Артем Мичурин - Ренегат

– Стоп-стоп, – вскинул руки охотник. – Что значит «за исключением Дикого»? Опять договоренности на лету меняешь, майор?

– Во-первых, – Ледовый исподлобья глянул на Коллекционера, опершись кулаками о стол, – никаких договоренностей у нас с тобой не было. А во-вторых, по завершении операции Дикой будет в полном твоем распоряжении. Вот теперь у нас есть договоренность, если не возражаешь.

– Годится, – кивнул охотник. – Только я не понял, на что вам этот козел живым-то сдался?

– На всякий случай. Фаза подготовки может затянуться. А мы знаем, что Дикой контактирует с муромскими властями. Если имеют место быть регулярные сеансы радиосвязи или встречи с городскими представителями, то он нам очень пригодится в целях обеспечения секретности.

– А эти господа, – Стас обвел взглядом присутствующих, – как я понимаю, наша группа?

– Не ваша, – усмехнулся Ледовый. – Операцией будет руководить капитан Репин, – кивнул он на рослого мужика лет тридцати пяти с квадратной челюстью и почти бесцветными глазами, смотрящими из-под густых бровей так, будто их хозяин твердо вознамерился загипнотизировать и жестоко убить всех, кого угораздило попасть в его сектор обзора.

– Здравия желаю, – прогудел капитан зычным басом. – Сатурн мне о вас рассказывал.

– Надеюсь, только хорошее? – оскалился Коллекционер.

– Нет. Я представлю остальных членов группы. Это лейтенант Павлов, – указал капитан в сторону подтянутого худощавого бойца с легкой улыбкой на губах и странными плотно прилегающими к лицу солнцезащитными очками на эластичном ремне. – Наш разведчик и по совместительству снайпер.

– Парень, ты ничего не попутал? – обратился охотник к представленному лейтенанту. – Лето-то давно кончилось, а снег не выпал еще.

Павлов наморщил лоб, не понимая вопроса.

– А, ты об этом? – догадался он наконец и приподнял очки, за коричневыми стеклами которых тут же вспыхнула пара пронзительно желтых глаз. – Прости, я их уже не замечаю. Чересчур высокая светочувствительность. Днем ношу постоянно. У тебя, я вижу, тоже тапетум отсвечивает. Это врожденное?

– Чего у меня отсвечивает? – напрягся охотник.

– Отставить разговоры! – решительно прервал дискуссию капитан. – Старшина Злобин, – повернулся он в сторону крепкого белобрысого парня с абсолютно не соответствующим фамилии добродушным лицом. – Взрывник. Обеспечит нам минное заграждение вокруг сектора. Ну, и два наших лучших стрелка, – Репин поочередно указал на скромно покивавших в знак приветствия бойцов, – сержант Дьяченко, он же – медик, и сержант Бакаюров. Сатурна вам представлять, я полагаю, нет необходимости?

– Сатурн идет с нами? – удивился Стас.

– Идет.

– Но… при всем уважении к проявленным боевым качествам, он не слишком-то годится в диверсанты.

– Да этот кабан нам весь южный пригород на уши поставит, – высказался Коллекционер, в ответ на что получил от великана косой взгляд, приправленный глухим рычанием.

– Сатурн обеспечивает связь с базой и прикрывает отступление в случае провала миссии, – взял слово Ледовый. – Он не будет участвовать в основной фазе. Ваша группа выдвигается к месту назначения в двадцать ноль-ноль, сбор в восемнадцать ноль-ноль, а пока можете быть свободны. И советую как следует выспаться.

Вернувшись в барак, Стас тут же последовал совету Ледового и растянулся на топчане.

– Доволен? – обратился он к расшнуровывающему берцы охотнику.

– Чем?

– Планами на жизнь.

– А, это-то конечно. С Диким я бы и сам поквитался рано или поздно, но так будет удобнее. Если только удалые хлопцы все не запорют. – Коллекционер скинул ботинки и со вздохом облегчения улегся, скрестив руки под головой. – Э-хе-хе. Что они в своей упорядоченной жизни повидать-то успели, вояки, бля? Слов умных много, а вот как на практике – скоро поглядим.

– Вроде не сопляки.

– Возраст тут играет отнюдь не ключевую роль. Я, к примеру, свой первый заказ выполнил – дай бог памяти – лет в девять-десять. Чисто выполнил. Чего уж зря скромничать? Ни шума, ни свидетелей. Только нож в руках и слова напутствия в голове: «Убивать чуть сложнее, чем умирать. Не ленись».

– Чьи это слова?

– Так говорил мой наставник. Мой и еще троих голодранцев. Подобрал нас с улицы, взял под крыло. Учил тому, что сам умел. Да, – охотник улыбнулся, глядя в потолок, – мы были отличной бандой. Воровать я начал едва ли не раньше, чем говорить. Поначалу пасли бухих и нариков, обчищали дочиста. Лопатники, котлы, волыны, ботинки, шмотье – все брали, что можно. Даже коронки выдирали у особо подгулявших. Дальше – больше. Стали хаты обносить. Мелкие засранцы. В такие щели пробирались, что не каждая крыса поспеет. Хорошее было время, сытное. Но однажды все пошло не так. Спалились мы на очередном деле. Трое удрали, а один остался… Приполз домой с кровавой культею по локоть. А руку из-за пазухи достает, к обрубку ее, значит, так примеряет и, сквозь слезы, сопли глотая, «велика», говорит, – Коллекционер замолчал, а потом прыснул со смеху. – Прикинь, чужую руку приволок, к тому же левую и подгнившую уже основательно. Эх, детство-детство. Как же давно это было.

– Где они теперь?

– Кто?

– Друзья твои.

– Хм, – охотник вздохнул, снова погружаясь в воспоминания. – Друзья… Одного зарезали, второй сам удавился. Выкарабкались только мы с Фарой. А теперь вот остался я один.

Стас открыл было рот, но, подумав, решил не трогать больше эту тему и поспешил перевести разговор в иное русло:

– Что скажешь о лейтенанте?

– А? – не расслышал вопроса Коллекционер, погруженный в собственные мысли.

– Лейтенант. Павлов. Что о нем думаешь?

– Это тот очкарик? Ну… Весьма странный субъект. А ты почему спрашиваешь?

– Сам знаешь почему. Не прикидывайся.

– И что ты хочешь от меня услышать? Что мы с ним внешне похожи, как и с – упокой его жалкую душонку – Криком? Да похожи. Они примерно одного со мной роста и у них желтые глаза, которые светятся в темноте. Годится?

– Я бы на твоем месте поинтересовался у майора этой странностью.

– Зачем?

– Неужели совсем не интересно? Вдруг ты…

– Что? Окажусь одним из них? А дальше? – Охотник поднялся с кровати и, плеснув воды в кружку, сел. – Может, еще предложишь сгонять к Хозяину и у него поинтересоваться: «Папа, зачем ты выгнал меня из нашей большой дружной семьи? Зачем вышвырнул крошку Кола из уютного подземного гнездышка подыхать в арзамасских трущобах?» А потом обниму его, и мы вместе зарыдаем. – Коллекционер усмехнулся и залпом опустошил кружку, будто та была наполнена не водой, а спиртом. – Нет, Станислав, я не один из них, кто бы там на кого ни был похож. И выяснять причины сложившейся ситуации желания не имею. Меня все устраивает. Для полного счастья нужно только одно – чтобы ты заткнулся и дал поспать.