьез? Этого беспутного, безалаберного, безобидного сукина сына, прожигателя жизни и папиных денег, кто-то хладнокровно отправил на тот свет? За что, спрашивается?..
– А папа не пытался нанять кого-нибудь из… Частным образом?
– Он нанял.
– И?
– И ничего.
– Понятно… – Я закурил и протянул сигареты ей, но она отказалась. – У меня есть кое-какие связи. Попробую проконсультироваться.
– Спасибо, – кивнула Ольга.
– Да пока не за что. Это может иметь какое-то отношение к наркотикам? Проблемы с дилерами?
– Вряд ли. Он же был у них почетным клиентом. Какие с ним проблемы…
Тут она, пожалуй, была права.
– А вы сами-то как?.. – спросил я.
– Что?
– С наркотиками.
– Нет, – каким-то вдруг севшим голосом сказала она. – Почти нет… Теперь точно нет.
– Ясно.
Мы вышли за ограду парка, и Ольга подняла руку, останавливая машину.
– Вы знаете, у кого он брал героин?
Она помолчала, потом достала из сумочки авторучку, листок бумаги, написала телефон и протянула мне:
– Спросите Толика. Скажете, что от меня.
– Спасибо. – Я сунул записку в задний карман джинсов.
Возле нас остановился частник.
– Если что – звоните Виталику. Я там живу. – Она забрала у меня зонтик, попрощалась и села в машину.
Глава вторая
Дома я принял душ, переоделся и пропылесосил квартиру – из накопившейся за эти полгода пыли можно было бы скатать небольшого серого снеговика. Потом заглянул в холодильник и понял, что его, видимо, придется выкинуть: там сгнили даже заросли плесени, процветавшей на заброшенных продуктах.
«Вот, Ирка, идиотка! – выругался я про себя. – Ни черта в голове нет, кроме секса… Ну бросила каторжника, ну не вынесла одиночества – понимаю… Но могла бы хоть продукты с собой прихватить!»
Удостоверившись, что дома мне поесть не суждено, я достал из заначки пару сотен баксов (хорошо, что Ирка не все мои секреты знала), надел приличный костюм и отправился побродить по злачным местам. Раз уж мне так подфартило, что я опять на свободе, нужно же как-то это отметить – ублажить Фортуну, а то ведь не дай бог эту даму разочаровать…
Поужинал я в одной кафешке – почти на Невском, но цены все же божеские. Однако пусто там было, как зимой в Сочи. Выпил, посидел, покурил – никакой жизни вокруг. А мне на жизнь хотелось поглядеть – полгода меня от нее прятали…
Прошелся по городу, полюбовался его вечной красотой и завернул в какой-то клуб. Назывался клуб довольно странно: «Мальма», кажется. Я такого слова не знаю, потому и заинтересовался.
В «Мальме» народу было полно. Музыка лупила по ушам со всей дури. Щуплый диджей пытался в паузах острить, но получалось у него не очень. Даже свет тут жил своей собственной жизнью, хаотично пятная стены и бледные лица. В общем, жизнь в «Мальме» кипела…
Продравшись к стойке сквозь джунгли вьющихся тел, я попросил виски, расплатился, сосчитал сдачу и понял, что долго такой жизнью мне не прожить: пожалуй, сегодня все и закончится, учитывая, что я, наверно, безработный. Правда, Тимыч еще был должен мне кое-что за машину, но я знал, что у него сейчас финансовые трудности, и не особенно на него рассчитывал.
Опустошив стопку, я повернулся лицом к залу и погрузился в ленивое созерцание бурлящего праздника жизни, в бессознательной надежде, что и я имею к нему какое-то отношение. Но всем было по барабану, что я вернулся в их мир, полный сил и желаний, и я это знал: у меня просто не закончился период адаптации.
Тем не менее «кто-то там наверху» позаботился, чтобы я не скучал. Иначе как объяснить тот факт, что в огромном городе, в первом же попавшемся клубе ты сталкиваешься лицом к лицу со старой подружкой?
Ирка была пьяна и весела. Она танцевала с длинным носатым типом, бритым наголо, и что-то бубнила ему в самое в ухо – иначе было бы просто не слышно. Я отвернулся, но поздно: она меня заметила.
– Валечка! – воскликнула Ирка, добравшись до меня и подтащив с собой своего лысого спутника. – Откуда ты взялся? Боже мой! Как ты похудел… Давно?..
– Только что.
– Очень рада за тебя… Ты извини… Я не могла туда ходить – я бы там с ума сошла…
– Тебя бы и не пустили, ты же не родственница, – утешил ее я.
– Я так и думала… Хотя мы ведь с тобой почти год прожили. Это, по-твоему, не в счет?
– Там это никого не волнует.
– Ну ладно… Как ты?.. Познакомься – это Тимур.
