Дмитрий Братусь - Пояс черны

Загоревшись идеей изучения Пояса черны, Ника покинула Космическую Службу Спасения и стала капитаном малого научного судна Страны пришельцев. Вместе с ней в пришельский научно-исследовательский флот перешла и вся ее команда, кроме Марчи, который, будучи военным, не имел возможности выбирать место работы.

В дверь каюты постучали.

— Кто там? — спросила Ника, чтобы принять решение — нужно ли ей одеть комбинезон или можно принять гостя и в нижнем белье.

— Это я, — ответил Даг. — Можно к тебе?

— Заходи, — сказала Ника, обрадовавшись тому, что пока не придется одеваться — с утра ей было лень это делать.

— Привет. Как дела?

— Опять снились эти сны, — вяло произнесла Ника.

— Они снятся только когда ты здесь?

— Да.

— Может быть это из-за того, что ты проводник?

— Может быть. И главное, там такие вещи, которых я никогда не видела. Природа вроде похожа на южную Алларию, но если приглядеться, все там не такое — деревья другие, листья другие. Даже люди какие-то другие — не похожи ни на алларийцев, ни на катонийцев. Если бы умела рисовать, я бы нарисовала. Эти кресты с фотографиями людей… Все это настолько ярко, что не похоже на сон. В снах обычно все как в жизни только по-дурацки, а это как будто другой мир.

— Может ученым нашим сказать?

— Не надо! Еще подумают, что сумасшедшая. Все равно они ничего понять не смогут.

— Верно. Скорее всего, пропишут какие-нибудь успокоительные.

— Мне пока что это не доставляет особых проблем, так что пусть это будет еще одной нашей с тобой тайной. — Ника и Даг засмеялись глядя друг другу в глаза. — Вообще, здесь тяжело долго находиться. Ни как не привыкну к тому, что в иллюминаторе не видно звезд. Это какая-то вялотекущая клаустрофобия. Через пару недель отсюда уже хочется улететь.

— Ничего, скоро улетим.

— Да. Давно не была на Хаммэ. Ты придумал, что подарить Марчи и Айрис на свадьбу?

— Я должен думать?

— А кто у нас — мозг?

— Я не по этим делам. У Лис спроси — она все-таки ее сестра.

— Там нечего знать — они с сестрой одинаковые.

— Тем более поговори с Лис. Я вообще чего пришел: помнишь, ты хотела высадиться на поверхность?

— Я и сейчас хочу.

— Так вот, есть такая возможность. Наконец-то мы потеряли первого робота. Он где-то застрял и не может доехать до пусковой площадки. Нужно его руками пощупать. Полетишь со мной?

— Конечно! Прямо сейчас?

— Ну да, как соберешься, так и полетим. Он на другом конце планеты, так что до него еще лететь несколько часов. Мы на это дело весь день потратим.

Прихватив с собой двухдневный запас еды, Ника и Даг отправились на поверхность Никьян на специальном шаттле, предназначенном для высадок на безатмосферных планетах. Осветив двигателями корпус станции, аппарат медленно поплыл в темноту, которая здесь, в ста километрах от Никьян, была не наполнена черной и потому была совершенно прозрачна. Орбитальная станция была единственной звездой в небе темной планеты; лишь бортовые огни и выхлопы двигателей прибывавших и убывавших кораблей изредка составляли ей компанию.

Постепенно снижаясь в полной темноте, шаттл испускал радиоволны, по отражению которых только и можно было обнаружить холодную поверхность Никьян почти невидимую в инфракрасном спектре. Большая часть ландшафта представляла собой идеально гладкую равнину, а рельеф, там где он присутствовал, был плавным и округлым, полностью соответствуя женскому имени планеты.

— Готовность номер один, — произнес Даг. — Тормозить будем короткими, но жесткими пыхами.

Несколько раз шаттл как будто упал в какую-то вязкую массу, после чего огромная перегрузка вжала Нику и Дага в кресла на несколько секунд. Они ощутили удар и сразу же еще один. Шаттл остановился.

— Сурово как-то, — выдохнув, проговорила Ника, держась за спину.

— Еще бы. Здесь атмосферы вообще нет. Зацепиться не за что, а гравитация как на Титане.

— Хуже не придумаешь. Ну что, пошли.

Сквозь поднимавшийся от поверхности пар огни шаттла освещали пространство в радиусе нескольких десятков метров.

— Она такая белая! — воскликнула Ника, ступив на поверхность планеты. — Я думала она черная или серая.

Ника спустилась по трапу и оказалась на твердом белоснежном льду, который, однако, был совсем не скользким. Серебристый пар, в который тормозные двигатели превратили снег, вздымался верх метров на семь и, совершая в белом свете огней причудливые движения, замирал мутным узором на поверхности скафандров.

— Это азот, — сказал Даг. — Должно быть, планета остывала медленно и всю черну, что упала на нее, она собрала до того, как замерзла атмосфера. Вода, если она вообще на ней была, замерзла сразу. В сухой атмосфере пыль быстро осела. Потом выпал в конденсат углекислый газ, за ним кислород, а потом и азот замерз.

