Антон Орлов - Пожиратель Душ
Ага, ага, подстраховка, кисло отметил Ксават, чтобы парень не вздумал уморить себя голодом, а то он уже показал, что запас упрямства у него изрядный.
Срань собачья, да ведь наверняка же Донат и в прошлый раз на самом деле не собирался его убивать! Хотел как следует проучить паршивца, для пущего драматизма даже Келхару голову задурил. Небось, до самого конца делал бы вид, что пощады Нику не будет, а потом, уже прицелившись, отвел бы пистолет и сказал, что на первый раз прощает. Охотники старой закалки на такие шутки горазды.
Смуглый макиштуанец с приплюснутым носом и копной змееподобных косичек связал мальчишке руки, неторопливо и обстоятельно.
Тут Ревернуха осенило, и он шагнул вперед, на середину площадки, опоясанной старинной колоннадой из темного пористого камня.
– Ежели кто из вас не усек, в чем дело, этот парень – предатель. Мы сидели в засаде, а он заорал и оборотня умышленно предупредил, подлянку нам устроил. Ушел окаянный проглот из-за этого гаденыша! Сейчас будем его судить… – чуть не сказанул «по воровским законам», да вовремя спохватился, а то бы зазря себя выдал. – Пусть каждый знает, что предательство мы наказываем!
– Ревернух, вы что?.. – яростно прошипел Донат, от изумления выпучив глаза, словно громадная темная рыбина, выплывшая из тинистых глубин.
Его реакция окончательно убедила Ксавата в том, что угроза убить Ника была насквозь фальшивой. За тупаков всех держал! Только не на того напал, Клетчаб Луджереф не тупак.
– Надобно принести его в жертву общественным интересам, – ответил он тоже шепотом, с трудом сдерживая ликующую ухмылку. – Чтобы никому неповадно было дисциплину нарушать, а то сами видите, народ сложный подобрался. Это будет верный ход, они нас зауважают.
– Да вы спятили! Что за моча вам в голову ударила?
– Перед вами предатель! – повысил голос Ксават, театральным жестом показывая на совсем побелевшего Ника. – Глядите-ка, прямо к нашей стоянке вышел, хотел подсмотреть и подслушать, а потом подлянку сделать, чтобы мы без золота остались, как тупаки! Неспроста он тут ошивался… Он должен за это ответить или нет, как по-вашему, ребята? Казним предателя! Бей его!
– Стоять! – громоподобно рявкнул Пеларчи.
Подавшиеся вперед загонщики остановились.
– Донат, не глупите, – шепнул Клетчаб. – Проявите дальновидность! Если вы не дадите им казнить предателя, они вам доверять не будут, и вся охота пойдет насмарку.
Донат еще больше помрачнел и рассвирепел. Не хотел он заходить так далеко и убивать мальчишку, но отказываться от своей цели тоже не хотел. Чуток подтолкнуть его в нужную сторону – и уступит давлению общественного мнения. Это вам не Келхар цан Севегуст! Тот давно бы полез в драку – и, чего доброго, положил бы все «криминальное быдло» с Клетчабом Луджерефом в придачу. Полез бы даже со сломанной рукой, тогда бы его одолели всем скопом, но пару-тройку противников он прихватил бы с собой на тот свет… Благодарение шальной удаче, что его здесь нет!
Еще несколько секунд – и они набросятся.
Ник не смотрел на их лица. Его подташнивало, и каменная плита под ногами покачивалась, он боялся упасть.
– Я забираю своего помощника.
Женский голос, высокий и чистый.
Не смея поверить, Ник поднял голову. В просвете между двумя колоннами, вырисовываясь темным силуэтом на фоне почти померкшего неба, стояла женщина-кошка. То есть преподобная сестра Миури, жрица Лунноглазой.
– Забирайте его, уважаемая сестра!
Казалось, Донат Пеларчи обрадовался ее неожиданному появлению не меньше, чем Ник. Его большое лицо с отвислыми бульдожьими щеками лоснилось от выступившего пота. Напрягшаяся правая рука, слегка согнутая в локте, словно вот-вот схватится за кобуру, повисла, расслабившись.
– Прошу вас, уважаемая, уделить побольше внимания его представлениям о тварях, – с явным облегчением проворчал старый охотник. – Недоучили парня в Нойоссе.
– Я позабочусь об этом, – шагнув вперед, пообещала Миури.
В оранжевом свете костра монашеский головной убор с треугольными кошачьими ушками придавал ей царственный вид.
– Позвольте, позвольте! – всполошился Ревернух. – Он ведь не монах и даже не послушник, а просто мальчик на побегушках и столько всего натворил, вы не можете здесь распоряжаться!
Миури что-то бросила. Блеснув в воздухе, небольшой предмет упал на каменную плиту рядом с ботинком Ника.
