Алёна Харитонова - Жнецы Страданий
Лесана кусала губы. Знали. Они все это знали. Понимали, что учебы в Цитадели не избежать, но никто не подозревал, как вразумляют здесь послушников. Ну парни ладно, а девки? Как же девки-то слабые? Нешто им, глупым, послабления малейшего не сделают? Она с ужасом огляделась и лишь сейчас заметила то, что не увидела сразу, когда только вошла в трапезную: девушек среди послушников было чуть да маленько.
Скользя взглядом по стриженым головам, она с ужасом понимала – девиц за столами от силы четверть, да и те все в основном новенькие. Среди старших выучеников девушек и вовсе можно было счесть по пальцам. «Хранители пресветлые, как же мы тут?» – пронеслось в голове.
Брошенный украдкой взгляд на сидящих рядом подруг по несчастью напугал еще больше, лицо каждой поражало мертвенной бледностью. Только сейчас глупые поняли – ждет их совсем другая жизнь. Новая. Страшная. А у многих еще и до обидного короткая.
Глава меж тем продолжал:
– Первый год каждый из вас будет стараться показать наставникам, что не зря ест хлеб. К следующей осени новичков ждут первые испытания, которые покажут, кем им выпало стать – воями, что нежить убивают, целителями или колдунами, упокаивающими мертвых. Кто не захочет постигать науку, станет отлынивать, получит на лоб метку отвергнутого, будет изгнан и лишен помощи. Лодырей Цитадели незачем беречь – как сорняки они росли, а помрут, так мир чище станет.
И снова первогодки испуганно загудели, а Нэд, по-прежнему не замечая их ропота, спросил, кто разумеет грамоту и письмо. Из всех руки подняли только Тамир, одна девушка – синеглазая и темноволосая, да два одинаковых паренька, видимо, братья. Крефф досадливо покачал головой:
– В этом году негусто. Что ж, остальных будут учить старшие послушники. С осени вас начнут понемногу готовить к тому, что должны знать и уметь будущие обережники. И помните, обо всех своих успехах и промахах рассказывайте ежедневно по вечерней заре креффам. Да не забывайте: наставники вам не мамка с нянькой, жалеть да сопли вытирать не станут. Они для вас – старшие в роду, и слово их – закон! Если же кто провинится, тому они наказание отмеряют сами, по проступку. Ну и помните: кто креффа во всем будет слушаться – получит пояс, кто перечить и лениться начнет, тот быстро сгибнет, и привезут ему в дом грамоту, что по смерти послушника Цитадели его семья освобождается наполовину от податей за обереги. Я закончил, можете есть.
Как ни страшны были слова Главы, но даже они не отбили у парней и девок чувства голода, а уж когда по трапезной поплыл сытный дух наваристых щей, ложки застучали дружно и даже весело.
– У нас по весне на обед только полбу с толокном едят, а тут, смотри, какие куски мяса плавают, – зачерпывая полную ложку похлебки, восхитилась Айлиша.
– А у нас, бывало, и полбу всю подъедали, особенно если лето было холодное, зима после него суровая, а весна затяжная. Еле-еле до первой зелени доживали, ребятишки совсем прозрачные от голода ходили. Мать кинет в чугун горсточку муки, коры древесной натрет да маленький кусочек сала растопит, вот и вся еда, – жадно вгрызаясь в мясо, пробубнила Лесана. – Зато по весне отъедались – пальчики с елок собирали, орляк…
– А отчего голодно так у вас было? – удивился, поднося ложку ко рту, Тамир.
– Оттого, – ответила Айлиша. – К весне-то все подъедается, ртов в доме много, да и скотина свое просит. Ей, неразумной, не объяснишь, что поголодать придется, на воде сидючи.
– А отчего же не покупали? – изумился парень.
– Эх, Тамир, сразу видно – ты в городе жил, и то, поди, не знал, с какой стороны к козе подходить. Раз тебя сосед выручит, два, а на третий пошлет, потому как у самого брюхо подводить начнет. Да и не принято в деревне торг друг с другом вести. – Лесана объясняла сыну пекаря истины, знакомые ей с детства, как дитю неразумному. – Мужики наши силки на дичь ставили, только по ранней весне и дичь костлявая, и не сыщешь ее особенно. Ходящие-то тоже есть хотят. А ежели в окрестностях Стая поселится, и вовсе все зверье распугает. К тому же охотники зимой да по ранней весне глубоко в чащу не ходят – дни-то короткие, чуть не поспеешь до темна – самого сожрут.
– Как же вы перебиваетесь? Чем с колдунами расплачиваетесь? – Удивлению собеседника не было пределов.