— Так здесь все-таки нашли кислород?

— Нашли. А ты думаешь чего наш планетолог такой радостный ходил вчера весь день. Он посчитал: получается, если на поверхности есть кислород даже в незначительной концентрации, то под слоем азота его должно быть больше. Короче, он утверждает, что возможно когда-то у Никьян была атмосфера того же размера и состава, что и у живых планет, а это значит, что она когда-то тоже была живой. Если бы не Пояс черны, ее можно было бы поставить в один класс с Титаном, Фокосом и Галеоном.

— Неужели здесь когда-то была жизнь?..

— Если пользоваться определением Сайдара, она и сейчас здесь есть. — С этими словами Даг посмотрел по сторонам, как будто ожидая увидеть эту самую жизнь, но вокруг не было ничего кроме черно-белой пустоты. — Так, где наш робот-то?.. А вот он. Семьдесят метров вон туда, — сказал Даг, и указал пальцем направление.

Даг шел впереди, поглядывая на радар, на котором отображался робот, подававший сигналы SOS. Ника смотрела то вниз, то по сторонам. Метрах в десяти от шаттла под ногами захрустел снег. Равномерно покрывая округлые склоны, он поблескивал и переливался всеми цветами радуги. Совершенно черное небо над головой напоминало Нике пещеру — как будто это место было где-то на Земле обетованной. Казалось, вот-вот из темноты появится уходящая вверх колонна, бескрайняя равнина закончится стеной или свет прожектора достанет потолка.

Застрявший робот стоял на склоне небольшого углубления оставленного, должно быть, некогда упавшим на поверхность метеоритом. Отдав буксировочный трос Нике, Даг обошел робота несколько раз, после чего, поставив на опоры, начал поднимать его, чтобы заглянуть снизу. Ника, тем временем, чтобы как-то себя занять, включила встроенный в скафандр магический сканер. Радиошума создаваемого шаттлом, роботом и скафандрами было достаточно для того, чтобы построить на смотровом стекле смутную картину мира духов.

Ника стояла посреди огромного красного купола похожего на гигантский мыльный пузырь, поверхность которого как будто колыхалась на ветру. За пределами пузыря кружили синего цвета создания, формы которых было не разобрать. Внутреннее пространство заполняли длинные, красные, хаотично переплетенные нити-спирали толщиной в кулак. Между ними стайками шныряли маленькие синие точки. Опустив глаза, Ника увидела окружавшую ее ауру — как будто синий свет проступал из ее тела сквозь скафандр. Множество суетливых существ подобно маленьким рыбкам обступили тело Ники, будто бы изучая его, но стоило ей обернуться, как те бросились врассыпную. Даг, тем временем, заползал под робота, где уже лежало нечто похожее на слизня. Оно вначале отстранилось от Дага, чье тело также окружала аура, а потом вяло, как бы нехотя, отползло в сторону.

«Жизнь, — как определял ее Сайдар, — есть сложная система, способная к репродукции и стремящаяся к поддержанию своего сложного состояния. Базовые элементы, независимо от их природы, могут образовать живой организм некоторой сложности, обладая свойством естественным образом объединяться в подобные системы. Теряя некоторые степени свободы, „элементарные частицы жизни” образуют компоненты более высокого уровня, не все из которых, однако, способны к дальнейшей самостоятельной эволюции. На каждом этапе развития, жизнь порождает новое поколение „существ” использующих представителей нижних уровней для поддержания собственной жизнедеятельности, сохраняя, таким образом, связь всех поколений и делая жизнь единой неделимой системой. Так продолжается до тех пор, пока в высшем поколении есть хотя бы один представитель способный к дальнейшему объединению. Так явление белковой жизни происходит из самого свойства химических элементов образовывать соединения. На самом первом шаге атомы объединяются в молекулы, из которых лишь несколько соединений азота, углерода, кислорода и водорода способны послужить основой для образования „существ” более высокого уровня — аминокислот и РНК. В течение сотен миллионов лет, жизнь находила пути дальнейшего усложнения, сохраняя в своем многообразии тех, кто не смог перейти на более высокий уровень. Вирусы, бактерии, археи, одноклеточные эукариоты, многоклеточные растения, животные, стадные животные, — все это одновременно существующие следы эволюции жизни на пути к самому сложному из известных белковых организмов — человеку. При этом каждое поколение выполняет свою важную функцию: вирусы участвуют в естественном отборе всех уровней и отвечают за перенос генов между разнородными организмами; бактерии перерабатывают органические вещества, делая, таким образом, возможным повторное использование их элементов; усваивая непригодные для питания животных вещества, растения сами становиться пищей для животных. Помимо всего прочего, каждое поколение жизни есть уровень ее защиты от катастроф. Существа простые, всегда могут обойтись без существ сложных, более того, восстановить их в ходе эволюции даже при полном уничтожении. Так миллионы лет по одним и тем же законам развивались жизнь органическая и магическая, сливаясь воедино в частично магических людях и частично органических демонах».