Анна Мистунина - Пути непроглядные
Монах недовольно дернулся, отступил подальше от стылой тени камня. Его ноздри расширялись, словно обоняли запах, незаметный человеку и тревожащий лошадь. Рольван чувствовал себя так, как будто забрался через окно в чужой дом, и хозяин уже готов крикнуть стражу. Он поднял руку, но священного знака сотворить не смог. Язык прилип к небу. Мрачная тяжесть камня нависла над ним, грозя раздавить.
«Отец!» – взмолился Рольван мысленно. И епископ в его памяти улыбнулся с ласковой укоризной: «Что ты здесь делаешь, сын?»
С резким вздохом Рольван дернул поводья и поехал обратно.
– Что там? – полюбопытствовал Торис, когда он очутился на берегу.
– Ничего, кроме камней. Поехали, здесь мы только теряем время.
– Кто ж тебя надоумил его здесь терять? – пробурчал Торис себе под нос, но послушно поворотил коня, и Рольван не стал отвечать.
Вернувшись на дорогу, подстегнули коней и вскоре достигли холмов, предварявших скалистый кряж перед Сторксом. Некогда эти места были обитаемы, теперь же лишь развалины старой крепости, той самой, о которой предупреждал хозяин постоялого двора, караулили пустынное безлюдье. Среди высоких папоротников и кустов боярышника сновали кролики, чьи норы темнели почти под каждым камнем, несколько раз промелькнул рыжий лисий хвост. Сверху коричневатой молнией спикировал сокол и взлетел опять, унося в когтях трепещущую землеройку. Твилл задрал голову, глядя ему вслед.
– Заглянем туда? – предложил Торис, указав на остатки крепости.
Рольван кивнул:
– Пожалуй.
Высокой холм и венчавшее его строение отчетливо темнели на фоне садящегося солнца. Чем ближе, тем яснее были видны следы разрушения. Когда-то, еще до квирского завоевания, здесь было укрепленное жилище эрга, потом некоторое время размещался квирский гарнизон. Позже его перевели во вновь возведенную крепость в Сторксе. Теперь разве что пастухи, прогоняя здесь свои стада, укрывались в ней от дождя, да, может быть, изредка случайный путник находил убежище на ночь. Годы, ветра и дожди от души потрудились над нею, но облик крепости еще оставался узнаваем. На месте рассыпанных каменных груд легко было представить защитную стену; заросшие мхом развалины стали обиталищем мышей и ящериц, но все еще жались, как птенцы к своей наседке, к растрескавшимся и покрытым наслоениями птичьего помета стенам главного здания. Большие и малые дыры в этих стенах были затянуты паутиной. Под крышей прятались птичьи гнезда, и их обитатели приветствовали наступление вечера задорным переливчатым пением.
Перед главным зданием путники остановились. О том, что здесь совсем недавно кто-то побывал, им сообщил примятый здесь и там папоротник еще по пути к вершине. Теперь же сомнений не осталось вовсе. У отверстия, бывшего когда-то главным входом, высокая трава была смята и объедена, как если бы здесь стояли привязанные лошади. Перед самым входом что-то темнело; спешившись, Торис подобрал оборванный конец ремешка от уздечки.
Переглянувшись с другом, Рольван бесшумно соскользнул с седла. Вытащил меч. Тишина стояла такая, как будто здесь от самого сотворения мира никто не бывал. Ни звука, ни движения в полумраке за дверным проемом, достаточно, кстати, широким для того, чтобы завести лошадей внутрь.
За спиною зашевелился Твилл, высвобождая притороченный к седлу топор. Рольван и Торис плечом к плечу шагнули в проем.
В доме никого не было. Рольван понял это сразу, как вошел, еще прежде, чем глаза привыкли к расцвеченному солнечными пятнами полумраку. Впрочем, полумраком он казался совсем недолго: в дальнем конце зала участок стены был разрушен и через пролом проникало достаточно света, чтобы в подробностях разглядеть большой круглый зал, колонны в пятнах разорванной паутины, мусор и овечий помет на полу, черный след костра на месте разрушенного очага и кучку поленьев рядом, соломенное ложе в стороне. Здесь и впрямь останавливались проезжие путники.
– Вот зараза! Опять опоздали! – и Торис со вздохом убрал меч.
Рольван молча пересек зал. Дальняя стена частично обвалилась, как будто в нее изнутри ударили тараном. Рассыпанные камни давно поросли травой. Отсюда открывался вид с холма вниз, на остатки давно разрушенной деревни, заросшие травой поля, на обвалившийся мост через сбегавшую по склону речушку, на пространный луг и темную стену леса вдалеке, с восточной стороны. А также – на ряд высоких камней на полпути к лесу и двух всадников, подъезжавших к этим камням.
