Екатерина Хаккет - Эпоха Дугаров
Спасение пришло от гёто. Крики, стоны боли. Не секунды ни сомневаясь, Салазар порезал крестьян катаной и начал расчищать дорогу к дверям от вновь нахлынувшего с улицы сброда. Губы искусаны до крови, а руки в ней по локоть, как будто в черных перчатках. Два брата стали биться плечом к плечу за общую цель – жизнь, которую в тайне мечтали отобрать друг у друга. Комично? Нет. Скорее грустно.
Что-то тяжелое огрело меня по голове и повалило на пол, чуть не лишив чувств. Нельзя останавливаться на поле боя. Ох, нельзя. Отвлечешься – жди беды. Мне повезло, что в затылок прилетела пивная кружка, а не нож для разделки мяса.
– Что ты сделала с Марком?!
Вот и старая знакомая, черноволосая и злая. Ее блеклое платье местами окрасилось в багровый цвет изгнанных из мира душ. Лицо сморщилось от негодования, а по щекам градом скатывались слезы.
– Ты убила его! – ответила она на свой вопрос.
Мне бы потребовалось не более двух секунд, чтобы поднять меч и отсечь магичке башку, но ей понадобилась всего секунда, чтобы сложить в ладонях свет и заставить его лопнуть.
С оглушающим грохотом по углам от эпицентра вихревого потока разлетелись столы, вещи и люди, мертвые, как и живые. Судя по треску и звону, таверна лишилась окон. Проделав в воздухе сальто, я потеряла меч и тяжело ударилась об стену. Только свалившись на пол, я нашла себя на кухне, где воняло похуже, чем от местных обитателей. Под столом у окна лежали потроха и свиная кожа, обозначая место смерти упитанного хряка.
В ушах звенело, я почти ничего не слышала; с сомнением посмотрела на кинжал, все еще сжатый в левой руке. Это лучше чем ничего. Перевернулась, попыталась подняться, но когда встала, обнаружила, что меня окружили.
Они появились беззвучно, как тени, словно из воздуха. Пятеро в одинаковых черных одеждах, расшитых золотыми нитями. Высокие мужчины, различавшиеся лишь по возрасту и комплекции. Был среди них один старик и широкий, жирный боров. И всем своим видом они намекали, что разговор со мной будет коротким.
В пылу битвы можно легко потеряться. С тоской я глянула за их спины на дверной проем, где разверзся ад. В голову пришла мысль, что та магичка специально отделила меня от остальных, раскидав всех по разным углам. Западня. Они что-то говорили, но я почти не слышала их голосов. Голова кружилась. Я могла бы сначала прикончить старика и вспороть брюхо жиртреста, в надежде выиграть время, но тут ярко-изумрудные глаза поймали меня в фокус.
– Она моя, – глухие слова мальчика отозвались как из медной трубы. Эльф, еще совсем ребенок с белыми кудряшками, вышел из-за спин устрашающих союзников.
Мой старый наставник Келль любил повторять: «Всегда смотри врагу в глаза и не смей отворачиваться. В них ты можешь узреть то, о чем он сам еще не подозревает».
Зря я последовала этому наказу: в отражении круглых глаз остроухого мальчишки я лишь увидела себя, жалкую и беспомощную, плененную могущественными чарами. Меня не слушался даже язык. Тело онемело, как закованное в лед, а лезвие кинжала уперлось в горло. Его сжимала моя рука.
– Убить девчонку? – сомневаясь, спросил юный эльф у морщинистого старика. Парнишка прижимал пальцы к вискам, и чем сильнее он сдавливал их, тем больше становилось его влияние. Он был страшнее Марка и Сола вместе взятых. Недюжинная сила в руках ребенка.
Холодное прикосновение стали меня не разбудило. Кинжал чуть прошелся по коже, словно пробуя на вкус, но потом остановился. Морок окутывал разум, путая мысли. Я с трудом различала свой внутренний голос.
– Нет, – буркнул старец с обвисшим лицом, томно окинув взглядом бойню в холле. – Это наш главный трофей.
И маги выволокли меня во двор через заднюю дверь. Послушно, как прирученный зверек я шла следом за толстяком по покрытой инеем траве. В таверне не стихали сражения, но она становилась все дальше, а огни ее все бледнее.
Покинув деревню, мы вышли на главный торговый тракт, ведущий к Ортогу. В траве пели сверчки. Пеший путь до города занял бы несколько часов. Я прикинула, какова вероятность на спасенье и молча вскинула взгляд к небесам. Позволить себе кричать – непозволительная роскошь. Даже если бы я могла, меня никто бы не услышал.
– Разум так податлив, – нарушил общее молчание маленький эльф. Мерзлый ветер уносил его слова прочь и обжигал лицо. – Никакого сопротивления. Будто бы она создана для того, чтобы подчиняться.
