Брайан Герберт - Ментаты Дюны
В одной из палаток на матерчатом полу сидел Манфорд Торондо, оперев торс на расставленные руки. Он слышал, как снаружи разговаривает со стражником Анари. Ее постоянное присутствие успокаивало вождя батлерианцев и позволяло сосредоточиться на важной работе, не тревожась за свою безопасность.
В неярком свете фонаря Манфорд внимательно смотрел на Гилберта, сидевшего на своей низкой постели. Без маскирующей косметики директор школы выглядел гораздо моложе, его элегантный наряд был измят и испачкан. Лицо наполовину освещено, наполовину в тени.
– Вы лучше всех знали Эразма, – сказал Манфорд, – и я хочу, чтобы вы рассказали о нем – все, что, по вашему мнению, может быть мне полезно для защиты человечества. Каковы были его мысли, планы, слабости?
– Хотите, чтобы я произнес речь в защиту мыслящей машины, которой давно нет?
Манфорд раздул ноздри.
– Хочу, чтобы вы рассказали о нем, а не заступались за него. После стольких преступлений вы должны раскрыть свои секреты. Это не смягчит вашу вину, но, возможно, будет мне полезно. Расскажите, зачем он проводил жестокие эксперименты на людях.
– Чтобы понять. Это отделяет нас от тех, кто хочет оставаться невеждами.
Глаза Манфорда сверкнули.
– Я читал лабораторные журналы Эразма. Пытался понять врага. Каково было жить на Коррине с мыслящими машинами? Правда ли, что вы считали Эразма отцом, а он вас – сыном? Как могли существовать такие странные отношения? Он был чудовищем!
– Вам не понять ни Эразма, ни меня. Слишком велика пропасть между нами. Вы с Эразмом представляете две крайности.
Манфорд задумчиво поджал губы.
– И я сохраню свою позицию, потому что от этого зависит существование человечества. Проведите вечер в размышлениях, директор. Утром вы умрете.
Драйго бродил по лагерю, собирая информацию. Видя у многих батлерианцев грубо перевязанные раны, он решил, что произошло какое-то сражение. Но, прислушиваясь к разговорам, узнал, что раны нанесены болотными животными или вызваны неумением батлерианцев жить вдали от цивилизации. Драйго позабавило, что подобные навыки считаются недостойными теми, кто отказался от ее удобств и безопасности.
– Вождь Торондо должен был сегодня вечером казнить директора, чтобы мы могли вернуться домой, – ворчал сидящий у костра мужчина. – Зачем ждать рассвета? В чем смысл?
Сидевший рядом с ним молодой человек рылся в ветках, отбрасывая слишком мокрые. Они заметили Драйго; тот решил, что сейчас уйти в темноту было бы подозрительно, и поэтому подошел ближе. Хотя от услышанного разговора сердце у него забилось чаще, он небрежно сказал:
– Я никогда не сомневался в словах вождя Торондо.
Двое переглянулись и пожали плечами. Младший отбросил еще одну отсыревшую ветку.
– Но он дал слово. Обещание есть обещание.
Старший не согласился.
– Вождь Торондо дал слово обеспечить директору безопасность, но признание Альбанса все изменило. Казнь сторонника мыслящих машин должна была состояться давно. Директор всех подвел. Он сотрудничал с Омниусом и роботом-демоном Эразмом.
Драйго удивился.
– Директор Альбанс сотрудничал с мыслящими машинами? У вас есть доказательства?
Молодой человек посмотрел на него.
– Как можно не знать? Ты что, сегодня оглох?
– Не оглох – я охотился, но не повезло.
Драйго указал на свою грязную одежду.
– Директор Альбанс вырос на Коррине, Эразм держал его в любимчиках. После битвы при Коррине он сбежал и все это время жил, притворяясь другим человеком.
Драйго отвернулся, чтобы скрыть изумление.
– Это невозможно! Коррин пал восемьдесят пять лет назад. Я видел… портреты директора. Он вовсе не так стар.
– Какая-то хитрость машин-демонов. Священник Хариан нашел его в одной старой книге. Это неоспоримое доказательство. Когда узнающая правду уличила директора во лжи, ему оставалось только сознаться.
– Не буду больше тратить время на охоту, – сказал Драйго. – Если вождь Торондо собирается утром его казнить, осада окончена.
– Она не закончится, пока этот любитель машин не будет лежать на земле: голова отдельно, тело отдельно.
Старший мрачно рассмеялся, представив себе эту картину.
Драйго отошел, чтобы не казаться чересчур заинтересованным, но держал ухо востро, глядел в оба и задавал вопросы, когда это можно было сделать, не вызывая подозрений. Он то и дело трогал станнер в кармане. Если батлерианцы поймают его с этим оружием, они поймут, что он не один из них.
