Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
«Не то тебе обещали, верно? – послал он мысль мертвому чародею. – Ты должен был сражаться против банды преступников, пугливых и прячущихся по каким-то дырам, в ожидании, пока ты их не найдешь и не поджаришь, а тут – эдакое! Профессиональные убийцы и воры, сражающиеся на своей территории. Надо было просить больше денег».
Как по приказу, весь квартал взорвался отголосками схваток. Звяканье тетив, звон мечей, крики. Похоже, Цетрон решил дать бой и внизу, поскольку большинство звуков шло с уровня земли.
Как бы ни закончилась эта ночь, графу не получить легкой победы.
* * *Он наткнулся на них, перескакивая с крыши на крышу. Двое, оба с мечами в руках, длинные клинки блестели, отражая пламя. Тому, что лежал ближе, Альтсин свалился на спину, оттолкнулся, перекувыркнулся и едва затормозил на краю кровли, где не обнаружилось никакого барьера, а до мостовой было футов тридцать. Оба Праведных оказались мертвы.
Голову того, в кого Альтсин воткнулся, отрубили точным, идеальным ударом, а потом положили подле тела, словно ради некоей мрачной шутки, лицом к спине. У второго была широкая мерзкая рана, идущая через центр груди, наискось, от правой ключицы к левому нижнему ребру. Чистый удар, под которым грудная клетка слегка разошлась, показывая щель, полную вспененной крови. Кровь была светло-красной. Сразу под челюстью мужчины виднелась еще одна рана, вертикальный разрез шириной не больше двух дюймов. Укол в мозг, он знал это наверняка: первый из них погиб от рубящего удара сзади, второй развернулся, поднимая меч, – но слишком медленно. Слишком. Праведный столкнулся с кем-то, кто оказался быстрее него, не сумел даже нанести удар, ему разрубили грудь, а кончик второго клинка вошел в мозг.
Цетрон нанял кого-то по-настоящему умелого.
Вор аккуратно дотронулся до крови. Та липла к пальцам, словно слегка разогретая смола. Он оценил, что оба мужчины погибли где-то с полчаса назад. Прежде чем… Альтсин задрожал. Прежде чем он взошел на крышу, прежде чем началась схватка. Тот, кто их убил, сделал это совершенно бесшумно и начал охотиться на Праведных, до того как Цетрон приказал начать атаку.
Вор пошел дальше, стараясь не бросаться в глаза. Схватки возникали хаотически то тут, то там, всякий раз – короче, чем на несколько ударов сердца. Это была война тайных убийц – выстрел из арбалета, быстрый укол стилетом, удар из-за угла и бегство. Никаких отчаянных и героических сражений лицом к лицу, никаких схваток в чистом поле против тяжеловооруженной городской стражи, чародеев и Праведных. Измотать их, заставить гоняться по крышам и в лабиринте улочек и закоулков, рассеять. А когда силы графа разделятся на группки по два-три человека, Лига сможет приступить к решительной атаке. Очевидно, если Терлех не возьмется за ум и не изменит тактику. Вор же пытался разобраться с тем, что он увидел.
У Толстого не было… Нет, иначе. Альтсин не слышал, чтобы в Понкее-Лаа когда-нибудь существовал наемный убийца с такими умениями. Это, конечно, ничего не значило. Если Цетрон привлек подобных людей к схватке с графом, то не болтал бы об этом направо-налево. Но… предводитель портовых преступников, которого Альтсин знал, никогда не доверил бы свою жизнь наемным мечникам извне. Для Цетрона Понкее-Лаа был центром Всевещности, а остальной мир – всего лишь ничего не значащей провинцией. Толстый мог доверять лишь тем, кто стер подошвы на улицах города.
Только вот, проклятущее проклятие, эти трупы были настоящими. Но ведь не сами они друг друга поубивали.
Несколько теней промелькнуло на соседней террасе, направляясь в сторону порта. Альтсин двинулся за ними.
Ночной бег по крышам – это всегда увлекательное приключение. Еще ребенком он тренировался здесь в бегстве и прятках, сперва во время игр, потом – всерьез, со злым владельцем какой-нибудь украденной мелочи, сидящим у вора на загривке. Позже он оставил подобные развлечения ворам помоложе, но сам все еще помнил расстановку домов, ширину улиц, лучшие трассы. Те, кто бежал впереди, тоже двигались от тени к тени, от укрытия к укрытию, видимые не дольше удара сердца. Не тратили времени и сил на блуждания и поиск лучшей дороги. Убийцы от Цетрона.
