Роман Злотников - Пощады не будет

– Всех, кого там застанешь, волоки к себе, – между тем продолжал Грон. – Даже если они будут орать, что сами узники и ни в чем не виноваты, и обзывать барона козлом. Там разберешься. Не торопясь и вдумчиво. Понял?

– Точно так, онотьер, – обрадованно кивнул Шуршан. И уважительно покосился на сидящую в углу шейкарку.

Неизвестно, что там они творили с онотьером, но это совершенно точно приносило плоды. Принц-консорт сейчас явно напоминал того онотьера, которого Шуршан знал ранее. Да и пленника они захватили знатного. Как выяснилось, у тех шестерых, что пытались убить Грона, были отрезаны языки, а вот тот, который торчал у лошадей, был целенький. И как это шейкарки сумели подобраться к выкормышу Либвэ незаметно? Пожалуй, стоит выпросить их у онотьера на пару недель в Гравэ, для тренировки своих ребят…

Шуршан снова покосился на шейкарку и закончил мысль немного не так, как собирался:

– Потом… Если согласятся…

– Как сын? – внезапно глухо спросил Грон.

– Так это, – встрепенулся Шуршан, – ничего. Первые два дня молчал, мы уж испугались… а потом ничего, отошел. Барон Экарт объявил, что до вашего возвращения берет на себя заботу о наследнике престола, а сам отправил его в Гравэ. Мы туда весь очередной выпуск школы маркиза Агюена перебросили, там сейчас мышь не проскочит. Я к нему жену Кразия Один Удар приставил. У нее свой на полгода старше, вот они вместе и играют. В Грона-мстителя…

Грон кивнул. По всему Агберу, Генобу и остальным шести королевствам еще прежде, чем он даже сдвинулся с места и начал делать хоть что-то, пошли легенды насчет того, как Грон-мститель собирается расправиться с насинцами. Ибо вся подноготная покушения уже была обнародована. В том числе и то, как Черный барон собирался подставить банкирский дом Селиче. Трупы всех оказавшихся в доме охранников убийцы заранее уложили около разбитых окон, собираясь бросить рядом с ними разряженные арбалеты. А самого управляющего должны были выкинуть в толпу также вместе с разряженным арбалетом, рассчитывая, что возмущенная толпа не будет особо разбираться и слушать оправдания. Сами же собирались частью уйти через подземный ход, частью смешаться с людьми, ринувшимися в дом, и заорать, что, мол, подлые банкиры в отместку за то, что принц-консорт открыл собственный банк, решили ему отомстить… и всякую такую муть. Но атака Гаруза помешала завершению этого плана, а несколько убийц, оставшиеся в живых буквально чудом и мужеством оперативников Гаруза, сумевших выдернуть их из рук взбесившейся толпы, на допросах окончательно прояснили все неясные моменты. Грон вздохнул, а затем произнес:

– Ладно. Все, иди. И позови сюда барона Шамсмели. Пусть захватит с собой и комплект твоих сверенных карт.

Но звать Шуршану никого не пришлось. Потому что в тот момент, когда он подошел к пологу, закрывавшему вход в палатку, снаружи послышались быстрые шаги, а в следующее мгновение мимо него молнией пронеслась рыжая фурия, отшвырнув его со своего пути, будто кутенка…

Когда Шуршан, пружинисто перекатившись, вскочил на ноги, сжимая клинок и ища глазами, из-за чего это шейкарка так стремительно кинулась вперед, его взгляду открылась чрезвычайно живописная картина. У входа в палатку, с лезвиями клинков у подбородков, в довольно нелепых позах замерли барон Шамсмели и еще один посетитель в одежде насинца. А держащая клинки у их шей рыжая сверлила барона гневным взглядом и тихо шипела, яростно раздувая ноздри.

– Это друг, сестра, – послышался снаружи безмятежный голос Эмальзы.

– Это насинец, – зло прошипела Линдэ.

– Он друг, – послышался от стола голос Грона. – Отпусти его.

Линдэ еще несколько мгновений зло мерила взглядом обоих посетителей, а затем нехотя опустила руки и впечатляющим молниеносным движением загнала своих «барсов» в наспинные ножны.

– Странный ты, Грон, – мрачно произнесла она, усаживаясь в своем углу. – То ты бьешь насинцев, то дружишь с ними…

– Насинцы тоже разные бывают… – усмехнулся Грон и, гостеприимным жестом указав на раскладные стульчики, стоящие сбоку от его стола, пригласил: – Присаживайтесь, граф. Рад вас видеть.

– Я тоже, ваше высочество, – отозвался маршал Насии, осторожно проводя рукой по горлу и косясь на Линдэ, продолжающую сверлить его мрачным взглядом. – Несмотря на столь… бурную встречу.

– Линдэ всегда торопится, – сообщила Эмальза, входя в палатку, и обворожительно улыбнулась графу Ормераля. – Поэтому часто выглядит дурой.

– Лучше выглядеть дурой, чем быть мертвой, – огрызнулась та.

– А еще лучше – умной, – парировала Эмальза и, повернувшись к Грону, спросила: – Грон, мне принести вина?

Судя по тому, как дернулся барон Шамсмели, до сего момента ничего подобного за сестричками не водилось. А вот граф Ормераля наградил шейкарку таким взглядом, что Шуршан даже слегка обиделся за Грона.

– Принеси, – с легкой смешинкой в голосе отозвался Грон и едва заметно кивнул Шуршану, показывая, что тот должен остаться.

Впрочем, Шуршан и сам понимал, что маршал Насии появился в палатке командующего вражеской армии неспроста. И что предстоящая беседа может очень сильно изменить все их планы.

– Итак, граф, чему обязан?

Маршал Насии оторвал задумчивый взгляд от полога, за которым только что скрылась дерзко вздернутая попка Эмальзы, и мгновенно посерьезнел. Он оправил камзол и четким движением упал на левое колено (при этом рыжая едва не швырнула ему в лоб один из своих метательных ножей, удержавшись только в самый последний момент и, казалось, со слышимом всеми скрипом суставов).

– Ваше высочество, от имени дворян Насии я приношу вам свои самые глубокие соболезнования в связи с гибелью вашей жены, королевы Мельсиль. И заверяю вас, что если тот, кто виновен в этом тягчайшем и оскорбительном для любого человека чести преступлении, либо любые его подручные окажутся у нас в руках, они будут подвергнуты немедленной и позорной казни. Дабы смыть с Насии этот позор бесчестия и подлости…

В палатке повисла тишина, некоторую ошеломленность которой придало выражение лица барона Шамсмели. А затем Грон тихо произнес:

– Встаньте, граф.

Маршал Насии поднялся.

– Вы говорите от своего имени?

– Не только, – граф Ормераля отрицательно мотнул головой, – я говорю от имени всех честных дворян нашего королевства.

– И сколько же таких?

– Тысячи, – упрямо наклонив голову, заявил граф. – Поэтому я должен заявить, что если ваша армия во время вторжения в Насию будет руководствоваться рыцарскими правилами ведения войны, а вы дадите слово, что, после того как настигнете эту гнусную тварь, немедленно покинете мою страну, те пятьдесят пять тысяч человек, а это, смею заметить, лучшие войска Насии, которые находятся под моей рукой, никак не будут вам противодействовать.