Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии.
Как он объяснил нам — после того, как отсмеялся, промазать мимо тех островов, что по пути расположены, едва ли легче, чем мимо Малых Антил. Архипелаг ведь тоже здоровенный и тоже вулканический, с высокими вершинами, которые видны издалека. И хотя не так густо там острова скучкованы, как в Вест-Индии, да и вершины на многих пониже, так зато ж и не одной цепью. Случись ненастье с хреновейшей видимостью на пару-тройку дней, так этого хватило бы, чтоб Малую Антильскую гряду миновать, ближайших островов не заметив, если прямо на какой-то из них не вынесет, а проливом протащит. Те же острова, которые только Азорами и могут быть, за пару-тройку дней хрен минуешь, а стоит погоде чуть проясниться, так и чайки вечером путь к ближайшей суше укажут, если она вдруг всё ещё сама на горизонте не замаячила. Да, с долготой, исключительно по пройденному пути из опыта плаваний оцениваемой, он ещё может нагребаться крупно, на несколько дней пути, но широту — ну, если со средней для архипелага нагребётся, то в пределы крайних островов уж всяко впишется. А если даже и чайки подведут, что совсем уж маловероятно, так ворон-то дрессированный на что? Он на такую высоту взлетит, на которую из лука хрен дострелишь, и уж с неё-то ближайшую вершину увидит точно. Если слишком далеко для него — может и не полететь, но тогда он, снизившись, направление укажет, а этого вполне достаточно.
Так оно и вышло на деле, а точнее — так нам продемонстрировали. Позже-то Акобал, посмеиваясь, признался, что и по чайкам прекрасно путь к ближайшему острову определил, да и был бы он позже виден наблюдателю с мачты при нашем курсе, но специально для нас навигацию с вороном продемонстрировал. Мы ведь до сих пор видели его применение только для поиска потерявшегося из вида второго судна, а теперь вот — и его основное предназначение. Едва под прояснившимся небом на горизонте чуть завиднелись кучевые облака над вершиной, финикиец, не дожидаясь, пока их увидим и мы, приказал выпустить из клетки ворона. Птиц, поднявшись, даже кружиться в воздухе не стал, а сразу же полетел в ту сторону. Совсем уж на остров, правда, лететь поленился и вернулся в конце концов на «авианосец», но направление указал чётко и недвусмысленно. Примерно через полчаса плавания кучевые облака стали видны отчётливо, а там уж и сама вершина показалась. Можно было вполне и долавировать до острова под парусами, но соскучившаяся по хоть какому-то берегу матросня сама с удовольствием уселась за вёсла, так что к берегу пошли прямым курсом, а за нами последовало и второе судно, в эту ночь сумевшее таки не потеряться. Искупаться и постираться хотели, конечно, все, но особенно радовалась Мильката, нуждавшаяся по своей бабьей породе поболе нашего, да и совершавшая подобный вояж впервые в жизни. Прямо глазами приближавшийся остров буравила, владела бы пирокинезом — точно взорвала бы его на хрен. Не иначе, как гипнотизировать пыталась, дабы приближался побыстрее.
Сами Азоры только её-то особо и впечатлили — прожив всю жизнь на Кубе, Малых Антил она ведь не видела, Канар — тем более, так что Азоры оказались первыми для неё вулканическими островами. Мы-то видели и то, и другое, теперь вот и эти — такие же в общем-то, если совсем уж к мелочам не цепляться. Гористые, скалистые, пологий песчаный пляж не враз ещё и найдёшь, прибрежные воды подводными скалами усеяны — гляди в оба, наблюдай за бурунами, если в робинзоны не метишь. Но акобаловские-то мореманы бывали здесь в большинстве своём уже не раз и фарватеры безопасные давно, конечно, знали. Нашли они и удобный для причаливания и высадки песчаный пляжик. Ну, не светлый песок, а тёмный, местами даже и почти чёрный — обычное для подобных мест явление. А так, конечно, диковато выглядят острова для человека, привыкшего к равнинной местности. Тем более, что и практически необитаемые. На одном маленьком островке из крайних западных — Корву, как я понял — было по словам Акобала небольшое финикийское поселеньице, а скорее — станция с маяком, но когда карфагеняне трансатлантический маршрут к заокеанским землям засекретили, да своим мореманам плавать через Атлантику запретили, её забросили за ненадобностью. Он бы показал нам и маяк, и конную статую Мелькарта, действительно указывающую на запад, да промазали мы мимо Корву и вышли на центральную группу островов существенно восточнее. Не возвращаться же теперь на него взад, верно? Ещё одно было на крупнейшем из центальных островов, на самом берегу, но и оно с тех пор, хоть и не оставлено ещё полностью, изрядно запустело — так, рыбацкая деревушка только небольшая и осталась, если только за последний год не забросили и её. Баб там бесхозных и сговорчивых давно уж нет, так что и матросня туда как-то не рвалась, и посещать его в этом рейсе финикиец смысла не видел. Другого же населения на этих островах и вовсе не имелось. На Канарах хоть дикари-гуанчи, на Малых Антилах — дикари-красножопые, а тут — вообще никого.
