Антон Орлов - Крысиный Вор
– Кайдо все-таки из приличных, – возразил Дигальд. – Неплохо бы наконец взять его в оборот.
– Бросьте, такая же наемная оторва, как все они. Тейзург играет с огнем, это исчадие Хиалы любит играть с огнем. Если наемникам не платить, дело кончается резней и погромом, идет ли речь о простой солдатне или о магах. Вот попомните мое слово, этот рыжий еще отметелит Тейзурга, ежели тот и дальше будет ему жалованье задерживать! Я всегда был против того, чтобы Ложа привлекала наемников. Хвала богам, Ложе и своих верных людей хватает, а иные бегут из других государств, чтобы вступить в наши ряды…
– Это вы про Дирвена? Кхм…
– Дирвену всего лишь не хватает мозгов, а наемникам не хватает верности! Кстати, где он?..
Сопровождающие хватились первого амулетчика, и вовремя – оказалось, тот собирается уезжать: нечего торчать в этой дурацкой гостинице, когда можно успеть на ночной поезд, тем более что в Аленде его ждет важное задание.
Функционеры Ложи приняли эти доводы, про себя кляня поганца, и вместе с ним отправились на станцию. Суно с учениками остался в «Пьяном перевале». Маг-лекарь Кламонг с помощницей и Зомаром тоже остались, им незачем было спешить, а коллега Рогвехт задержался по причине расстройства желудка: его невзначай сглазил Грено, за что уже получил выволочку от Орвехта.
Суно вышел на восточный балкон, с которого открывался великолепный вид на скальные хребты: как будто множество гигантских ящеров с гребенчатыми спинами сбилось в живописную кучу и окаменело. Вдали виднелся ажурный железнодорожный мост над ущельем, поблескивал стеклянными нитями водопад, на снежных вершинах громоздились кучевые облака.
– Суно Орвехт! – окликнул его надтреснутый женский голос. – Я знала, что ты сюда приедешь!
Он обернулся. За одиноким столиком возле арки сидела пожилая дама с набеленным морщинистым лицом, в роскошном, но вышедшем из моды туалете, блекло-голубом с пеной пышных кружев. Ее распущенные седые волосы были растрепаны и всклокочены, на макушке короной торчал резной гребень слоновой кости. На столике перед ней стояла чашка с остывшим чаем.
В первый момент Орвехт ее не узнал, а потом понял, что перед ним госпожа Верлодия, в которую он мальчишкой был безнадежно влюблен. Многие были в нее влюблены. Верлодия – воздушная ведьма, этим все сказано. Ведьмы этой разновидности черпают силу из воздуха, но в голове у них вечно гуляет ветер, мысли путаются, и рано или поздно они сходят с ума. Верлодия была еще и видящая, однако с тех пор, как она помешалась, вперемежку с толковыми предсказаниями несла такую ахинею, что лучше было вовсе ее не слушать.
Сумасшедшие воздушные ведьмы редко бывают буйными, а убить ту, чья защита – воздух, чрезвычайно трудно, поэтому Ложа просто оставляет их в покое. Их немного, и обычно они никому не мешают.
Суно смотрел на бывшую красавицу с грустным щемящим чувством. В ту пору, когда он волочился за ней вместе с дюжиной других поклонников, ей было за тридцать, но выглядела она шестнадцатилетней девчонкой, его ровесницей.
– А помнишь, какие ты мне дарил букеты? – осклабилась старуха. – А я так и не подарила тебе свою благосклонность… Веришь ли, потом я об этом жалела. Но ты не огорчайся, у нас еще все впереди, иногда счастье приходит, когда его не ждешь. Чую наше счастье, оно близко!
С этих речей спятившей ведьмы у Орвехта стало тяжело на душе, он поскорее откланялся и вернулся в обеденный зал.
Ривсойм и Дурной Глаз мирно пили пиво.
– Господин маг, не желаете ли чего покушать? – спросил черноусый хозяин в засаленном фартуке.
– Пожалуй, ваше знаменитое мясное рагу, и принесите мне красного вина.
– Господин маг, а топор-то я спрятал! – добавил хозяин заговорщическим тоном. – Уж не беспокойтесь, так схоронил, что никто не найдет, еще и скрывающий амулет для надежности в тайничок положил – не ерундовину какую-нибудь, а самый настоящий «Мимогляд». Так что ваше веление исполнено, никто не доберется!
– Если «Мимогляд», найдет разве что видящий… – с одобрением заметил виновник беспокойства, язык у него заплетался.
– Грено!.. – одновременно рявкнули Орвехт и Ривсойм.
– А… Я же ничего… – Дурной Глаз на мгновение протрезвел и пристыженно заморгал.