Углубляясь в лагерь, он не привлекал к себе внимания и молча кивал, когда кто-нибудь смотрел на него. Увидел мускулистую женщину – мастера меча. Она целеустремленно шла по лагерю к большой палатке, возле которой встала на стражу. Анари Айдахо всегда защищала Полу-Манфорда, а не директора Альбанса. Значит, он где-то в другом месте. Драйго попятился, держась в тени, потому что она могла его заметить.
Палатка пленника стояла отдельно, как будто охрана опасалась, что он заразит их своими мыслями. Драйго увидел у входного клапана двух нервничающих стражников, возле одного из них горела переносная лампа. Держась в отдалении, Драйго бродил вокруг палатки, пытаясь понять, как освободить учителя. Тут не нужен был прогноз ментата; дело требовало только точного расчета и решительных действий.
Он заметил в тени у палатки сидящего третьего стражника. По его позе он понял, что стражник не спит, он насторожен. Себе на горе. Драйго передумал использовать станнер, который издавал слабый звук и мог привлечь внимание остальных стражников.
Он подошел к палатке с тыла, двигаясь осторожно и неслышно, как умеют только люди с полной сосредоточенностью ментата. Драйго знал, что может справиться со всеми тремя, но нельзя было, чтобы они подняли тревогу.
Он извлек метательный нож – оружие более примитивное, чем станнер, зато беззвучное. Для небольшого расстояния задача решалась математически просто: расчетом параболической траектории, сопротивления воздуха, тяготения. Мгновенно все рассчитав и проверив вычисления, он отвел руку и метнул нож. Хитрость была не в том, чтобы попасть, а в том, чтобы как можно быстрее убить. Если нож попадет не в то место и стражник успеет вскрикнуть, это будет ошибкой.
А Драйго Роджет не любил ошибаться.
Нож точно вошел в ямку у горла стражника. Тот схватился за рукоять, но нож от этого только ушел глубже. Одна нога дернулась и едва не задела палатку. Драйго метнулся вперед и схватил человека за голову, надавив на нож, чтобы перерезать сонную артерию. После этого дерганья утратили значение.
Драйго легко распорол бы стену палатки, но даже этот слабый звук мог насторожить стражников; к тому же ему нужно было поговорить с директором Альбансом, а их голоса тоже могли привлечь внимание. Драйго хотел проделать все аккуратно и чисто, чтобы им проще было выбраться из варварского лагеря и пройти по болотам к кораблю.
Выбора не оставалось. Нужно было обезвредить двух оставшихся стражников.
Он небрежно вышел из тени и направился ко входу в палатку. Когда стражники увидели его, он поднял руку в традиционном батлерианском приветствии. Они ответили.
– Я пришел вас сменить, – сказал он.
– До рассвета нельзя, – отозвался стражник слева от Драйго.
Второй прищурился.
– Это кровь?
Драйго узнал в нем одного из учеников-батлерианцев, и тот его тоже узнал, но Драйго был к этому готов. Он выхватил из окровавленной рубашки станнер и уложил обоих; они не погибли, но упали, как труп с виселицы, лишились чувств на неопределенное время.
Мудрый ментат устраняет как можно больше вариантов. Не желая рисковать, Драйго перерезал им горло ножом, который извлек из первого тела, и оставил тела у стены палатки.
Потом вошел в палатку и остановился. Сердце бешено колотилось.
– Директор, я пришел вас спасти.
Гилберт Альбанс не спал, он сидел на матраце на полу.
– Драйго Роджет! Неожиданно.
– Так и задумано. У меня есть корабль. Я увезу вас от этих дикарей.
Гилберт не встал с матраца, он продолжал смотреть на Драйго, и его глаза ярко блестели в тени. Он был без очков, но судя по всему и не нуждается в них.
– Я не могу уйти, Драйго. Ценю твои усилия, но я связан честным словом.
– Честным словом? Да я и в грош не поставлю слово, которое вы дали Манфорду. Здравомыслие чуждо этим людям, и они не успокоятся, пока не убьют вас. Они даже говорят, что вы сотрудничали с Эразмом на Коррине. Они скажут все что угодно.
– Но это, мой лучший ученик, правда.
Драйго остановился.
– Что это значит? Нелепое утверждение. Тогда вам было бы больше ста лет.
– Гораздо больше. По моим подсчетам, мне сто восемьдесят шесть. Поскольку я родился в рабском загоне среди других одичавших рабов, точная дата моего рождения неизвестна.
Драйго, пораженный этим откровением, оценивал и изучал обстоятельства: эту часть обсуждения можно было продолжить позже, в безопасности.
