Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев
Перемена. Все галдят и ходят по классу, общаются группками и обсуждают последние новости, перемывают косточки ближним, распространяют сплетни. На моей парте сидит Иошико и болтает ногами в опасной близости. Во всех смыслах. Иошико-тян хвастается новым брелком в ее коллекции. Она поднимает сумочку, в которую не то что учебник — тетрадка не поместится, вертит ее и находит среди вороха брелков маленького паучка.
— Смотри, Синдзи! — говорит она: — у меня теперь Сумераги-тайчо есть! Она — классная.
— Угу. — бурчу я: — куда уж класснее то.
— Да ты просто завидуешь, что у нее гарем есть, вот и все. — прищуривается Иошико.
— Угу. Завидую. — соглашаюсь. А что? Действительно, как тут Сумераги-тайчо, защитнице угнетенных и обиженных, содержательнице гаремов не позавидовать. У нее-то поди голова о таком не болит, она рраз — и защитила всех подряд, два — и гарем у нее. У нее! А я, так сказать стремная половинка супермена, тот чел, который редакции работал и статьи сам про себя писал. А его еще и дрючили там все отделом.
Вот никогда не понимал этот дуализм супергеройства — что за прикол в одной ипостаси быть сильным и уверенным, а в другой — каким-нибудь задроченным фриком? Какой-то перекос сознания получается. Значит он сперва такой — ой я такой слабый, даже девушку свою защитить не в состоянии, постой дорогая, а я убегу за угол, переоденусь в яркое трико и только тогда… Но это буду уже не я и если тебе вдруг хочется кому-нибудь отсосать в благодарность — то это к супермену. Я же слабак, ничтожество и … кстати, а почему ты еще со мной?
— А в гареме у нее две суперсильные магички. — сыпет соль на рану Иошико: — значит, одна, я слышала раньше на якудзу работала, но потом в ней совесть проснулась…
— Ну что вы говорите, Иошико-тайчо. — вмешивается стоящая рядом девчонка из ее свиты, та самая с пухленькими губками и волнистыми волосами, золотой волной спадающими на плечи. Она тоже гяру, по стилю и по образу жизни — активно жует жвачку и лопает — поп! — розовые пузыри. Иногда пузыри лопаются так, что немного розового остается на ее губах и она, ничтоже сумняшеся — облизывает их языком. Я смотрю на ее губы и думаю, что все мужики — козлы, а я, судя по всему, в авангарде козлиной армии. Так, сказать, генерал козлов. Потому что вокруг меня столько красивых девочек, как говорит Нанасэ-онээсан, а я тут на губки этой девочки засматриваюсь, да прикидываю мысленно, что именно она этими губками, да языком делать может. И в каких позициях… Эх… Надо где-нибудь журналы с сиськами прикупить, невозможно уже с этими гормонами.
— И вовсе не совесть проснулась. Огненная Сестра была якудза, но Сумераги-тайчо наваляла ей как следует и силой взяла прямо на поле брани! Ах… — Горячие Губки сложила руки и мечтательно посмотрела вдаль, ее глаза заволокла мечтательная поволока: — это так романтично!
— Да, изнасилование на поле боя — и как после такого не влюбиться. Просто лучший способ ухаживания за дамой. — сказал я, вложив во фразу весь имеющийся в наличии сарказм. Кажется, даже воробей за окном упал и сдох от такой концентрации. Но Горячие Губки даже не заметила.
— Именно. — сказала она: — и взаимная ненависть переросла в другое чувство. Кьяя!!! — она покраснела и зажмурилась. Вот молодец, сама себе придумала, сама же себя в краску вогнала. Такой вот девушке и партнер не нужен, всю гамму переживаний она в одного переживет.
— Вот дурочка романтичная. — констатировала Иошико, провожая взглядом спешно убегающую подружку: — не было так. Что за чушь еще. Вообще так не бывает. «Любовь из ненависти» между Огненной Сестрой и Сумераги-тайчо не возникла никакая. Это все ересь. Ты ее не слушай.
— А я и не слушаю. — обрадовался я тому факту, что хоть Иошико-чан не верит во всякие эти … романтические бредни. Она у нас спортсменка, человек в деталях знающий что такое пот, кровь и сила воли, что такое бой и как бывает трудно принять поражение и не злоупотребить победой. Она — воин в душе и знает, что на поле боя нет места этому вот всему…
— Да. — продолжила Иошико, перестала болтать ногами и подвинулась немного поближе: — Потому что роман у Сумераги-тайчо с Тигрицей!
— …! — вытаращил глаза я. Не ожидал от Иошико-тайчо, капитана команды тхэквондо и председателя одноименного клуба, серебряной медалистки региональных соревнований и талантливой спортсменки, что она — типичный шиппер.
— Это у них так было. — кивает Иошико, наклоняясь к самому моему уху: — поединок на заброшенном цементном заводе! Две воли, которые столкнулись в противоборстве! И финальный удар Сумераги-тайчо отбросил Тигрицу и отблески этого удара громом отозвались в городе! А говорили, будто взорвалось что-то…
— Газовое оборудование взорвалось. — так, по крайней мере объяснил происшествие городской департамент. Какое еще оборудование на заброшенном заводе? Совсем уже перестали стараться.
— Пф. — фыркает Иошико: — какое еще оборудование на заброшенном заводе? Совсем в департаменте стараться перестали.
— Именно! — подтверждаю я: — бездельники.
— А уже после боя, когда обессиленная Тигрица еле держалась на ногах, Сумераги-тайчо приблизилась в ней, чтобы нанести добивающий удар, но Тигрица не сдалась, нет! Она бросила на противницу ненавидящий взгляд и сказала ей: — ты можешь убить меня, но победить меня у тебя не выйдет! И тогда Сумераги-тайчо внезапно поцеловала ее самым жарким поцелуем! Кьяяя!!! — Иошико прижала ладони к пылающим щекам и зажмурилась. Еще одна.
— Очень логично. — вздыхаю я. Сперва дать люлей, а потом целоваться. Хотя, кого я тут обманываю, у меня примерно так и выходит.
— Да, да. И теперь там у них треугольник — у Сумераги-тайчо и Тигрицы настоящая любовь, а Огненная Сестра ревнует и пытается вклинится между ними. У, стерва! — Иошико с энтузиазмом потрясает кулаком в воздухе.
— А вот тут я с тобой даже соглашусь… — киваю я головой. Моя одноклассница назвала Акиру-сан стервой! Нет, ну день все-таки не потерян зря, есть что рассказать на следующем собрании нашей инвалидной команды. Если живым останусь, да.
— Сумераги-тайчо, Тигрица и Огненная Сестра — кучка ничтожеств и психопатов. — раздается вдруг голос из-за спины. Ая-чан стоит рядом и взгляд ее мрачен.
— Ая-чан! — Иошико хмурится: — почему ты так …
— Потому что! Потому что эта проклятая