На острове, куда нас вынесло, Акобал приказал разбить временный бивак возле речушки с водопадом. Высадились просто воду в амфорах свежей заменить, на берегу поразмяться, выкупаться как следует, да постираться. Охотиться тут особо и не на кого — коз только португальцы завезут, да их полное отсутствие и невооружённым глазом видно — леса нетронутыми стоят, ни трава, ни кусты подлеска не объедены. Своего рода райская идиллия. Кедры высятся — едва ли меньше атласских, по предгорьям окрестностей Карфагена хорошо знакомых. Дикой вишни полно, зреет уже полным ходом — насобирали и налакомились до отвала. Немало и реликтовой растительности, на материке уже практически и не встречающейся, даже древовидные папоротники местами попадаются. Животных только практически нет, если птиц не считать. Для наших попугаев-переростков с Доминики, пользуясь случаем, соорудили временную клетку попросторнее. На корабле её, конечно, хрен разместишь, но мы уже всё больше склонялись к мысли выпустить их тут на хрен, то бишь на волю. Пару-тройку дней на острове побалдеть — это людям вынь и положь, а за это время и птицы привозные к местному корму малость попривыкнут. Полноценно они ещё не летают, но вспорхнуть с земли на куст, а оттуда уже на дерево в принципе могут, так что орлам местным на закуску, будем надеяться, не достанутся. А больше им тут, собственно, никто и не страшен.
Сами с непередаваемым наслаждением купались, хоть и сшибал океанский прибой временами с ног. Волна ведь — нешуточная, океанская, прибой внутренних морей рядом с этим нервно курит в сторонке. Даже на кубинском побережье он послабже маленько. Но само море — высший класс. И в Гадесе-то оно куда чище современного, да даже и в Карфагене, хоть и один из крупнейших портовых городов, и есть кому его всякой дрянью там засрать. Но тут-то — абсолютно некому. Вода — прозрачнейшая, рыбёшки непуганные видны, вдали — дельфины резвятся, разок даже несколько китов проплыло, и один прямо у нас на глазах фонтан выпустил. Красота, кто понимает! Мореманы акобаловские рыбалку устроили, тунцы ведь тут тоже практически непуганные — одного, небольшого правда, помощник нашего навигатора на спор прямо руками поймал. Но в основном, конечно, сетью и острогами ловили. Мы с Васькиным вволю наплавались, наплескались, чуть поодаль и Мильката с Велтуром хорошенько выкупалась — народ то и дело на трубы наши подзорные красноречиво эдак зыркал, да только мы старательно включили дураков — нехрен тут. А то как там в том анекдоте? «Лейтенант, немедленно прекратите разглядывать женщин на пляже в оптический прицел! Майор не успевает навести на них свой бинокль!» Мы-то её уже видали — ну, не совсем уж нагишом, но — в промокшем до до нитки после ливня в тот ураган и прилипшем к телу платье — она не сильно-то тогда от голой отличалась, гы-гы! Но и издали — тоже хороша, во вкусе шурину хрен откажешь. И видно, что на море выросла — волн не шибко-то и испугалась, вошла спокойно, без визга этого, для современных изнеженных баб характерного, окунулась сразу, поплыла, нырнула, вынырнула, поплескалась вволю, на мелководье уселась, в волнах прибоя побалдела, вышла, расстелила подстилку обсохнуть и позагорать — так это, без особого стеснения, по-античному. Хоть и не гречанка ни разу, даже не продвинутая эллинизированная финикиянка, а самая натуральная провинциальная, но в этом плане архаичные финикийские обычаи явно от эгейских пошли, как и греческие — из одного, можно сказать, источника. Рядом ведь никто посторонний не торчит и откровенно не пялится? Ну и прекрасно. А издали — это издали, это по античным меркам не в счёт.
Потом, обсохнув и одевшись, на гору поднялись — не на саму вулканическую вершину, конечно — до неё, не говоря уж о самом восхождении, ноги бить загребёшься, а просто на ближайшую скалу. Просто, чтобы осмотреться, да местность заценить. Я ещё по Средней Азии, где срочную служил, заметил характерную для горной местности особенность. Вот горы, вплоть до отвесных скал, а практически рядом — участок абсолютно плоской равнины. Небольшой, конечно, но их таких немало. На Кубе — в той её части, где мы побывали — тем более, но там и горы-то несерьёзные — так, результат выветривания былой известняковой гряды, так что Куба в этом плане — не показатель. А вот в Средней Азии горы — это горы. Наверное, и вид имеют восхитительный — ага, для зевак-туристов, глазеющих на них с колёс доставившего их транспорта. Когда лазишь по ним на своих двоих, да ещё и в полной солдатской выкладке, впечатление от них, скажем прямо, совсем другого сорта, но вот на этот нюанс — абсолютно ровные участки между горами — я тогда внимание обратил. И немало обрадовался, увидев такие же, но куда зеленее, и здесь, на Азорах. Ведь как только мы уяснили, что попасть на архипелаг на обратном пути из Вест-Индии — ни разу не проблема, сразу же возникла мысля и о плантациях здесь для всех тех американских вкусностей, что должны оставаться монополией Тарквиниев и нашей вместе с ними. И если кока любит, где повыше, то для табака равнина напрашивается.
