Изгой. Том 1 и Том 2 - Олеся Шеллина
— Мои спутницы решили отужинать за общим столом. — Да уж. А ведь я прекрасно помню, как истерила лиса, которую поставили перед фактом, что ужинать они будут вместе со всеми. Причем сообщила им это княжна, поэтому отказы не принимались. Интересно, что у девушки творится с головой или в голове? Нет, не о них нужно думать.
— Вот как? Похвально. Это неплохо, начинать обживаться в новом для них мире как раз с великосветского ужина. Не переживайте за них, у нас не принято есть гостей в качестве заключительного блюда, — в ее голосе прозвучала усмешка, которую она никогда не позволяла при посторонних.
— Не стоило ради меня жертвовать ужином с друзьями, — тихо сказал я.
— А кто вам сказал, что я чем-то жертвую? — в голосе княгини проскользнуло удивление. — Ёси, я не ошибаюсь? — я покачал головой, показывая, что нет, не ошибается. — Ёси, посмотрите на меня. Мне чрезвычайно тяжело разговаривать с вашей макушкой, к тому же, я никак не могу понять, почему вы за все время ни разу не посмотрели на меня. Не нужно ссылаться на японский этикет, я прекрасно его знаю, и таких правил в нем нет.
И что ей ответить? Что я боюсь до зеленых соплей? Что даже химитсу пасует перед княгиней, потому что это моя мать! Но стоять, уставившись на стол, это уже просто верх идиотизма, поэтому я, пересилив себя, поднял глаза и сразу же натолкнулся на пристальный, словно прожигающий насквозь, взгляд княгини.
— Мне тоже очень трудно смотреть в глаза женщине и рассказывать ей о гибели ее сына, — мне удалось мобилизовать силы и выдать эту фразу, не отводя взгляда.
— Вы уже рассказывали о его… гибели, отцу, — возразила она мне, на что я только покачал головой.
— Это не одно и тоже. Великий князь Петр — мужчина, он мог принять эти известия более сдержано. Он и принял их так, как я и рассчитывал.
— По законам и традициям Японии, я — самурай, — княгиня, похоже, выбрала этот вечер, чтобы качественно довести меня до ручки. — А самурай не впадет в истерику. Или вы сомневаетесь во мне?
— Мы не в Японии. Если бы мы были в Японии, этого разговора бы не возникло, потому что никто не стал бы проводить сложный магический ритуал, чтобы воскресить погибшего. Мы, японцы, верим в неизбежность и необратимость. Поэтому мне сложно представить, что вы, вложив столько сил, чтобы сохранить жизнь своему ребенку, спокойно примете известия о его гибели.
— Вы не можете судить, вы ничего про меня не знаете.
— Вы правы, я не знаю про вас абсолютно ничего. И я не понимаю, зачем вы вообще хотите остаться со мной наедине. По-моему, весь этот ужин лишен смысла, — мне было невероятно сложно продолжать этот зрительный контакт, но княгиня не давала мне шансов снова опустить взгляд, потому что продолжала, почти не мигая, смотреть на меня так, словно я пришпиленная булавкой бабочка, которая еще трепыхается, вызывая тем самым нешуточный интерес со стороны мага смерти.
— У этого ужина есть, по крайней мере, один смысл — насыщение, — легкая полуулыбка скользнула по губам княгини, и она села, не дожидаясь помощи. Согласно этикета, мне можно было садиться, чем я воспользовался, чтобы дать отдохнуть гудящим от напряжения ногам.
Подали первую перемену блюд. Я практически не видел, что мы ели и плохо распознавал по вкусу.
— Как вы поняли, что это был мой сын? — вопрос прозвучал в полнейшей тишине, прерываемой лишь звяканьем вилки о тарелку.
— Я этого и не понял. Просто парень, чья койка стояла рядом с моей в ночлежке, начал говорить по-русски. Я знаю этот язык, так что он потом сам представился, когда я спросил, где он его выучил. Но у меня в тот момент произошел неконтролируемый выброс, и дальше все было, как в тумане. Единственное, что я точно помню — он очень плохо выглядел, и я даже уже начинаю сомневаться, что Маэда был причиной его… хм… повторной смерти.
— Вот как, — я прищурился. Для женщины, только что услышавшей о кончине сына, и о том, что вся ее работа пошла насмарку, княгиня выглядела как-то странно спокойно. Я уже хотел было добавить что-нибудь душераздирающее, вроде, ну не знаю, изъязвлений, покрывших тело Николеньки, и как он корчился в муках, но не успел, потому что дверь распахнулась, и в столовую вошел человек, которого я никак не рассчитывал встретить в этом доме.
Княгиня подняла на него глаза, и на ее лице отразилось такое сильное удивление, что становилось понятно, она тоже никак не ожидала его здесь увидеть.
— Отец? Что вы здесь делаете? — она отложила столовые приборы, и ее глаза опасно сузились.
— Это немыслимо! Ты совершенно хочешь опозорить меня и весь мой клан? — прошипел мой, так называемый, дед, которого я видел воочию в первый и последний раз в то время, когда княжичу лет пять исполнилось.
— Я, кажется, задала вопрос: что вы здесь делаете? — княгиня оперлась на стол и привстала, а в комнате заметно похолодало. М-да, я бы на месте старика убрался отсюда. Видно же, что дочка сейчас чем-нибудь звезданет, а, учитывая, что она совсем не маг жизни, а как раз наоборот…
— Мало того, что ты родила неполноценного ребенка, так еще твой дом напоминает какой-то зверинец, — выплюнул высокий старик с невероятно прямой спиной. — Ты вообще в курсе, что принимаешь в своем доме нелюдь?
Это он кого так? Меня, или все же Фудзико досталось? Сомневаюсь, что она в общей гостиной обернулась и предстала перед ним в своем истинном облике, хотя, насколько я знаю, старик мог довести кого угодно. Только вот сомневаюсь, что его кто-то бы терпел, в принципе, в этом доме. Не князь Петр, это точно. В любом случае, я терпеть оскорбления не собираюсь. Мне оскорблений в Японии хватило за глаза, чтобы что-то понять о чести и достоинстве. И, что самое главное, мне плевать что он там про Николеньку сейчас гавкает.
Его позицию только слепоглухонемой идиот во всей империи не знает. За что, собственно, дед и был отлучен от дома и от двора на