– Мой отец возит в город горшки да миски. Только мало выручает за товар, траты, почитай, все съедают. Купцу с обозом немало надо отдать, чтобы с собой взял. Один-то не поедешь, до города путь неблизкий – дня четыре через чащу. И вот за обоз заплатишь, обратно ехать – тоже деньги. В итоге, что наторговал, чуть не половину на «копытные» и спустил. Остальное на соль, муку да крупу какую с горохом. Мы-то только на огородах кое-чего растим; посреди болот поле не вспашешь, не засеешь, да и охранное заклятие на поле поставить дорого – нет у нас таких денег. А сажать, чтобы Ходящие вытоптали, кто же станет? Вот и получается, сосед у нас бондарь, другой сосед – кузнец. Все, что за зиму натрудят, к весне везут в город, за дорогу в складчину платят. Что останется от выручки, на то и живем, и подати платим, и обереги покупаем.
После этого длинного рассказа Лесана снова принялась жадно хлебать щи.
– А у меня на деревне пеньку растят да веревки вьют, – поддержала подругу Айлиша. – И все равно не сытно у нас.
– Кстати, а откуда ты грамоту разумеешь? – наконец отодвинув от себя миску, поинтересовалась Лесана у Тамира.
Парень мучительно покраснел.
– Говорил же, хворал часто в детстве…
– И?
– Матушка грамотея приводила. Я же целыми днями дома сидел, то с перхотой, то с жаром, то еще с чем, вот она и нашла мне занятие. Думала, если даже с возрастом не войду в силу, так хоть тем на кусок хлеба зарабатывать смогу, что грамоты или письма какие составлять буду. А счету меня уже отец вразумил. В нашем деле без счета никак, – словно стыдясь, объяснил парень. – Хотите я вас буквам обучу?
– Так нам же наставника дадут, – неуверенно протянула Айлиша, которой было стыдно показываться дура дурой перед парнем.
Лесана же, давно приметившая, какие взгляды юноша кидает на подругу, поспешила ему на помощь:
– Конечно, хотим! Сказали же, усердие проявлять надо, вот нас наставник днем учить будет, а ты по вечерам – чтобы лучше все затвердить. – И, не дожидаясь, покуда подружка еще что-нибудь ляпнет, от души пнула ее под столом.
Тамир расплылся в благодарной улыбке.
– Хватит галок ловить! – шикнула Лесана, возвращая парня с небес на землю. – Трескай давай, вон Глава уже обед заканчивает. Как только ложку отложит, считай, натрапезничались. Негоже после главного в роду миски вычищать.
Айлиша торопливо дожевывала корочку.
– Ешь быстрее!
Тем временем Нэд и правда отложил ложку, встал и направился прочь из трапезной. Следом за ним потянулись остальные креффы и старшие послушники. К новичкам же подошел их давешний провожатый и велел следовать за ним, дескать, покажет покойчики ихние. На выходе Лесану поймал за руку поджидавший у дверей Клесх.
– Все поняла, что тебе лекари сказали?
– Все, – задыхаясь от стыда, прошептала девушка.
– Не забудь прийти ко мне. Фебр скажет, как найти.
Сил у несчастной хватило только на то, чтобы кивнуть. Лишь тогда наставник ее отпустил, и послушница опрометью бросилась догонять друзей.
В этот раз Фебр привел их по длинному извилистому коридору в северное крыло Цитадели.
– Вот тут жить будете, – открыв невысокую дверь, сообщил он.
– Втроем? – распахнув глаза, прошептала Айлиша.
– Четвертую лавку видишь? Нет? Значит, втроем, – усмехнулся проводник.
– Так он же парень! – выдохнула целительница.
– Цыц! Овца кудлатая! Забыла, что Глава говорил? Нет больше парней и девок, есть послушники. А ежели ты еще это своей курячьей головой не поняла, так здесь столб для порки есть да каземат холодный с крысами! – припечатал старший выуч.
– Ты мели, да знай меру! – заслонил спиной испуганную Айлишу Тамир.
– А не то?
– А не то так всыплем, забудешь, как твоего креффа зовут, – сжала кулаки Лесана.
Парень усмехнулся, подошел вплотную к девушке, взял ее за подбородок и насмешливо фыркнул:
– Нам первогодок трогать нельзя, но, если ты в Цитадели задержишься, еще посмотрим, кто кому всыплет. Поняла, соплюха?
И во взгляде внимательных глаз отразилось столько злого обещания, что пыл Лесаны несколько поугас. Парень был крепкий и, судя по всему, не дурак подраться, а гнев с девушки уже схлынул, и она испугалась.
Впрочем, Фебр уже отошел и сухо скомандовал:
– Здесь попозже осмотритесь, теперь айда за мной, покажу, где отхожее место и умывальники.
Ведя спутников по длинному коридору, юноша открывал нужные двери.
– Тут уборная. Здесь утром и вечером рожи сполоснуть можно. Тут подмывальня. Поняли, дуры? Холстины вон, на полках, ножни там же. Вода нагретая вот здесь всегда стоит. Ежели не стоит, вниз к Нурлисе сходите, она даст.
