Утро под Катовице - Николай Александрович Ермаков
Сейчас там, — я махнул рукой в сторону поля, — Ползают финны, поэтому вы должны рассредоточиться максимально широко и после моего выстрела начинаете стрелять в сторону финнов. Не высовываться и после каждого выстрела менять позицию. Ваша главная задача отвлечь финнов от меня, поэтому целиться никуда не надо. Все, разбежались, быстро!
Проследив за бойцами, занявшими позиции по фронту, я двинулся в глубь нашего расположения. Складская изба была расположена за горящим домом, при этом она была выше и удобно стояла торцом, так что я мог стрелять из чердачного оконца, но противник не сможет меня обнаружить, так как вспышки выстрелов будут незаметны за пламенем. Разместившись на этой позиции, я приступил к планомерному уничтожению финнов, работавших на нейтральной полосе. Мои бойцы поддержали меня отвлекающим огнем, солдаты противника также активно включились в перестрелку. После того как я попал в шестого финна, я понял, что недооценил противника — у меня над ухом противно взвизгнула пуля. Я сразу вжался в пол и отполз от оконца в сторону, а потом и спрыгнул с чердака в сугроб. Всё-таки смогли засечь, и если бы финский снайпер учёл, что горячий воздух, поднимающийся над горящей избой, смещает летящую пулю вверх, то я бы уже мог пораскинуть мозгами. Пришлось возвращаться на передовую и продолжать отстрел уже оттуда, пользуясь тем, что мои бойцы ведут отвлекающий огонь. Так как мне приходилось менять позицию после каждого выстрела, а финны на нейтральной полосе не спешили подставляться под пули, прячась за трупами и в складках местности, то их уничтожение заняло у меня довольно много времени — более трёх минут. Убедившись, что враги на нейтральной полосе уничтожены, я передал по цепочке приказ своим бойцам прекратить огонь и собраться за горящей избой. Надо выждать какое-то время, чтобы бдительность противника снизилась. Когда все собрались, то выяснилось, что имеются потери — один боец погиб от попадания в голову. Назначив двух бойцов наблюдателями, я приказал остальным отдыхать, а сам направился на доклад к Горбушкиной. Обрисовав капитану ситуацию, я рассказал о дальнейших планах и, получив одобрение, вернулся к горящей избе, где и завалился спать рядом с бойцами. Проснувшись через сорок минут, я разбудил своих солдат и отправил их на нейтральную полосу собирать оружие и документы, а сам занял позицию на переднем крае для прикрытия. Финны не демонстрировали никакой активности, видимо основательно устав от продолжительных боёв, поэтому наша операция прошла тихо и успешно — уже через час в складскую избу доставили собранные документы, оружие и другое имущество. Составив список погибших на нейтральной полосе, я отнес его Горбушкиной и там же завалился спать на скамейке. Разбудили меня около пяти утра — оказалось, что нас отводят в тыл, а позиции занимает пехота РККА. Погрузившись в два ЗИСа, мы за час добрались до Салми, где на сильно поредевшую роту выделили три дома, один из которых отошёл под штаб, квартиру капитана Горбушкиной и склад. Всё-таки хорошо, что старшина Калинин остался цел и невредим — он быстро организовал расселение и кормёжку личного состава, причём командовал бойцами напрямую, не привлекая меня и других комотов в качестве промежуточного звена. Тыловые вопросы он решает намного лучше, чем боевые, ну так на то он и старшина. После раннего завтрака все снова завалились спать. Мне досталась панцирная кровать с ватным матрасом — весьма комфортные условия по сравнению с бойцами, которым пришлось спать на полу. Около двух часов нас подняли обедать, затем сходили в баню, благо, здесь парилка была нормальной, русского типа с каменкой. Перед самым ужином Калинина, меня и других двух комотов вызвала к себе Горбушкина. Она сидела в штабной комнате за большим прямоугольным столом, заваленном бумагами. В свете электрической лампочки были хорошо видны мешки под глазами на её бледном, осунувшемся лице. Показав рукой на лавку у стены, она произнесла:
Прошу садиться!
После того, как мы расположились, она продолжила приказным тоном:
Доложите о наличии личного состава, здоровье, и имеющихся проблемах, начнем с первого взвода!
Мне снова пришлось вставать.
В первом взводе в наличии четыре бойца, не считая меня. Здоровье у всех нормальное, табельное оружие в наличии, есть ещё трофейное, размещены в одном доме со вторым взводом и санитарами. Не хватает кроватей и отсутствует постельное бельё. Так же довожу до Вашего сведения, что моё командование взводом не оформлено приказом. Доклад закончил!
Горбушкина кивнула, что-то записала на лежавшем перед ней листе бумаги и разрешила мне сесть. Потом в том же духе доложили и остальные комоты, после которых слово взял Калинин и сообщил, что матрасы и бельё получим завтра, а кроватей не будет. Далее Горбушкина объявила, что личный состав роты сводится в два взвода, я буду временно командовать первым взводом. А нашей задачей в ближайшее время будет патрулирование участка дороги на Олонец.
30 марта 1940 года, город Петрозаводск, СССР
Отделенный командир Ковалев! Для награждения выйти из строя!
Четко печатая шаг, я подошел к командиру погранотряда и доложил:
Отделенный командир Ковалев по Вашему приказанию прибыл!
За героизм, проявленный в боях с белофинами, награждаетесь орденом Красной Звезды!
После этих слов полковник вручил мне орден в коробочке и орденскую книжку. На мне была шинель, так как награждение производилось на плацу перед штабом погранотряда и, несмотря на то что на дворе заканчивался первый весенний месяц, в Карелии ещё лежал снег и было достаточно холодно, а на шинель, как известно, награды не вешают. Как раз по причине холодной погоды
