Поток - Сергей Терёхин
– Принесите мое знамя! – Джозеф не оглядываясь бросил приказ кому-то из гвардейцев, который неотступно следовали за ним с самого утра. – И соберите кавалерию. Мы снова идем в атаку.
Он направил коня туда, где виднелась однорогая фигура Дерринга.
– Ну что, настало время меча и топора?
– Уже заметил, да? – Огромный лорд развел руками, отчего его доспехи натужно скрипнули. – Мы сделали что могли, как я тебе и обещал.
– Ты уж прости, но мне придется попросить тебя сделать еще кое-что, – Джозеф снова указал на поляну. – Мне нужно, чтобы ты задержал их там.
Дерринг проследил взглядом, куда указывает Джозеф, слегка прищурился, видно, оценивая расстояние и позицию, и расплылся в жутковатой улыбке.
– Вообще я рассчитывал подождать их тут, на самой вершине, и дать им возможно изрядно вымотаться, затаскивая свои железки на такую высоту, но твой план мне по душе. Мы их там словно цепями скуем!
– Рассчитываю на тебя!
Дерринг хлопнул его по руке, расхохотался и ушел. Джозеф махнул рукой, подзывая своих гвардейцев, к которым успел присоединиться тот самый юноша, что так храбро сражался этим утром. Он снова сжимал в руке личное знамя Джозефа с гербом Витне.
– Сегодня ты преследуешь меня почище солдат Йореса, как я посмотрю. – Юноша как будто смутился двусмысленности шутки Джозефа. – Скажи хотя бы, как тебя зовут?
– Я Теорн, милорд.
– Прекрасное имя. Откуда ты? Не похоже, что ты родился в Витне. Там таких имен не дают.
– Вы правы, милорд, я с юга. Из Шекува, если вы слышали такое название.
– Да, я даже бывал там как-то, еще будучи молодым. Как же тебя занесло в Витне?
– Если честно, милорд, – молодой человек запнулся и с трудом продолжил после паузы, – я прибыл к вам в анклав, чтобы отправиться в Великий Поход, но не прошел отбор добровольцев. Вместо этого я записался в городскую стражу, где на меня наткнулся капитан Морек незадолго до того, как гвардия… отбыла в Венцеборг.
От Джозефа не ускользнула пауза, с которой он закончил свой рассказ, и он теперь смотрел на этого юношу уже совсем иначе.
– Интересная история, Теорн, и, так как сегодня я уже видел тебя в деле, то скажу, что хоть твой меч и пригодился бы Димитрию в Пустоши, но я рад, что он остался со мной, так как мне он сейчас нужен не меньше. Судя по всему, наш отряд почти в сборе, – он указал на приближающуюся группу всадников, сильно уменьшившуюся в сравнении с увиденной им впервые в лесу этим утром, но все еще достаточно грозную, чтобы производить впечатление как на друзей, так и на врагов. – Ты готов вновь нести мое знамя?
– Да, милорд!
– Тогда вперед! Покажем еще раз нашему другу Деррингу, что такое конница Анклавов!
* * *Джозеф устало прижался спиной к огромному валуну, который служил ему укрытием, и без всякого зазрения совести воткнул свой меч в землю. Сейчас его меньше всего волновало, что случится с его старым добрым мечом после битвы. Рядом стояло несколько воинов из его отряда – тоже, как и он, пешие. Кавалерия Джозефа перестала существовать после той атаки, что они предприняли три, а может, и четыре часа назад, и теперь они просто продолжали сражаться с напирающими солдатами Йореса, используя все силы, что у них остались. Стрелы с глухим стуком ударялись о каменную твердь и отскакивали, высекая в ней искры. Джозеф настолько привык к ним, что уже даже не замечал. Йорес смог укрепиться сразу в нескольких ключевых местах на западном склоне и создал там защищенные позиции, откуда его стрелки могли без всяких помех стрелять по обороняющимся и тем, кто продолжал совершать вылазки. Одну из таких наспех возведенных башен Дерринг смог захватить после яростного, но очень кровавого штурма. Он своими глазами следил, как пламя объяло нелепое сооружение, и оно рухнуло. Самого Дерринга он после этого больше не видел.
Сражение продолжалось, хотя трудно было сказать, одерживает ли в нем кто-то верх. Оборона гребня на самой вершине уже несколько раз была прорвана и вновь восстановлена ценой немалых потерь. Отдельные стычки шли по всему склону, и отряды сражающихся друг с другом настолько перепутались, что уже непонятно было, где заканчиваются позиции одних и начинаются других.
Джозеф битый час пытался собрать вокруг себя достаточно человек, чтобы с боем прорваться наверх, но у него ничего не вышло. Врагов было слишком много, и все, на что у него хватило сил, – это продолжать сражаться и не дать им окружить и перебить всех, кто остался на склоне.
– Что же нам делать, милорд? Мы должны доставить вас в лагерь.
– Вы уже десять раз сделали все, что должны были, Теорн. Теперь все мы просто делаем то, что можно, и я как раз пытаюсь придумать какой-то новый план.
– Кажется, к нам кто-то скачет? – Они почти одновременно заметили потрепанного, но, похоже, не раненого всадника, который каким-то образом пробился через отряды Йореса. – Похож на посыльного.
– О нет, Теорн, это не посыльный, – Джозеф прищурился, прикрывая глаза латной перчаткой, чтобы защитить их от солнца, которое начинало приближаться к горизонту и ослепляло любого, кто пытался смотреть против его косых лучей. – Это лорд Руффорд – командир, о котором такой храбрец, как ты, мог бы только мечтать. Лорд Руффорд! – Джозеф резко выпрямился и принялся махать руками, чтобы привлечь внимание прибывшего, позабыв на секунду о том, где они находятся. Несколько просвистевших совсем рядом стрел быстро напомнили ему об этом, и он поспешил снова укрыться за своим камнем.
Но всадник успел заметить кричащего, спрыгнул с лошади и, ведя ее в поводу и прикрываясь щитом, быстро добрался до того места, где они с Теорном остановились.
– Лорд Джозеф! Я наконец-то нашел вас. Наверху мне сказали, что никто не знает, где вы, вот уже больше часа. Многие считают вас погибшим.
Джозеф усмехнулся, вдруг вспомнив рассказы Димитрия о том, как его хоронят каждое сражение.
– Слухи о моей смерти слегка преувеличены, но не лишены истины, – он показал Руффорду свои пробитые в дюжине мест доспехи и перевязанную голову. – Что вынудило тебя покинуть своих людей и привело сюда?
– С севера к лагерю двигается армия, милорд. – Джозеф побледнел от этих слов и только сейчас заметил, что на лице молодого лорда больше не играет его обычная улыбка, а глаза пылают огнем, который бывает только у тех, кто стоит лицом к лицу со своей смертью. – Я решил, что
