Иван Косолапов - Мир Мрака 2027
Ваня сразу же встрепенулся. Большими глазами мельком посмотрел назад на нас, потом на брата и, понимая допущенную оплошность, поспешил к наваленным друга на друга автомашинам, посреди которых виднелась широкая дверь, собранная из сваренных вместе двух багажных.
Я огляделся вокруг. Местность была большая и пустынная. То, где было хоть что-то, скрывал туман. Но его и остерегался: мало ли кто (или что) может выскочить из него. Поэтому и надо было быть начеку.
Тут я и услышал удары кулаком по металлу: два быстрых, перерыв, ещё один, перерыв, и вновь два быстрых. Затем старший брат, – он был виден от начала лестницы, – опустил руку.
И началось ожидание. Когда оно перевалило за треть минуты, Боря спросил:
– Ну, как оно? – а ведь все были так спокойны.
И я точно знал, что никто из нашей троицы не скажет глупости – и я был прав.
– Сам не видишь? – грубо отозвался я, давая понять всю дурацкую сущность ранее озвученного вопроса.
Мой укор младший услышал, ввиду чего притих.
Старший же, – додумался всё же, – повторил попытку.
Тук-тук… Тук… Тук-тук.
На этот раз ждать долго не пришлось: вторая проба дала результат. Уже спустя секунд пять, с небольшой тяжестью, дверь нам открыл мужик среднего телосложения. Он не был чем-либо примечателен, во всём прост, лет под сорок, одет в куртку и штаны цвета хаки – как у Антона, обут в тяжёлые военные сапоги, на голове место нашла чуть порванная панама – здешний охранник. Единственное, что мне бросилось в глаза, так это его чисто выбритое лицо – редкость для простолюдина.
Медленно оглядев всех нас сверху, он проговорил:
– Значит не отряд с новыми больными… – краешком губ улыбнулся, после чего продолжил: – Ну и отлично. Только, – он перестал удерживать дверь, вместо этого опёршись об неё и, выйдя наружу, показательно передвинул предохранитель, – кто вы тогда и зачем здесь? Если знайте код, то вы навряд ли чужаки.. однако…
– Компьютеры принести! – коротко крикнул я в ответ.
Мужик перевёл изменившийся (в лучшую сторону) взгляд на меня и, ещё раз чуть улыбнувшись, признал:
– А-а, очередные герои. Ну, тогда просим, – после этих слов он вошёл обратно вовнутрь.
По приглашению мы пошли следом.
Встретил нас длинный коридор, который, метрах в десяти от двери, перекрывал вырезанный от автобуса лист металла: проём для двойной двери посередине и большие, пустые, прорезиненные оконные рамы по бокам. Ни с чем не спутать.
Что странно, так это то, что из “окон” в нас никто не целился. То ли оборонительный рубеж у них такой дряблый, то ли для них своеобразный пароль значит куда больше, чем я предполагал…
– Вы там только дверцу закройте, а то мало ли кто ещё сбежится, – как-то шутливо произнёс охранник, идущий впереди.
Так именно я двигался в арьергарде, запирать пришлось мне. Это заняло секунд десять времени: конструкция и вправду была нелёгкой, да и всовывать железные штыри в специально приваренные рядом засовы – дело тоже довольно тяжёлое.
Когда же я обернулся, то увидел лишь спины своих товарищей, успевших отойти довольно далеко.
Не теряя времени, я ринулся за ними. Пробегая мимо местного пункта стражи, мне не пришлось заметить на себе каких-либо недобрых взглядов. Скорее все охранники смотрели на меня как-то безынтересно и легко. Будто бы где-то там, глубоко внутри радовались, что это не очередной поверженный вирусом доходяга, а просто человек…
Мою пропажу обнаружил только Гоша, он-то и обернулся назад. Хотя, вполне возможно, что он сделал это просто так, ведь нас с ним разделяли два человека, откуда он мог знать, что меня нет… Хотя, какая разница: он сделал, что сделал, и когда наши взгляды встретились он лишь с лёгкой улыбкой кивнул, я ответил тем же, обозная, что я снова в строю. В строю, который уже где-то с минуту шёл по неказистому, явно собранному из остовов “загрязнённых” машин, коридору, чьё нутро скрывало в себе куда меньшее количество факелов, нежели виданноё где-либо мною доселе. Оно и правильно: зачем в подобном месте нужно много источников неяркого, неровного света. И так хватит.
“А ведь осветительные приборы с каждым разом становятся всё более примитивными”, – заметил я с некой иронией. Однако мысль было совершенно точной: чем дальше я оказываюсь, тем меньше я вижу лучи ламп накаливания. Хотя, в этом месте данная особенность тоже ясна: тут есть, – если верить словам главы Дворца, – куда тратить электроэнергию.
