Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
— Я буду безмерно счастлив, Константин, если случится именно так, — Стефан потер виски руками. У него разболелась голова. — Но я не верю в чудеса. Мне кажется, он хочет поживиться на этой войне и вернуть какую-то часть земель.
— Тогда готовьте город к обороне, сиятельный. У нас неделя, а может, и меньше.
— Я ничего не приготовлю за неделю, — поморщился Стефан. — Это просто невозможно, ведь такого удара мы не ожидали. Арабы рвутся в Дельту, Вячеслав едва сдерживает их. Они не стали осаждать Пелузий и просто обошли его. Восточные провинции разоряют беспощадно. Они просто выходят из пустыни, грабят и исчезают в ней же. Они изматывают легионы, но не спешат давать сражение. Думаю, они ждут подкрепления. А если к арабам подойдет помощь, мы увидим их под стенами столицы. А у нас даже кораблей столько нет, чтобы перекрыть рукава Нила. Они все в Карфагене…
— Нужно немедленно отправить сообщение государю, — намекнул Коста. — Пусть его царственность с флотом придет сюда.
— Оно уйдет немедленно, — поморщился Стефан, — телеграфом. Но у меня скверные предчувствия, Константин… Исходя из того, что ты рассказал, твоему агенту подсунули пустышку. А если так, то это Владимир и его мать играют с нами. Они знают, где наш флот, а значит, попытаются сделать так, чтобы он сюда не пришел…
— Господин! — в покои Стефана ворвался секретарь. — Обрыв связи на телеграфе. Мы не получаем подтверждения приема сообщений…
— Что и следовало доказать, — грустно усмехнулся Стефан. — Мой брат был великим человеком, но его придумки сильно избаловали нас. Там, где раньше весть шла пару месяцев, она идет теперь за считаные часы. И мы начинаем строить свои планы исходя из этого. Готовьте патрульную яхту!
— Перехватят, — сказал Коста. — Если все идет так, как мы считаем, то корабли из Сиракуз уже крутятся где-то неподалеку.
— Хм… — задумался Стефан и приказал секретарю. — Яхту все-таки готовьте, а пока позовите сюда госпожу Софию! И срочно!
Княжна пришла через четверть часа и присела в церемонном поклоне.
— Дядюшка! Вы меня звали?
Коста с любопытством разглядывал будущую императрицу. Жена наследника красавицей не назвать. Крепкая, с волевым лицом, обожженным лютым пустынным солнцем, она была истинной дочерью своего народа, который выживал там, где изнеженный ромей не протянет и месяца. Уж больно сурова пустыня, где вода — великая драгоценность, а все оазисы наперечет, и за них идет почти бесконечная война. На ее голове был надет обруч с камнями-зубьями, как у всех женщин, принадлежащих к Золотому роду, а густые, иссиня-черные волосы убраны в сложную прическу. Дамы из императорского дома одевались нынче по обычаю Константинополя: они носили длинные шелковые платья с пурпурными полосами и пурпурные же туфли из тонкой кожи, расшитые жемчугом и каменьями. София сама порой приходила в ужас от цены своего гардероба. Иное селение в родной Гарамантиде стоило дешевле, чем ее обувь.
— Дядюшка! Вы меня звали?
— Да, моя девочка, — ответил Стефан. — Нужно отправить гонца в Карфаген. У нас большие неприятности, София. Мы полагаем, что корабль будет перехвачен.
— Мой младший брат здесь, — решительно ответила княжна. — У него задница сделана из железа, дядюшка. Обычному каравану идти туда два месяца, он доберется за полтора. Но нужны лучшие верблюды.
— Ты получишь все что угодно, — Стефан вытащил из ящика стола тяжелый кошель. — Пусть гонит без остановки и берет свежих верблюдов в каждом племени.
— Тогда он будет там через месяц, — решительно ответила княжна, взяла кошель и присела на прощание. — Он выйдет уже на рассвете.
— Нам придется сдать Александрию, — горько ответил Стефан. — Если ее возьмут штурмом, город просто утопят в крови. Восточные императоры уже давно нанимают в армию всякую разбойную шваль из горцев. Они от моего города камня на камне не оставят.
— Да уж… — протянул Коста, — закрыть ворота перед носом римского императора, который привел войско на помощь брату — это тянет на государственную измену, сиятельный.
— Вот и я о том же, — криво усмехнулся Стефан. — Я даже не представляю, что делать дальше.
— Этот дворец, сиятельный, — повел Коста рукой по сторонам. — Я слышал, что сам покойный государь дал несколько советов по его постройке.
— Да, это почти что крепость, — кивнул Стефан. — Окна крошечные, как бойницы, а стены в три локтя толщиной. Здесь есть свои колодцы и целая сеть подвалов и потайных ходов. Запас зерна тут на пару месяцев… И пополнить я его могу прямо из портовых складов… Хм… а ты прав. Мы спрячем здесь все золото Александрии и будем защищать его. Купцы поверят охотнее мне, чем своре голодных армян, которых приведет сюда мой племянник.
— А куда ведут подземные ходы, сиятельный? — жадно спросил Коста. В его голове забрезжила вдруг одна неплохая мысль…
* * *
Неделю спустя море покрыли белые барашки парусов. Горожане смотрели со стен скорее со страхом, чем с надеждой. Они верили в императора Святослава, а в императоров Константинополя не верили вовсе. Слишком много страданий принесла их власть этой земле. Корабли государя Владимира привезли сюда целую армию. Среди них были и дромоны, оснащенные огненным боем, и обычные купеческие лохани, которые взяли на борт полусотню солдат. Этот флот шел не слишком быстро, пополняя запасы провианта и воды по дороге. Десять тысяч пехоты привел на помощь брату император Востока.
— Александрия, ваша царственность! — друнгарий флота угодливо склонился перед своим повелителем, который и сам прекрасно видел, где он. Владимир гостил здесь всего раз, но панораму порта запомнил. И тут было что-то так…
— Почему здесь нет купеческих кораблей? — удивился он, а сердце императора царапнуло нехорошее предчувствие. Его дружеский визит должен был стать приятной неожиданностью для дядюшки Стефана и дорогой невестки Юлдуз. Ах да… Елены! Для дорогой невестки Елены. Она же теперь не дикая степнячка, а римская императрица и добрая христианка. Если, конечно, можно назвать схизматика-монофизита добрым христианином…
— Кто-то их предупредил, хозяин, — сказал стоявший тут же комит экскубиторов Евгений, которому единственному дозволялась такая дерзость, когда рядом не было посторонних ушей.
За прошедшие годы безродный сирота Шишка не стал ни красивее, ни