Цепочка с продолговатым граненым кристаллом.
Зачем, удивился Ник, я же не могу подобрать, разве она не видит, что у меня руки свя…
Только и оставалось стоять и смотреть, как «бродячая кошка» с кулоном на шее уходит, не оглядываясь, по тропинке, спускается по выщербленной каменной лестнице, исчезает за одичавшим кустарником.
Никто не посмел ее остановить.
Дубина иммигрант, беглый государственный невольник, дернулся было с места, но один из макиштуанцев ухватил его за руку.
– Нельзя, не трожь, – гортанный акцент от волнения усилился, вместо звуков – их искаженные отражения. – Великая Кошка рассердится, плохо будет!
Тот ничего не понял, но послушался.
Ладно, дайте только срок… Вот разживется Клетчаб Луджереф сокровищами Короля Сорегдийских гор, получит настоящую власть – и тогда за всю срань собачью сполна отомстит, и тем, и другим, и третьим.
Глава 11
– Я предполагала, что в одиночку ты можешь влипнуть в какие-нибудь неприятности. Но чтобы во все неприятности сразу… Боюсь, я тебя недооценивала.
– Я сам себя недооценивал, – Ник попытался усмехнуться иронически, но выражение получилось скорее грустное и обескураженное – он видел свое лицо в черном стекле незанавешенного окна. – А кулон тот самый, тебе удалось его забрать?
– Что значит – удалось? – У «бродячей кошки» с иронией было все в порядке. – Орсенг положила его на алтарь Лунноглазой в домашней молельне, я подошла и взяла. Меня там приняли хорошо, даже извинились за инцидент в косвенной форме.
Деревенская комната. Запах старой древесины, тусклая лампочка, тени по углам. На полу набросаны вытертые коврики. Скошенный, как в мансарде, потолок расписан лиловыми цветами, напоминающими клевер.
Этот нарисованный клевер был первым, что Ник увидел, очнувшись. Только что стоял на окруженной диким кустарником площадке с колоннадой, неподалеку потрескивал костер, на всеми забытом вертеле подгорало мясо, и те, кого науськивал Ревернух, уже готовы были наброситься… А в следующий момент – уютная комнатушка, тишина, из-за стен доносятся женские голоса, мирные, негромкие. Под затылком матерчатый коврик.
Словно вытащили из диапроектора один слайд и взамен поставили другой. Ощущение коротенького провала, ничем не заполненного промежутка – угасающее, мимолетное, здравый рассудок от таких ощущений обороняется, как может, и уже начинает казаться, что никакого промежутка не было. Руки все еще связаны, но сбоку звучит голос Миури:
– Подожди, сейчас разрежу веревки.
На этот раз сообразительность ему не отказала, и он понял, что монахиня воспользовалась кулоном.
«Интересно, я слеплен из тех же самых молекул или нет? И где я был, пока меня не было?»
Освободив его от веревок и напоив теплым молоком, Миури потребовала, чтобы он все по порядку рассказал, и теперь подводила итоги, рассеянно поглаживая матерого полосатого кота-мышелова, запрыгнувшего к ней на колени. Другая кошечка, дымчатая, свернулась на коленях у Ника, еще несколько устроилось на полу, на лежанке, на подоконнике. В дом, где остановилась жрица Лунноглазой, сбежалось кошачье общество со всей деревни – как обычно, когда Миури и Ник путешествовали вдвоем.
– Ты отстал от поезда, ввязался в драку, потерял деньги, тебя чуть не отымел оборотень – это все обыкновенные неприятности, ничего из ряда вон выходящего…
– Да он ничего такого не хотел, – запротестовал Ник. – Он притворялся…
– Вряд ли. Типичное для оборотня поведение. Когда они вырываются на волю, они кидаются на всех подряд, девочка, мальчик – им без разницы. Есть такие, для которых главное не любовные утехи, а еда и выпивка, это относительно безобидная разновидность. Относительно, потому что заберется такая образина в кафе или в трактир, распугает людей – тоже хорошего мало. Склонных к пьянству довольно быстро выслеживают, это самая легкая добыча для охотников. А некоторые бегают и все подряд громят, убивают и калечат встречных, эти хуже всех. Оборотни – наше стихийное бедствие. Видимо, Король Сорегдийских гор действительно к тебе привязался, раз столько времени сдерживался. Но под конец все-таки решил урвать свое, оборотень есть оборотень… Поэтому я не буду ругать тебя за Мардария. Что случилось, то случилось, постараемся его поймать.
Ник, до этого сидевший прямо и напряженно, с облегчением привалился к стене, возле которой стояла лежанка, накрытая толстым стеганым покрывалом. Потревоженная кошка у него на коленях пошевелилась, устраиваясь поудобнее. Больше всего он боялся, что Миури рассердится за упущенного грызверга.