Только я подумал об этом, как окружение сразу изменилось. Я уже видел подобное, нечто похожее было и во Дворце: сейчас мы находили под зрительскими сиденьями. Только тут арка была не такой широкой.
Я уже видел традиционную одиннадцатиметровую сцену цирка, усеянную бетонным крошевом, и мелкую, серую дымку, висящую над ней. Оградительный, обычно невысокий забор бал убран. Теперь в центре всего находился лишь ровный круг, даже лишённый своего, казалось бы, вечного красного ковра. Ещё пару шагов, и я разглядел то, что было за сценой – очередная арка, из которой, раньше, выходили всевозможные артисты и радовали ненасытный народ. Главное – тут огромные занавески сняты не были, они сильно испачкались, были порваны во многих местах и чуть потеряли свою былую яркость, однако, в отличие от ковра, их почему-то снимать не стали. Может, не хотели: память. Но скорее всего, просто высоко тянуться.
Проводивший нас охранник вышел на арену первым и, сразу же начав медленно разворачиваться по кругу, стал махать обеими руками, будто приказывая кому-то лечь.
“Что это он делает?” – возник вопрос у меня в голове. Я получил на него ответ, только когда сам вышел из под бетонного навеса, державшего зрительские места: кругом, почти за всеми, – через три, – седушками расположились ещё охранники. Я успел взглядом запечатлеть тот момент, когда они все склоняли стволы винтовок вниз, признавая в нас неагрессивно настроенных существ.
Бойцов тут было не меньше полсотни. Ввиду чего сразу пришло понимание что, скорее всего, это и есть основная линия обороны. Потому как подобное выглядело куда внушительнее того, что я видел вначале.
Особое внимание привлёк огромный кусорк бетона, каким-то образом очитившийся на зрительских сидениях B-сектора. От него и разбрасылвались, точнее, уже разбросились, в разные стороны серые, всё ещё твёрдые куски разных размеров.
Откуда он взялся, можно было спокойно понять, лишь только вспомнив лова Игоря. Однако я нашёл ответ по другому поводу.
Воздух тут был сер и пропитан сыростью, из-за чего я и поднял взгляд ввысь: где же ещё искать объяснение подобного, как только не там. Люди вообще часто без особой причины поднимают глаза к небесам. Сейчас же я думал, что моя дальновидность упрётся в серость тутошнего купола. Однако я забыл слова Игоря. А ведь тут он не врал: половины конструкции действительно не было. Сквозь неё виднелся лишь серый, с “привкусом” белого, туман, медленно проникающий внутрь помещения и пронизывающий собой всё вокруг. Делая сам воздух стылым и терпким, притом, что влага, содержащаяся в нём, всё равно чувствовалась, хотя это суспензии не мешало, как и не мешало то же создавать некие странные тени, играющие с воображением…
Но долго разглядывать мне это не удалось. Да и нечего. Требовалось идти дальше, что мы и сделали, проникнув, преодолев старые занавеси, в совершенно иное помещение. В помещение, где и шла вся “жизнь” этого давно забытого всеми места, населением коего были лишь полумёртвые.
Металла во всём Цирке явно было немало, из-за чего и получилось соорудить держатели для “тканей”, скрывающих нечто ужасное от чужих глаз. Держателя всего было два: с правой стороны, и с левой стороны. Посреди них шёл коридор, по которому мы сейчас и шагали. Как я уже сказал, всё, что происходило за клеенчатыми, синими мантиями, нам было невидно… Зато было слышно. И то, что ощущали мои уши, говоря только от себя, мне не понравилось. Мольбы, сиплые вздохи, крик, плач, некие разговоры непонятного содержания вполголоса. Конечно же, это встречалось и раньше, но сейчас, когда ко всему таковому прибавлялась ещё и ранее не виданная, жутковатая игра теней, принадлежащих к неким бесформенным существам напоминающих людей, и полумрак, медленно таявший в воздухе, уступая место полной мгле… Это, безусловно, пугало.. до дрожи.
Вдруг одна часть полиэтиленовой занавеси приоткрылась. Оттуда вышла, насколько я понял, молоденькая медсестра очень миловидной внешности. Нетолстые, щёчки, большие губы, такие же глаза бывшего цвета неба, маленький носик и тонкая длинная коса сзади. Но сейчас она была бледна, как ранее падавший с небес снег. Её губы дрожали, щёки чуть подрагивали а взгляд застыл на одном месте: он была напугана, но пыталась этого не показывать.
Увидев нас, она быстро уткнула глаза в землю и как можно скорее просеменила в противоположном направлении.
