Иван Кузнецов - Время желаний
– В последнее время слишком много вещей норовят не довести меня до добра, – заметил я. – Одной больше, одной меньше…
– И то верно. – Джованни вздохнул и принялся за второй бутерброд.
* * *
«Специалистом» оказался худощавый бледный юноша в стального цвета рубашке и серых брюках. Очки в тонкой серебряной оправе и неуловимый для людей запах тлена довершали образ. Кажется, я видел его раньше, но вспомнить имя так и не сумел. А может быть, нас просто не представляли.
Мы пожали друг другу руки; хватку вампир имел железную.
– Я не случайно вызвал Димитрия, – пояснил Джованни. – У него, как бы это сказать, свои методы, от которых не так просто защититься. Он не раз приходил на помощь, когда пасовали весьма сильные маги.
– Увы, сегодня не тот случай, – виновато кашлянул вампир. – Ментального блока в привычном смысле нет. Им просто внедрили незатейливую программу действий: заботиться о пациентах, следить за собой, свести к минимуму контакты с семьей и друзьями. Довольно примитивная программа, если честно. Или составлена в спешке, или автор слабо разбирается в вопросе. Но внедрена в сознание очень искусно. Даже не знаю, с кем из мастеров сравнить. – Парень развел руками.
Мы с Джованни переглянулись.
– Знакомая ситуация, – пробормотал Инквизитор, – никудышная идея, но блестящее исполнение… Что-нибудь еще?
– Отдельные фрагменты памяти отсутствуют. Не заблокированы, а напрочь стерты. Видимо, творец пытался полностью уничтожить любое упоминание о себе. Вообще-то стереть память не трудно, но немного… неэстетично. Истинные мастера так не работают. Они подменят воспоминания, добавят несуществующие детали, скроют один пласт памяти под другим. А тут совершенно топорный подход, – сокрушенно покачал головой вампир. – Но надо отдать должное, удалены фрагменты виртуозно, – поспешно добавил он. – Работал хирург экстра-класса. Время выверено до секунды, никаких обрывков, никаких нитей, за которые можно тянуть. Даже обидно, что он не мыслит творчески. Все равно что обрабатывать алмазным резцом кирпичи…
– Я правильно понимаю, что вытянуть ничего не удастся? – уточнил Джованни.
Юноша развел руками.
– Я покопаюсь еще. Но это так, для очистки совести.
– А с… кхм… постояльцами работал?
– Пробовал, – неохотно ответил вампир. – Похоже, на них мой зов не действует. И взгляд. Как будто вместе с аурой уходит что-то еще. Душа, воля… не знаю. Не с чем работать.
– Ты владеешь гипнозом? – вмешался я.
– Что, простите? – удивленно спросил вампир. – В принципе владею, – помедлив, продолжил он. – Правда, давно не практиковал. С нашими возможностями – атавизм-с.
– А ты, дорогой, попробуй, – оживился Джованни. – Мысль-то дельная. Возможно… кхм… от мирских способов будет больше проку.
Вампир нехотя кивнул. Перспектива пересаживаться из спортивного авто в телегу его не прельщала.
– Пойдем-ка, прогуляемся, – предложил Джованни.
Мы вышли во двор. Вампиры-охранники проследили за нами взглядом, но сопровождать не стали. Патрулирующих территорию оборотней я по-прежнему не замечал. Молодцы ребята, хорошо работают.
Вся сила оборотней в скрытности и внезапности. Исчезнуть, появиться, вгрызться в горло до того, как противник успеет поднять руки. А иначе даже маг средней руки превратит их в жаркое. Не поможет ни чудовищная сила, ни сверхъестественная способность регенерировать ткани. Магические раны заживают куда хуже тех, что нанесены сталью и свинцом.
– Итак? – Джованни по-мальчишески запрыгнул на бордюр и, балансируя, пошел вперед. Кажется, увиденное в пансионате и впрямь произвело на старика впечатление. Энергия в Инквизиторе так и бурлила. И, судя по цирковым номерам, несколько мешала работе мозга.
– Что ты хочешь услышать? – осведомился я.
– Не знаю! Экспертную оценку! В конце концов, это ты, по прогнозу Меган, должен как-то помочь нашему расследованию.
– Может, тогда ее и спросим? – предложил я.
– Юра, – Джованни обернулся и посмотрел на меня с укоризной, – я же знаю, у тебя всегда что-то на уме. Я не прошу сорвать покров с тайны. Просто поделись соображениями, покумекаем вместе.
– Ты переоцениваешь мои способности к гаданию на кофейной гуще. Я не представляю, как удалить у людей ауры. У меня нет ни малейших догадок, зачем это делать. Единичный случай мог бы сойти за эксперимент или пробу сил. Но когда жертв полсотни, когда они заботливо складируются в одном месте… Прости, дружище, порадовать мне тебя нечем.
– Может быть, кто-то пытается создать персональную армию? – предположил Джованни. – Люди, невосприимчивые к ментальным заклинаниям? Как тебе идея?
– Мне показалось, они не слишком боеспособны, – заметил я. – И как бы это сказать… не слишком инициативны. По-моему, все, что они могут, – есть и самостоятельно ходить в туалет.
– Допустим, – легко согласился Джованни. – Тогда как тебе такой вариант: коллекционер… э… душ? Мы уже установили, что вместе с аурой люди лишаются чего-то…. кхм… назовем это душой.
Я ухмыльнулся.