– Мы не опоздали, Торис, – проговорил Рольван. – Вовсе нет.
Огромный золотисто-алый шар заходящего солнца навис прямо над стоячими камнями. На траве лежали их черные вытянутые тени. Всадники спешились у границы этих теней. Один – было слишком далеко, чтобы разглядеть подробности, но Рольвану все же показалось, что он узнал яркую вышивку на плаще Гвейра – остался с лошадьми, второй же медленно вошел под сень камней. Приблизившись к самому высокому, склонил голову и замер. Пестрая накидка на плечах и ярко-рыжие, такие же, как у Гвейра, волосы – вот и все, что Рольван смог разглядеть.
– Как думаешь, кто это с ним? – спросил он подошедшего Ториса.
Тот скривился:
– А пес его разберет. Поедем за ними или дождемся? Ставлю что угодно, что они собрались ночевать здесь.
Двое внизу и впрямь никуда не торопились. Гвейр, если это был он, улегся в траву, заложив руки за голову, и, похоже, приготовился к долгому ожиданию. Лошади паслись рядом. Его спутник все так же стоял перед камнем, как будто ведя с ним неспешный разговор.
Рольвану отчетливо припомнилось давящая тяжесть другого камня, того, что посреди озера. Не самый приятный выбор – схватиться с двумя дрейвами в месте почитания их не умерших богов или устраивать погоню в темноте, если вдруг дрейвы предпочтут схватке бегство. Или дожидаться здесь, не зная, действительно ли они решат сюда вернуться.
– Незаметно не подойдем, – заметил Торис. – Если побегут… темнеет, а у нас и так кони загнаны.
– Предлагаешь ждать здесь? – спросил Рольван.
Гигант довольно усмехнулся:
– Тут уж не побегут.
Рольван нахмурился, но слова Ториса звучали разумно. Гвейр вернется, даже если сам не захочет – теперь уже нет сомнений, что их встреча предопределена. Не перед чужим алтарем, а здесь, в этих старых, наверняка видевших немало сражений стенах, и решится все. «Правый видит, куда ставить ногу и не споткнется» – сказано в книге Мира. В этот миг Рольван поистине не мог споткнуться, как не может ошибиться меч в руках палача.
– Будем ждать, – сказал он.
Стемнело. В небе неспешно, одна за другой проступили звезды. Взошла луна, большая и почти совершенно круглая – до полнолуния оставалось совсем недолго и ночь обещала быть светлой. Рольван то выглядывал наружу, то нетерпеливо обходил пустой зал, чьи обветшавшие, лишенные обстановки стены казались ему внутренностью скелета – когда-то здесь обитала жизнь, струилась по жилам кровь и пылали обычные для живого существа страсти, но нынче остались одни кости, и те скоро рассыплются в прах.
Он не различал в полумраке лиц своих друзей, видел лишь силуэты – Ториса с обнаженным мечом в руках, отрешенно глядящего в пустоту, Твилла на страже у пролома, опершегося на рукоять топора и в задумчивости прикусившего большой палец левой руки. Каменное крошево у его ног белело в лунном свете. Поодаль от входа тихо переступали и хрустели нарезанной травой привязанные к одной из колонн лошади.
Время шло, но Гвейр со своим спутником все еще оставались на прежнем месте – смутные фигуры чуть темнее окружающей темноты. Рольван ждал, и чем дальше, тем быстрее его радость уступала место раздражению, и вовсе не из-за сомнений в том, что те, кого он так долго преследовал, придут. Но он не так представлял себе эту встречу. Он должен был настигнуть Гвейра при свете дня, как неминуемая божья кара и прямо взглянуть ему в лицо, как в те времена, когда они еще были друзьями и никто не ждал от Гвейра предательства. Увидеть в его глазах хоть что-то – раскаянье ли, объяснение ли? Рольван не знал. Но понимал, чего ему совершенно точно не хочется – караулить свою жертву в темноте, словно разбойник, словно тот, кому есть чего стыдиться, словно… словно сам Гвейр. Не нужно было соглашаться на это ожидание.
– Померли они там, что ли? – спросил Торис.
– Нет, – отозвался, приглядевшись, Твилл, – шевелятся.
– Уже темно. Демоны их забери, чего они там копаются? Пойдем, Рольван. Теперь-то уж подберемся незаметно.
– Пожалуй, – согласился, Рольван, вставая. Ждать больше не было никаких сил. – Твилл, останешься здесь. Помогать нам не нужно. И еще…
Он отвязал от пояса кошель и вложил его в руку слуги.
– Если я погибну, уезжай отсюда и постарайся не достаться демонам.
– Оставьте свои деньги, – Твилл отшатнулся. – Не нужны они мне. Не погибнете вы вовсе, бог того не допустит.
