Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Не указ, — спокойно ответил Владимир. — Отец умер, и с тех пор многое поменялось.
— И что именно? — напрягся Святослав.
— У тебя больше нет войска, — широко улыбнулся Владимир. — Тысяча здесь, тысяча в Леонтополе, пять тагм в Вавилоне и столько же на нубийской границе. Чем ты собрался сдерживать новый набег арабов? Старичками-ветеранами? Не смеши меня!
— А с чего ты взял, что будет новый набег? — сощурился Святослав. — У арабов сейчас своя большая заваруха. Они никак не определятся, кому там у них быть халифом.
— У меня разведка работает, брат, — покровительственно ответил Владимир. — Чего и тебе желаю. Легионы из Италии ты перебросить побоишься. Если ее оголить, лангобарды вас затопчут. Перебросить войско с севера? Тоже нет. Там братец Кий свою долю требует. Мне тут доложили, что он уже первый Германский вдребезги расколотил, и сейчас Новгород осаждает. Что, не знал? Ну, так теперь знаешь. Прими мое предложение, и тогда я оставлю здесь войско. Оно возместит тебе потери.
— Я откажусь, — спокойно ответил Святослав. — Убирайся отсюда и забирай свой трусливый сброд. С арабами я разберусь сам.
— Ты сошел с ума? — Владимир даже растерялся от неожиданности. Он не был готов к такому повороту. — Они же узнают, что я увел войско, и тогда придут снова! Ты же потеряешь Египет! Великий канал, торговля специями, хлопок, сахар… Ничего этого больше не будет! Черт с тобой, оставь себе Италию и Рим. Верни мне Африку! Ты же сам сказал, что лишился казны! Ты ведь вообще все потеряешь! Без специй отцовской державе конец! Ты что творишь, брат? Господь помутил твой разум? Тебе поставили мат, Святослав! Смирись с поражением!
— Ты не получишь ничего. Убирайся! — отчеканил Святослав. — Чтобы ноги твоей на моей земле больше не было! И уводи отсюда своих солдат.
— Я уйду, — Владимир поднялся с оскорбленным видом. — Ты неблагодарный человек, Святослав. Все, что сделал отец, полетит в пропасть! Ты стал августом, а сам и мизинца нашего старика не стоишь. Прощай! Я немедленно отправляюсь в Константинополь!
Святослав не сказал ни слова. Ему просто нечего было сказать. Младший брат и его мать, действительно, поставили ему мат. Теперь он в этом уверен. А еще у него отпали все сомнения в том, кто виновен в его бедах. А ведь он не верил до самого последнего момента. Не верил ни родному дяде, ни вернейшему из отцовских слуг. Он и в мыслях не мог допустить, что родной брат ударит ему в спину…
— Константин! — сказал император, и тот вышел из-за двери, что вела в соседнюю комнатушку. Коста слышал каждое слово.
— Государь!
— Немедленно садись на корабль и плыви в Бейрут, — сказал Святослав. — Оттуда иди в Дамаск, к халифу Муавии. Ты туда доберешься из Бейрута за четыре дня, если поспешишь. Делай что хочешь, обещай что хочешь, но купи мне мир. Купи пять лет! Деньги не имеют значения. Пусть халиф поклянется памятью Пророка, что не нападет на нас все это время. Сейчас цена перемирия будет невелика, но если Муавия узнает, что мой брат ушел отсюда вместе с войском, то она станет невообразимой. Или же он просто откажется договариваться с нами и нападет уже весной. Тогда нам и правда конец… Мы потеряем все.
— Слушаюсь, государь, — поклонился Коста и вышел.
— Мистика ко мне! Быстро! — рявкнул Святослав, а когда невысокий лысоватый евнух пришел и склонился перед ним до самой земли, прорычал. — Пиши письмо кагану Кубрату в Ольвию. Мы готовы принять еще две тысячи юрт всадников. Пусть выйдут из своих кочевий сразу же, как только согреется вода рек. К тому времени корабли будут уже на месте. Все нужное они получат в дороге, я даже лучшее оружие им подарю. А сам каган получит двадцать золотых за каждого, кто может держать лук.
— Слушаюсь! — склонился личный секретарь. Он обладал удивительной памятью, почему и пробился на самую вершину власти.
— Потом отправишь шифрованное сообщение телеграфом в Александрию! Лучше запиши! Сиятельному Стефану и друнгарию Лавру повелеваю исполнить следующее…
* * *
Три недели спустя.
Лаврик вдохнул соленую свежесть, которую порыв ветра принес с моря. Его давно так никто не называл. Только государь, и только по особым случаям, в минуты хорошего настроения. Командующий флотом родился и рос в Греции, и к трескучим морозам Словении за восемь лет учебы так и не привык. А тут, на южном побережье Средиземного моря, он чувствовал себя как дома. Он полюбил Александрию с ее дневной жарой и вечерней прохладой, с ее шумными греками и неразговорчивыми египтянами, с гомоном ее базаров и веселой зеленью, что покрывала все сплошным ковром, лишь только уходила большая вода. Тут он был дома. А вторым его домом стал корабль, «Владыка морей», флагман александрийского флота. Здесь друнгарий знал каждую доску, каждый канат и гвоздь. И того же он требовал от своих кентархов, капитанов кораблей.
Когда Лаврика вызвали во дворец к великому логофету, он и подумать не мог, что все обернется именно так. Безумие какое-то творится. Ведь он только что пришел из Карфагена, где ждал нападения ромеев, а теперь ему нужно плыть туда опять. Все это похоже на какую-то дурную шутку, но смеяться почему-то не хотелось. Два легиона погибли. Императорский дворец разорен дотла, а казна пропала. Друг Вячко сложил свою голову. Три башни телеграфа между провинцией Ливия Нижняя и Африкой разрушены, и теперь сообщения на этих участках передают всадники.
И вот, в довершение ко всем бедам, прямо сейчас Карфаген затворил ворота перед войском императора Владимира, а он, друнгарий Лавр, любуется на это зрелище из седла, стоя на пригорке. Корабли ромеев, вместо того чтобы плыть прямо на север, к Кипру, а потом в Константинополь, пошли сначала к Криту, а затем повернули на запад, к побережью Сицилии. Тут ведь даже полный дурак обо всем догадается. Огромный флот тяжело спрятать. Он идет вдоль берега, останавливаясь на ночевку, потому что тысячам людей нужно есть и пить. Да и опасно идти вот так, ночью, не принято это в незнакомых водах. Лишь в крайнем случае флот пойдет при лунном свете, но уж точно не такой, что привел император Владимир. Пятьдесят боевых дромонов и полторы сотни торговых