– Точно, коллекционер душ. Люцифер. Велиал. Асмодей. Непонятно только, зачем он стаскивает жертвы в пансионат. Оставил бы на месте или похоронил в ближайшей канаве. Все меньше мороки.
– Возможно, ему потребно число диавола, – зловеще произнес Джованни. – И когда жертв станет шестьсот шестьдесят шесть…
– И этот человек требует от меня конструктива! – возмутился я.
– Хорошо-хорошо, – обозначая сдачу, поднял руки Инквизитор. – Прости, увлекся. Серьезно, Юра, неужели и впрямь ни одной мысли?
– Скорее всего наш похититель – мужчина, не юный. Вероятно, европеец. Скорее, из Западной Европы. Немного ретроград, немного сноб.
Я подумал и решил оставить последнее соображение при себе. Не стоило раскрывать все карты. Даже в беседе с союзником.
Джованни присвистнул.
– Неплохо для начала. Ну, насчет не юного мужчины я еще понять могу… хотя нет. Поясни по порядку. Ты же читал Ликока? Нет? Стивен Ликок – очень хороший канадский писатель. Он утверждал, что в каждой детективной истории Великого Сыщика должен сопровождать Простак, которому Сыщик будет объяснять ход своей мысли. Готов добровольно примерить роль на себя. Тем более что место Сыщика уже занято.
Я усмехнулся.
– Не относись к моим выводам слишком серьезно. Догадки – они догадки и есть. Две трети пленников – женщины, причем все не без изюминки. Наш похититель явно испытывает тягу к слабому полу.
Джованни белозубо улыбнулся.
– О да. По изюминкам ты у нас непререкаемый авторитет. – Он вдруг хихикнул. – А помнишь, как мы на Монмартре… Прости-прости. Просто вспомнилось. Что насчет остального?
– Возраст – почти догадка. Людей молодых привлекают другие типажи. Но тут, наверное, дело вкуса. Что касается Западной Европы, представь себя на его месте. Где бы ты организовал такой «пансионат»?
– Гм… – Инквизитор задумался. – Где-нибудь в глуши, подальше от… Ах, вот ты о чем!
– Именно. Полагаю, американец нашел бы глухую деревушку в Мексике. Русский забрался бы в Сибирь: у нас своих территорий хоть отбавляй. А для европейца…
– Глушь – это Россия, – подытожил Джованни. – Или Украина, – поспешно добавил он. – Прости, у нас в конторе переход Крыма в состав России – больная тема. Проклятые прогнозы: еще ничего не случилось, а мы уже делим сферы влияния и решаем, какую выгоду извлечь. – Он осекся и добавил тоном ниже: – Что ж, про европейца мысль интересная. Хотя и несколько… э… спорная. К примеру, почему он не выбрал ту же Сибирь?
– А ты можешь назвать хоть один город в Сибири?
Джованни задумался, потом неуверенно предположил:
– Владивосток? Архангельск… кажется.
– Вот-вот, – засмеялся я. – Незачет. Для вас, дорогие мои, территория за Уралом – большое белое пятно на карте. Да и сам Урал, по большому счету, тоже. Терра инкогнита, как сказали бы наши просвещенные предки.
– Это правда, – печально согласился Джованни. – Европейскую часть я знаю намного лучше. Москву, Петербург, Сталинград, вот опять же Самару… В любом случае мне нравится ход твоих мыслей. Видишь ли, с нашей стороны в деле произошел прорыв, и твои наблюдения могут прийтись как нельзя кстати.
* * *
Парковая зона закончилась. Меж деревьев блеснуло море.
Мимо пробежала стайка загорелых ребятишек с вечно расцарапанными коленками. Сидящий на скамье аксакал в светлом клетчатом кепи сделал замечание, дети не обратили на него никакого внимания. Под ручку прошествовала чета: миленькая, не старше двадцати, девушка и сорокалетний гражданин с солидным пивным брюхом и красной бычьей шеей. На пальцах блестели обручальные кольца. Превратности судьбы.
Джованни с сомнением огляделся и развернулся на сто восемьдесят, шумная курортная зона его не прельщала. Мы вновь нырнули в тень деревьев.
– Нашли мы источник твоего свечения, – поведал Инквизитор, – который, кстати, не имеет никакого отношения к стертым аурам. Тут ты ошибся. Я мог бы и сам догадаться, но тогда все было… кхм… слишком необычно, и я несколько… э… растерялся. Ты помнишь, как в девятнадцатом веке все сходили с ума по фотографии? Люди, Иные – не важно, общее поветрие. Ничего удивительного, конечно, я по молодости тоже баловался с camera obscūra. Моментально нашлись и те, кто хотел приспособить фотографию для наших сверхъестественных нужд. Некоторые идеи, надо сказать, оказались весьма остроумны, хоть и не принесли большой пользы. Но получилось и несколько практических воплощений. Не знаю, слышал ли ты про Джонатана Локка. Талантливый паренек, из наших, и очень увлеченный, а в фотографии души не чаял. Он и с Тальботом работал, и впоследствии с Максвеллом. А в конце века создал устройство, артефакт, способный воспроизвести человеческую ауру. Именно воспроизвести, запечатлеть ее на пластинке Локку никак не удавалось. Внешне устройство похоже на фотоаппарат. Говоря языком науки, оно переводит картину, видимую лишь сумеречным зрением, в световой диапазон. Примерно как с твоей вазой. Только ты воссоздавал ауру по памяти, а устройство Локка позволяло скопировать ее с живого человека. Примечательно, что работало оно и в нашем мире, и в Сумраке; проекции получались одинаково четкими.
