Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
– Вергх, – обронил наконец чародей усталым голосом. – Ступай за Амендеем.
Охранник кашлянул и молча повернулся.
Когда сделал первый шаг, тяжелая металлическая банка ударила ему в затылок с такой силой, что стенка ее прогнулась. Чародей раскрыл рот, стекающие с него тени отдернулись внезапно, будто напуганные, и в тот же миг окованный конец шеста ударил его в солнечное сплетение. Крик превратился в хрип. Альтсин не стал ждать, крутанул шестом и ударил мага в голову, крутанул снова и добавил для уверенности с другой стороны. Огонек на конце палицы фыркнул и погас.
Они упали оба, чародей – словно куча тряпок, охранник – будто мешок мокрой муки.
Вор опрокинул фонарь набок и замер в темноте, ожидая криков тревоги, свиста летящих стрел и топота ног. Ничего. Тишина. Кем бы ни был тот Амендей, наверняка он находился слишком далеко. К тому же линия магов оказалась расставлена чересчур свободно. Или у графа не нашлось достаточного числа людей, или же он выказывал удивительную гордыню.
Альтсин быстро проверил свои жертвы. Оба оставались живы, маг дышал быстро и неглубоко, кровь, сочившаяся из раны на голове, разлилась по мостовой черной лужицей. Тени побледнели, свет ближайшей лампы смелей врывался в улочку.
Итак, начинаем развлечение.
Вор знал этот район получше большинства его обитателей. Мухреи вот уже многие годы был вотчиной гильдии Цетрона, Альтсин же, едва только попав под его опеку, воспитывался на здешних улочках. А также на крышах, в каналах и подвалах. Подозревал он, что не существовало тут места, где бы он не бывал.
А теперь Цетрон, словно старый медведь, оказался загнан в свою берлогу.
Похоже, граф никогда не охотился на больших зверей на их территории.
* * *Мрак. Тьма липкая и грязная. Казалось, что тени движутся, а перемещаясь – оставляют за собой темные полосы, которые наверняка не исчезли бы даже в свете дня.
Альтсин задержался в переулке и стянул одежду фонарщика. Кожаный плащ не уберег бы его ни от арбалетной стрелы, ни от удара меча, зато изрядно сковывал движения и к тому же слегка поскрипывал в темноте.
Он проверил оружие. Всего два кинжала, гаррота, кастет, несколько бутылочек с ядами и кислотой – против стражников, чародеев и Праведных, их мечей, арбалетов, палок и магии. Ну и конечно, это проклятущее беспокоящее его чувство, что некто, сидящий в его голове, кем бы он ни был, нетерпеливо ждет и все сильнее радуется близящейся схватке.
Ну, по крайней мере, хотя бы один из них будет ей радоваться.
Вор отступил в глубь закоулка и смерил взглядом стену. К счастью, в этом квартале не прижилась перенятая от империи мода на архитектурные излишества, принимающие вид четырех-пятиэтажных домов с крышами столь острыми, что и коты не сумели бы там удержаться. Здесь строили низкие здания, самое большее двухэтажные, с плоскими крышами, на которых обычно по вечерам расцветало приятельское общение. Перед Альтсином было окно, над ним – маленький балкончик, а выше – балюстрада, окружающая верхнюю террасу. Несколько движений, и он окажется там.
«Думай, – напомнил он себе. – Явендер утверждает, что Терлех атаковал под влиянием импульса, из-за смерти Праведного и тех волн, что разошлись по Силе, когда пробудились твои сны. А значит, он импровизирует. Сколько у него может оказаться людей? Против Каракатицы он послал триста, а против Цетрона? Пятьсот? Нет. Линия стражи и чародеев слабовата, сильно растянута, пока не слышно тревоги, все еще никто не отыскал оглушенного мага. А значит? Те же триста, может, даже меньше. Из городской стражи он отобрал тех, кто оказался под рукою, в столь короткое время набрал бы их не больше двух сотен, не сумел бы притащить сюда вооруженных людей со всех улиц города. В дополнение – тринадцать Праведных и горсть чародеев. Всего не больше трехсот».
Толстый готовился к столкновению уже долго, однако наверняка и его поймали врасплох. Обычно в его квартале было до трех сотен человек, но, проклятущее проклятие, его воры не могли бы противостоять в открытом бою городской страже – облаченной в кольчуги, с алебардами, мечами и арбалетами. Он мог бы нанять нескольких колдунов, но навряд ли слишком хороших. Явиндер утверждает, что граф думает как генерал, а значит, станет относиться к этому бою как к штурму вражеского города. Значит, он будет пытаться окружить отдельные улицы и захватывать их одну за другой…
Вот же проклятие. Все сводилось к вопросу, следует ли Альтсину остаться внизу или нужно искать людей Цетрона на крышах. Если граф думает как солдат, наверняка не приказывал стражникам избавиться от кольчуг, алебард, рогатин и мечей. А с таким добром непросто идти поверху. Люди же анвалара, может, и не смогли бы сражаться со стражей лицом к лицу, но они умели пользоваться арбалетами. В ночи, в такой вот тьме они станут бить с десятка шагов, и ни одна кольчуга не спасет от арбалетной стрелы. Он задумался, что бы сделал сам, будь он графом.