– Грено, в гостинице сейчас находится двое видящих, – жестко произнес Суно. – Если кто-нибудь из них дорвется до топора, ты несешь ответственность за последствия. Учти, одна из видящих – невменяемая воздушная ведьма, теоретически с нее станется что-нибудь натворить, если твой сглаз сработает.
– Так это самое… Все обойдется… – пробормотал Грено.
– Да что ж ты такая бестолочь! Заворачивать надо вовремя – сразу же, иначе эффект существенно падает. Я тебе это объяснял?
– Объясняли…
– Больше не пей.
– У него не всегда сглаз срабатывает, – нерешительно заступился за товарища Ривсойм.
– Посмотрим, – сухо бросил Орвехт.
Надо признать, задание Шеро он провалил. Наполовину. Приучить Грено Гричелдона к полному самоконтролю так и не удалось: пока парень трезвый, все превосходно, однако две-три кружки пива превращают его в злостного вредителя. Тем хуже для Грено. Вероятно, Ложе придется связать его заклятьем на трезвость, которое используется редко из-за целого букета побочных эффектов. Что ж, зато Ривсойму Суно в течение всего путешествия являл пример добродетельного семьянина, игнорирующего любые дорожные соблазны, хотя бы тут не подвел.
В другом углу зала, возле камина, он увидел знакомую загорелую физиономию – известный путешественник и зверолов Таркелдон возвращался из Суринани в Ларвезу. Поприветствовал его, подсел за столик. Таркелдон рассказал, что наловил тех редких ящериц, которых заказывал ему королевский двор, а потом посетовал, что соседка по вагону, некая знатная дама из Аленды, у которой муж служит в колониях, донимает его просьбами изловить пятнистого горного котика. Мол-де этот котик будет сидеть около нее на бархатной подушечке с бантиком на шее, и она будет брать его с собой на променад в экипаже.
– Дивлюсь тому, что у взрослых господ порой не больше разумения, чем у малого ребенка, – угрюмо цедил охотник. – Котика ей подавай, ага… Это же дикий зверь! Я не раз объяснял этим господам, что нельзя держать дикого зверя за комнатную собачонку, он же рано или поздно проявит свой дикий норов и в лоскутья тебя порвет, хорошо если жив останешься. Нет же – подавайте ей котика! Смотрите, вон она, за тем столом… Готова хорошо заплатить. Боги, даруйте людям не только денег, но еще и побольше разума!
Это была одна из его излюбленных наболевших тем. Суно вначале поддакивал, потом свел разговор на охоту в сурийских землях – про это слушать интересней.
Дирвен трясся в седле, ругая последними словами все на свете: и тупую лошадь, и дурацкую кривую тропинку, и своих придурков-спутников, и Самую Главную Сволочь, и рыжую сволочь, и сволочей из руководства Ложи, которые недостаточно его ценят, и мерзавку Щуку, и изменницу Хеледику, и весь подлый женский пол, вместе взятый, и ту чокнутую старую ведьму, которая прицепилась к нему напоследок в «Пьяном перевале».
– Не спеши, мальчик, не то счастье свое упустишь! Скоро, уже скоро в эту гостиницу придет великое счастье… – Облизнув дряблые сухие губы, она мечтательно закатила глаза и развела руками. – Это будет во-о-от такенное счастье, на всех хватит! Уж я-то своего не упущу… Кто знает, может, и твоя заветная мечта нынче сбудется?
Дирвен не уважал старых теток.
– Уйди с дороги, карга полоумная, – буркнул он, обогнув малахольную старушенцию.
– Ну, тогда езжай, езжай! – захихикала она вслед. – После локти грызть будешь, что тебя здесь не было, когда заветное счастье привалило!
На всякий случай он активировал защитные амулеты, чтоб от этой безумной ведьмы ничего в спину не прилетело, но та даже не пыталась колдовать. А настроение все равно испортилось.
– Имел я эту гостиницу! – огрызнулся он, когда на повороте за стремя зацепилась ветка кустарника.
Скорей бы оказаться в Аленде: там верная ему компания, и мама с ее вкусным печеньем, и Щука, хоть она и мерзавка… Но вот приедет он туда – и что дальше? Опять начнется то же самое! Вот если бы на свете была справедливость, если бы у него была возможность каждому придурку влепить по заслугам, и сначала поиметь, а потом раздавить Самую Главную Сволочь, и заставить их всех наконец-то понять, чего стоит первый амулетчик Светлейшей Ложи Дирвен Кориц… Но толку-то грезить о справедливости, если ее не существует.
В горах корабли не тонут. В горах они вообще не плавают. Преследующая его картинка не имела ничего общего с этой местностью, но что-то же вызвало ее из глубин давней памяти, которая осталась за снегами и провалами, по ту сторону захлопнувшейся двери. С картинкой было связано ощущение тревоги, опасности и сожаления из-за напрасно сказанных слов.
