Предел Спасения - Дэн Абнетт
Они продвинулись еще немного. Гаунт шел за ними, с Роуном, Варлом и фегатом по пятам.
Гаунт метнул взгляд на Маббон. Этогор кивнул и указал вперед.
Гаунт убрал в кобуру пистолет и вытащил меч. Он просигналил тихое продвижение. Призраки повесили свои винтовки на плечи и вытащили свои клинки.
В коридоре перед ними появились две фигуры. Это были солдаты в коричневой коже и желтых мундирах. Сыны Сека. Они остановились, чтобы поболтать друг с другом. Они повернулись, чтобы направиться в различных направлениях. Макколл убил одного ножом, удерживая труп на всем пути до пола. Эзра вонзил стрелу из рейнбоу в позвоночник другого.
Гаунт подошел и мельком посмотрел на тела, пока Бонин проверял люк, из которого появились вражеские солдаты.
Сыны были большими и покрытыми мускулами от изнурительных тренировок. Они воняли специями и пылью. Их униформы были поблекшими залатанными униформами Гвардии, окрашенными в желтый. Пояса и кожаные изделия, которые были на них, были отлично сделанными и полированными. Их оружием были свежештампованные винтовки, вероятно из захваченных поставок какого-нибудь мира-кузницы, направлявшихся на передовую.
Их маски были любопытными, подбородочные ремни шлема расширялись, чтобы закрыть их рты подобием рук взрослого человека.
Гаунт снова взглянул, ближе. У кожаной руки были ногти. Это не было подобием. Ботинки, пояса, ремни и прочие кожаные изделия, носимые Сынами, были выдублены из освежеванных жертв или врагов.
Гаунт встал, и они пошли дальше. Комнаты ощущались, как склепы. Краска на стенах отслаивалась, и только половина источников света работала. Мусор и признаки сжигания были везде. Гаунт представлял себе что-то более организованное, что-то менее похожее на трущобы или бесхозные здания улья, занятые бродягами.
Все металлические поверхности были покрыты ржавчиной, коркой из коричневого, черного и желтого. Старые медники на проволоках горели и колыхались. Проволока свисала с оцинкованного металлического потолка.
Они пересекли широкую территорию, похожую на открытый двор, который был покрыт почти по колено старыми, поношенными, поблекшими и брошенными дыхательными масками. Треснувшие прорези для глаз, казалось, пристально смотрят на них. Затем была следующая группа монашеских камер, поднимающихся, как поверхность склона к исковерканному потолку зала. Люк выходил в еще один зал. Место было заполнено огромными цинковыми ваннами, стеклянными раковинами, стеклянными бутылками и металлическими кастрюлями. Они стояли на полу рядом друг с другом, как будто их расставили, чтобы ловить капли с протекающей крыши. Все емкости, большие или маленькие, были наполнены, в большей или меньшей степени, кровью. Вонь была ужасной. Большая часть крови была старой, разлагающейся, и покрытой плесенью. Какая-то ее часть казалась свежей.
За всем этим снова были монашеские камеры.
Ведя, Бонин, Макколл и Эзра заставили замолчать еще двух Сынов вместе с каким-то служащим в робе, который был одет, как иерофант. Это плохо питающееся мертвенно-бледное создание, изобилующее татуировками, была закутано в грубую арматуру из проволоки и металла под робой, в каркас, который, казалось, разработан, как поддерживать его, так и мучить. Сочленения натирали и резали его плоть. Каркас слегка напомнил Гаунту проволочных волков Гереона.
Гаунт бросил взгляд на Маббона с недоумением.
Оружекованый, написал Маббон на своем планшете. Маббон рассказывал Гаунту, что оружекованые были братством техноадептов, которые управляли заводами Предела и служили злобному Херитору, Асфоделю. Теперь они должны были служить новому Херитору, действующему в качестве главного поставщика оружия Сека. Их искусство было похоже на работу техножрецов Адептус Механикус, хотя они намного меньше рассчитывали на модификации тела аугметикой и гораздо больше на эзотерическое и запрещенное знание.
Гаунт кивнул. Он проверил позади него. Боевой отряд входил в секцию у них по пятам. Макколл убедился, что тела жертв Призраков были оттащены из зоны видимости и брошены в камеры.
Макколл подал сигнал. Он и его разведчики разошлись веером.
— Эти камеры для отдыха и медитации оружекованых, — прошептал Маббон Гаунту. — Мы практически поблизости к одной из коллегий. Коллегии наследования.
— Заводу? — прошептал в ответ Гаунт.
— Да, но это скорее лаборатория, — сказал Маббон.
Вернулся Макколл.
— Впереди куча камер, — доложил он. — Протяженный комплекс. Там плохой свет, сверхъестественный свет. Там люди за работой, люди, как тот в робе. Сервиторы тоже, но не такие, каких я видал. Там всякие вещи. Лабораторные столы, полки, альковы. Я видел артефакты, книги, схемы, планшеты с данными.
— Это цель, — ответил Гаунт. — Обдумай план атаки. Нам нужно быть осмотрительными.
— Мы никогда не сделаем это тихо, — сказал Макколл.
— Тогда бесшумно и быстро. — Он посмотрел на Маббона. — Там будет защита? Вещи, с которыми мы не сможем справиться?
Маббон помотал головой.
— Некоторые вещи, которые здесь создают оружекованые, настолько неустойчивые, что их нужно держать в инертном состоянии из-за страха внутренней реакции. Главной защитой Предела всегда была его недоступность.
Гаунт посмотрел на Макколла. Старший разведчик закончил инструктировать людей. Он кивнул Гаунту.
Гаунт жестами показал выполнять.
Три группы пошли вперед, быстро и тихо. Макколл вел одну, Роун – вторую, а Бонин – третью. Они бежали по длинному, мощеному коридору с возвышающимися стенами цвета грязи, и под разбитым, запачканным стеклянным куполом из больших секций, который дал бы фору многим храмам. Пол был усеян остатками от костров и почерневшего мусора. Эту зону Предела умышленно сконструировали. Отсеки и комнаты были вырезаны в камне, полы были вымощены или покрыты железом. На стенах были нарисованы странные фрески: ненормальные виды, которые едва ли были вразумительными и странно волновали. Казалось, что это были виды чуждых ландшафтов или записи жутких ритуальных церемоний. Гаунт чувствовал себя так, как будто они вторгались на территорию собора, территорию собора, которая пахла, как библиотека и автомобильный магазин и уборная и то, что было зарыто глубоко под землей, освещенное румяным светом кипящей лавы.
Коллегия наследования была тройкой длинных,