Послал бы Праведных на крыши – ответ был совершенно очевидным. Чтобы те их очистили и чтобы сами не затерялись в закоулках и узких улочках, где невидимые убийцы могли бы вылущить их одного за другим. Отправлял бы их двойками, так чтобы в каждый момент атакованная пара могла получить помощь. Крыши здесь на одном уровне, улочки между домами редко когда шире шести – восьми футов, довольно просто перескочить с одной кровли на другую, а потому помощь должна прийти достаточно быстро.
Вор сжал зубы и несколькими рывками взобрался на дом. Барьер вокруг крыши был сделан из нескольких деревянных поперечин, поддерживавших крашенный в белое поручень. Альтсин перескочил через него и припал к террасе. Тишина. Ни одного звука во всем проклятущем квартале.
И тут в небо ударил гром. Молния выстрелила вверх в каких-то двадцати шагах, озаряя окрестности неестественным светом. На один удар сердца она повисла над кварталом, после чего свернулась в шар и скользнула вниз. Свечение не уменьшалось.
Альтсин выглянул в щель между поперечинами. На крыше несколькими домами дальше стоял мужчина. Высокий, худой, в облегающих одеждах, еще сильнее подчеркивающих его худобу. В поднятой над головой руке он держал шар холодного синего света. Из него постреливали маленькие молнии, а потому мужчина казался заперт в световой клетке. Огненные змеи скользили по кривизне строений, ударяли в террасы, вползали по балюстрадам, обертывались вокруг надстроек и труб. Словно что-то искали.
Вор быстро понял – не что, а кого. На крыше, соседней с той, где стоял чародей, одна из сверкающих змей нащупала притаившегося человека. Он попытался сбежать, но поток энергии не дал ему и шанса, молния ударила несчастного в грудь, обернулась, к ней тотчас присоединились еще две, над треском магических разрядов пробился дикий, преисполненный боли крик. Жертва затанцевала, задергалась в странных судорогах, и вопль оборвался, когда очередная сверкающая змея ударила мужчину в лицо.
«Чародеи», – скривился Альтсин. Не только дешевые колдунишки для фокусов со светом и тенью, но и боевые маги из тех, что помогают воинам на поле битвы. Граф не экономил. И все для того, чтобы уничтожить банду портовых воров.
«И добраться до тебя самого», – добавил тут же Альтсин.
Он как раз вскакивал на ноги, когда Цетрон ответил на атаку. Крыша вокруг владеющего молниями чародея взорвалась, будто снизу в нее ударил таран многовесельной галеры. Маг пошатнулся, что-то крикнул и исчез в пробитой дыре. Молнии погасли.
Вор ощерился в темноту. У Толстого были свои колдуны, может, и не столь хорошие, как у графа, но кое-что понимающие в том, как убивать подло и результативно. А Альтсин мог поспорить, что Терлех не принимал в своих планах во внимание сети портовых каналов и подвалов.
Вор двинулся к центру Мухреи, перетекая от тени к тени, перескакивая с крыши на крышу. Большинство из них не были совсем уж плоскими, на них вырастали малые надстройки, ажурные беседки, трубы, порой между крышами перебрасывали кладки, поскольку вечерами, когда с моря дул освежающий бриз, дружеская активность местных концентрировалась именно здесь. Рыбаки, мелкие купцы и ремесленники любили проводить время со стаканом охлажденного вина в руке в беседах с соседями. На самом-то деле в Мухрее обитали тяжело работающие люди, которые умели радоваться жизни. Похоже, не было им никакого дела до интриг сильных, до храмов, богов и чужих амбиций, и теперь они наверняка сидели за запертыми дверьми, под кроватями и в разных укрытиях, молясь, чтобы битва миновала их дом.
А схватка только разгоралась.
Два потока огня ударили в небо с крыши шагах в ста. Лизнули соседнюю террасу, разорвали тьму. В их свете Альтсин приметил, как владеющего огнем мага ударяют в спину три стрелы, одна за другой. Мужчина раскинул руки, бьющиеся между пальцами огни засияли ярче, когда тяжелораненый освободил всю накопленную Силу, – и погасли. Однако успели поджечь беседку на ближайшей крыше. Конструкция из тонких досочек мгновенно занялась огнем, освещая окрестности. В сиянии горящей пристройки можно было заметить, как маг ползет в сторону террасы и как из тени выскакивает вдруг невысокая фигурка, падает ему на спину, запрокидывает магу голову и, взблескивая ножом, экономным движением перерезает ему глотку. Альтсин моргнул, а убийцы уже не стало.