Тимур склонил свою мраморную лысину в горделивом кивке:
– Наслышан, – сказал он.
– О чем? – удивился я.
Он пожал плечами:
– Я и сам сидел…
– Вот как.
– По нормальной статье, – заверил он.
Я вежливо покивал.
– Хочешь вмазаться? – предложил Тимур.
– Нет, спасибо.
– А то смотри. Могу раскумарить.
– Я лучше выпью, – снова уклонился я и попросил бармена налить мне еще виски.
– Слышь, – предложил Тимур, – давай я заплачу. Я ведь вроде как проставиться должен…
– С чего это?
– За нее, – кивнул он на Ирку.
– Ты что, сдурел? – заорала Ирка. – Я тебе что, шлюха?!
– Тихо, тихо, – успокоил ее я. – Он просто не так выразился…
– Я не выражался… – в полном недоумении возразил Тимур.
– Козел… – продолжала возмущаться Ирка.
– Сама ты… коза, – обиделся Тимур.
– Валька, ты меня обратно возьмешь? – с надеждой поинтересовалась Ирка.
Я улыбнулся и помотал головой: она была смешная…
Тут к Тимуру подошел парень в искрящейся рубахе – наверное, модной, – потянул его в сторону и принялся в чем-то тихо, но очень эмоционально убеждать, подкрепляя свои доводы выразительными жестами.
– Сейчас он его пошлет, – меланхолично сказала Ирка, наблюдая за этой сценой.
– Кто кого?
– Он ему должен, – не стала она заморачиваться с разъяснениями.
Видимо, Ирка угадала, потому что Тимур вдруг тоже принялся махать руками и в конце концов домахался: искристый съездил ему по роже, правда, довольно вяло. Я думал, они легко разберутся, но тут к искристому подтянулись еще двое товарищей, и они повели Тимура куда-то в сторону.
– Помоги ему, – попросила меня Ирка. – Он дурак – думает, ему это с рук сойдет!
– Дураков учить надо, – заметил я.
– Они его так научат, что мне придется с ним в больнице сидеть… Ты же знаешь, как я все это ненавижу… К одному – в тюрьму, к другому – в больницу, – смахнула она горючую пьяную слезу.
Я посмеялся:
– Еще кого-нибудь найдешь.
– Ну пожалуйста! – заныла она.
– Он же наркоман, зачем тебе такой? – проявил я почти отеческую заботу: все же не чужая.
– Ну и что, не человек, что ли? – парировала Ирка.
Ладно. «Светлой памяти Кегли посвящается»… – решил я и, вздохнув, отправился вслед за «похитителями наркоманов»: уличать меня в дискриминации было подло – я сам в Африке хлебнул этого дерьма.
Направление понятное – уборная. В туалете света было больше, чем во всем клубе, и ничего не мерцало, так что зона боевых действий была как на ладони, и она уже окрасилась кровью… И без того выдающийся нос Тимура разбух и кровоточил. На белом кафельном полу появились красные пятна.
– …Ну, ты всосал, пидор? – услышал я обрывок нравоучительной проповеди. – Я не мальчик за тобой бегать. Ты понял?
– Господа, – корректно вмешался я, – мне кажется, на этом экзекуцию можно закончить…
На самом деле я, похоже, вмешался напрасно: экзекуция и без меня подходила к концу… Но я же не мог просто стоять и смотреть.
Трое экзекуторов разом обернулись ко мне.
– Тебе че надо, мужик? – не особенно агрессивно поинтересовался искристый.
Я пожал плечами. Казалось, все должно было благополучно рассосаться: Тимура поучили уму-разуму – он явно все понял. Мне не было резону вписываться, если они на этом закончили…
– Ну так и иди отсюда, – сказал искристый.
– Это его дружбак, – заметил другой, глядя на меня совсем недобро.
– Дружбак? – оживился третий. – Ну так пусть он тогда денег даст… За дружбака.
– Господа, – примирительно поднял я раскрытую ладонь. – У меня нет враждебных намерений. Понимаю – у вас свои разборки, я тут только для подстраховки… Но принимать в ваших делах финансовое участие не намерен, предупреждаю сразу.
Они переглянулись. Может, конечно, я переусердствовал с лексикой, и они приняли меня за идиота, но у меня не было ни малейшего желания общаться с людьми на том языке, которым меня последние полгода пичкала окружающая среда. Я от него устал.
– Чего ты там гундосишь? – с брезгливой угрозой спросил один из них – коренастый, с выпуклым белесым шрамом над бровью. Несмотря на этот выразительный шрам, с чутьем у парня явно было плохо.
– Пойдем, Тимур, – бодро окликнул я своего полового наследника, предпринимая последнюю попытку мирно разрешить ситуацию.
Тимур что-то промычал в ответ и шагнул к раковине.