Гроза рухнула на них в тот миг, когда вор как раз собирался дать знать о своем присутствии. Вожак группы пробегал мимо невысокой надстройки, когда раздался свист клинка, и голова мужчины отделилась от тела. Корпус сделал еще несколько шагов и рухнул с крыши. Между остальными – пятью, как наконец-то посчитал Альтсин, – ворвались двое Праведных. И это были как раз такие Праведные, каких описывал Цетрон. Одержимые мрачным божеством берсерки.
Двое очередных преступников погибли от одного удара мелькнувшего клинка. Альтсин видел все отчетливо, как будто над кварталом загорелись тысячи ламп. Меч ударил снизу, разрезая бок первого и отрубая ему руку, после чего движение перешло в плавный укол, погружаясь в грудь второго мужчины.
Все это за время меньшее, чем успела бы вильнуть хвостом напуганная рыба. Второй мясник графа появился чуть в стороне, ударив низко, в ноги следующего наемного убийцы, который попытался подпрыгнуть, но все закончилось тем, что вместо двух стоп у него осталась одна, сила удара развернула его в воздухе, он упал на живот, лицом об террасу. Двое последних людей Толстяка выстрелили, оба промазали, и оба умерли, прежде чем успели отбросить арбалеты и потянуться за другим оружием.
В три удара сердца все закончилось.
Праведные одинаковым движением стряхнули кровь с клинков, одинаково вложили мечи в левую руку. При взгляде на них у Альтсина появилось неприятное впечатление, что он наблюдает за марионетками, отыгрывающими пантомиму перед невидимой публикой. Он почти видел веревочки, тянущиеся от их конечностей и исчезающие в небесах.
Мужчины внезапно вздрогнули и начали двигаться без этой неестественной синхронности.
На крыше остался лишь один живой убийца. Тот, с отрубленной ногой. Он как раз полз к краю крыши, когда к нему подошли. Мясники не торопились.
– Где бен-Горон?
Портовая крыса сделалась неподвижна. Вор видел, как он вдыхает и выпускает воздух с тихим свистом, как ладони его расслабляются, после чего сжимаются в кулаки. Не скажет.
Те двое обменялись взглядами и улыбнулись, а желудок Альтсина превратился в ледяной шар. Заставят его. Они знали, как это делать, и это доставит им удовольствие.
Тот, что пониже, наступил на брызгающий кровью обрубок. Убийца заорал.
Летящий камень распался на две половины.
Острие меча превратилось в размытую полосу.
Рука Альтсина завершила движение.
В такой последовательности он это увидел, хотя все происходило в обратном порядке. Он бросает, меч рубит, камень распадается на два куска. Как будто время на мгновение изменило ход. Он удивился настолько, чтобы не задумываться, зачем он вообще обратил на себя внимание Праведных.
Пожалуй, с этим мог иметь нечто общее тот появившийся в желудке лед, который в тот момент растекался по остальному его телу. Морозные нити расходились лучами вдоль нервов и жил, словно растущий коралл, и там, куда они дотягивались, исчезали страх и рассудительность. Оставалась необходимость, холодный расчет и – ему пришлось некоторое время искать должное слово – жалость. Он жалел их и то, что они несли в себе, но им придется умереть.
Альтсин встал, улыбнулся, зная, что они видят его настолько же отчетливо, как и он их.
– Привет, ребятки, – сказал он. – Это нелучшее время для игр.
Глаза их изменились. Праведные снова сделались марионетками, а между лопатками вора опять начало свербеть. Он это проигнорировал. В глазах дворян горели ярость и безумие. Они развернулись к нему, одинаковым движением отсалютовали мечами.
Он оскалился в издевательской гримасе.
– Я не разбираюсь в благородных формальностях, – и обронил из ладони второй камень. – Я всего лишь портовая крыса и…
Они двинулись одновременно, несколько шагов разбега – и уже летели над улочкой в его сторону. На этот раз Альтсин не получил видения, которое вело бы его в битве, но в нем и не было нужды. Он видел режущие воздух клинки, знал, куда они ударят, и ушел из-под них мягким уклоном, едва-едва разминувшись с острием. Чувствовал холод и голод стали, ненасытную жажду крови. Помнил этот голод.
Внезапно в руках его оказались кинжалы, прямые, с крестообразной гардой, нелепо короткие, если сравнивать их с мечами. Но это был его квартал, его битва и его ночь. А эти двое пришли сюда лишь для того, чтобы умереть.
Он крутанулся между ними, останавливаясь так, чтобы один заслонял другого, схватывая летящий клинок между скрещенными кинжалами и направляя его книзу. Острие грохнуло о террасу, разбивая выстилающие ее плитки. Альтсин, все еще стоя близко, ударил нападающего локтем в лицо, добавил, воткнул кинжалы в оба запястья мужчины – одновременно – и провернул их.