– Я бы на тебя посмотрел, прослужи ты несколько лет Джованни, – ответил здоровяк. Возможно, мой разум и тлел от чужого вмешательства, но голос толстяка показался мне пропитанным жалостью. – Может, убьем девчонку хотя бы из милосердия?
– Нет, – тем же скрипучим тоном возмутился старик. – Сначала сдадим ее, а затем вернемся за остальными, если кто-то останется в живых.
Невыносимая боль обожгла грудь. Амулет, болтающийся под туникой, словно выпустил из себя весь жар и свет, вобравший в себя за последние сутки. От резкой вспышки конвой остановился, и все маги заметно напряглись.
Даже если ты спрячешься в темноте и замолчишь, это не спасет тебя от острых глаз хищника, желающего твоей смерти. Я не видела лиц людей, только очерченные силуэты, и от тех исходил страх.
– На ней амулет! – испугался мальчишка. – Вы чувствуете это? – Где-то позади послышался хлюпающий звук, и кто-то из магов шмякнулся на камни. – Что…?
В руке толстяка вспыхнуло яркое пламя. Его маленькие глазенки выискивали кого-то за моей спиной, но потом его лицо, испорченное двойным подбородком, вытянулось и побледнело.
– Даг! – воскликнул он, и тяжелыми шагами, покачиваясь, прошел мимо. – Здесь кровь!
Контроль над телом вдруг начал ослабевать. Я еще не могла почувствовать твердь земли под подошвой сапогов, однако пальцы рук стали сгибаться против воли заклинателя.
Я моргнуть не успела, как что-то со свистом рассекло воздух. Послышался всхлип, и нечто большое рухнуло на землю. Свет в руках жирного борова вмиг погас, возвращая лесу вокруг привычные краски. Раз, два… И вновь тишина. Как будто кто-то отсчитывал секунды ритмом падения мертвецов. Остался только старик и мальчик.
Я улыбнулась в темноту. Кто-то или что-то помогло мне сравнять счеты. Медленно, но верно, моя рука с кинжалом оторвалась от шеи и теперь я хаотично начала размышлять, кого поразить первым. Пока маги постигали силу оцепенения, охваченные недоумением, я могла убить любого из них.
– Не двигайся, – шепнул старик ребенку. Я не видела – почувствовала, как в его руках закружила неведанная сила. Но сдавленный хрип за спиной побудил меня к действию: с вернувшейся легкостью в теле я прильнула к старику и вогнала лезвие ему в горло.
Мрак – ни друг, ни враг. Это особое обстоятельство, способное решить исход любой битвы. Побеждает тот, кто лучше всего подготовлен, и теперь я могла сказать наверняка – эльфы видят абсолютно все оттенки темноты, и двигаются куда проворнее, чем люди.
Старец схватился за шею, закашлялся и упал. Я обернулась. Ноги юного эльфа болтались в воздухе. Два кинжала, вогнанных ему в живот, не позволяли мальцу соскользнуть на землю. Ужасно долгая и мучительная смерть. Мальчик сам того не ведая, барахтался, только ухудшая свое положение.
Но я смотрела не на него. Женщина, та, что когда-то копалась в наших вещах, сжимала эти кинжалы. Белую накидку трепал ветер, как разорванный флаг. Её лицо оставалось бесстрастным, а в глазах светилась пронзительная ясность. Казалось, что в этой жизни незнакомку больше ничто не удивит. Слишком холодный взгляд, пропитанный ядом отчаянья.
– Как ты…
Женщина рывком вытащила клинки из вспоротого живота и сурово посмотрела на меня, будто осуждая. Мальчик упал на толстяка и взвыл, подобно раненому волку. Его белые ручонки, дергающиеся в судорогах, быстро окрасились в красный, сжимая раны.
Незнакомка молчала, и меня заставляла молчать. Губы сжаты в плотную полоску. Лицо волевое, серьезное, острое. За ней бы пошли миллионы, будь она предводителем. И путали бы страх с уважением.
– Пожалуйста, помогите, – захныкал белокурый эльф у наших ног. – Я вам все расскажу. Все, что пожелаете. Только помогите! Я этого не хотел! – его вздох сопровождался жутким хрипом. – Создатель подчиняет нас себе!
Дети слишком молоды, чтобы умирать, и слишком невинны. Я присела возле мальчика, не зная, как облегчить его страдания, но женщина жестко отбросила меня назад.
– Он может быть полезен! – запротестовала я, понимая, что та хочет сделать.
Однако искры с кончиков ее пальцев быстро переродились в пожар. Толстяк вспыхнул, а эльф загорелся вместе с ним, как будто облитый маслом. Так ярко, что защипало глаза. Снова вонь горелого мяса и душераздирающий вопль. Дым. Насколько бы мальчик не оказался хорошим магом иллюзий, крик боли, рвавшийся изнутри, был настоящим. Нестерпимым и ужасающим. Сквозь пламя я видела, как сгорают кудряшки, кожа, лицо, руки, ищущие спасения. Как он тлеет до костей, а затем гаснет.
