Исправительная академия (Оболенский, том 1 и том 2) - Алекс Хай
— Что за надзор? — не понял я. Неужели тюрьма? Но нет, тогда бы ее точно не взяли на службу.
— Я же сирота, Владимир Андреевич…
— Господи, да прекрати ты уже меня так называть! — прошипел я. — Мы же наедине, после всего случившегося можно без формальностей. У меня от этих ваших расшаркиваний и так скулы сводит.
Феодора удивленно приподняла брови, но кивнула.
— Как пожелаете, ваше сия… Владимир. Надзором сокращенно именуется государственная система, занимающаяся устройством жизни несовершеннолетних сирот. Я довольно-таки рано лишилась родителей, а дальняя родня решила, что кормить лишний рот невыгодно. Так что я несколько лет помоталась по государственным приютам Петербурга и пригородов.
Вот оно что. Значит, Феодора у нас была из неблагополучного сословия. Но к своим годам уже дослужилась до поста управляющей целым княжеским дворцом. Должность почетная и завидная, и она довольно рано ее заняла. Это много говорило о ней самой и о ее пробивном характере.
Конечно, нельзя было исключать варианта, что она умело использовала свое женское обаяние. Но на одних лишь на красивых глазах и длинных ножках долго на ответственном посту не удержишься. Да и старый князь явно не был из тех, кто был падок на подобное.
Нет, Феодора, определенно, была дамой со стержнем. Который, правда, едва сегодня не сломался.
— И как оно там, под надзором?
— Ну, далеко от гимназического уровня, — прикурив, женщина глубоко втянула дым и выдохнула в окно. — Впрочем, там есть возможность получить сносное образование и рабочую специальность при желании. У меня оно было.
Я так и не выяснил ее точного возраста. На вид ближе к тридцати, при этом она тщательно, почти маниакально, следила за собой. Стройная, даже худощавая фигура — но подтянутая во всех нужных местах, словно ее обладательница каждый деь проводила в спортзале. Лицо, явно тронутое дорогими косметическими процедурами — хотя в генетическую лотерею Феодора тоже выиграла… Но главное — манера держаться и подавать себя. С первого взгляда и не признаешь в ней бывшую сироту. Наоборот, словно эта дама вышла из крепкого среднего класса, а то и из семьи статусом повыше.
Зато происхождение Феодоры объяснял татуированный «рукав», который я приметил, торопливо помогая ей избавиться от одежды. Тогда времени удивляться как-то не было, а вот сейчас татуировка здорово бросалась в глаза. Напоминание о бурной юности?
И еще отнюдь не целомудренное белье — такое обычно надевают на свидания. Но Феодора, казалось, просто носила его для себя. Полный разрыв шаблона. Нет, я не ожидал увидеть там панталоны, но все же полагал, что пристрастия управляющей окажутся чуть поскромнее, чем черное мягкое кружево. Да уж, Феодора Константиновна под строгим деловым костюмом прятала много сюрпризов.
— И кто ты по специальности? — спросил я, перебравшись еще ближе к ней. Из окна дуло, но мне сейчас хотелось прочистить голову свежим воздухом.
— По первой — делопроизводитель. Специалист по ведению документации. Потом, как получила первую работу, окончила бухгалтерские курсы, курсы операторов электронных машин… Жила впроголодь и ютилась в холодных комнатушках в Коломне, но все вкладывала в учебу. Потому то что знала — лишь это поможет мне со временем найти приличное место. Поступила в Сословный университет на факультет управления — там-то меня ваш дедушка и приметил.
Я удивленно приподнял брови.
— Он и там отметиться успел?
Феодора ностальгически улыбнулась.
— Ваш дед жил, словно в сутках было тридцать пять часов. Везде успевал. А в сословном университете многие аристократы подыскивают высококвалифицированную прислугу. Сперва покойный князь отправил меня помощницей в имение под Ямбургом. Вы с братом редко туда приезжали, а вот ваш дедушка усадьбу любил. Тихо, далеко от города, охота хорошая… Когда я приняла дела, поняла, что многое устарело. Сперва справлялись своими силами, но средств не хватало. Вскоре мне удалось убедить его сиятельство выделить средства на масштабную реорганизацию — и его сиятельство дал мне шанс. Затем еще проект, потом еще один… Под моим руководством имение преобразилось, а прежний управляющий был нечист на руку. А через несколько лет ваш дед забрал меня в Петербург, решив, что мои таланты будет уместно применить и здесь.
Она рассказывала, улыбаясь воспоминаниям. Да и сама картина выглядела прекрасно: темные разметавшиеся по плечам локоны вчерашней строгой укладки вместе с сизоватым дымом играли и покачивались под лучами утреннего солнца. Рассвет уже добрался до низких зданий — перекрестья рам бросали причудливую тень на тело женщины.
Ночь пролетела слишком быстро, особенно последний час. Мне следовало поскорее убраться из крыла для прислуги, но я хотел дослушать рассказ Феодоры. Теперь-то мне стало понятно, что она оплакивала кончину старого князя наравне с членами семьи. Ведь он, по сути, исполнил ее мечту, оценил способности, помог вырваться из нищеты и дал стабильность, о которой она мечтала.
А потом для нее все рухнуло. Сперва скончался дед — ее покровитель, которому она была благодарна и которого, судя по всему, любила как родного отца. Да и новые князья нередко меняли управляющий персонал — и она понимала, что оказалась в зоне риска, хотя изначально оснований для увольнения не было. Затем, буквально сразу же, выяснилось, что она прокололась с наймом сотрудницы, и эта ошибка едва не стоила жизни всей семье и слугам…
Возможно, на ее месте я бы тоже решил пустить себе пулю в лоб или полез бы в петлю. Но все же рановато Феодора решила уходить из этого мира.
— Мне нужно немного поработать, Владимир. Раз уж с грехами на сегодня покончено, займусь делом.
Она потушила и спрятала окурок в карманную пепельницу, замахала руками, выгоняя остатки дыма из комнаты и, оставив окно открытым, взяла со стола массивный ноутбук. Да уж, не килограммовая «книжка» — полноценный чемоданчик. Я уже давно не видел подобных.
Когда Феодора откинула крышку, на экране загорелся файл с фотографией. Мне показалось, на ней была изображена та самая уборщица, что обвела всех нас вокруг пальца.
— Анкета? — спросил я.
— Да.
— Можно взглянуть?
Феодора поставила ноут на подоконник, чтобы мы оба могли видеть экран.
— Дроздова Лидия Сергеевна, — прочитал я. — Двадцать один год на момент найма. А сейчас ей сколько?
— Она работала у нас меньше года, — отозвалась управляющая. — Шесть месяцев. Так что не более двадцати двух.
— Довольно молодая, а выглядит не очень, — я внимательно разглядывал фотографию, на которой была изображена не особо красивая молодая женщина с хмурым лицом.
Лицо было без макияжа и казалось слишком уж простым. Про такие еще часто говорят «морда рязанская», хотя при чем здесь была Рязань,
