Юрий Иванович - Оскал фортуны
А вот, с другой стороны, сроки для проб и испытаний, наоборот, уменьшились. Раздумывать и экспериментировать стало некогда.
Лишь поздней ночью, к концу третьих суток непрерывной работы Виктору удалось запустить реактор. И несмотря на валящую с ног усталость, он все-таки поспешил в Колыбельную, никому не доверяя право первому заглянуть в самое вожделенное для него устройство. Про разведывательный полет принцессы на север он еще не знал, поэтому всячески старался выкроить хоть лишний час у ночи для первых экспериментов. После чего вздремнуть чуток, набраться сил и только потом мчаться в предутренних сумерках к дельтаплану.
Но вот именно возле объекта номер шесть он и столкнулся с целой делегацией. Впереди с гордым, самоуверенным видом вышагивала принцесса. Правда, всю величественность и напускное высокомерие наследницы портила странная хромота и Тербон, поддерживающий девушку под локоть. Причем генерал еще почему-то стыдливо при этом отводил глаза в сторону, словно провинившийся ученик. За ними шла кучка помощников его святости, которые непосредственно занимались изготовлением и отладкой дельтапланов. Именно по их отрешенным лицам Менгарец и стал догадываться, что произошло. Улыбка его сразу увяла, как только он рассмотрел на руках у Розы свежие ссадины и синяки. Ну а свой усилившийся голос он и не пытался сдерживать:
– Что случилось?! Никак на ее высочество совершено покушение?!
– Может, мы вначале пройдем внутрь, и ты предложишь моему высочеству присесть? – с язвительностью отозвалась девушка, не прекращая своего движения к открытой настежь двери Колыбельной. – Ох! Что за невоспитанность!
Пришлось сделать вид, что воспитан. Поспешил в помещение и несколько грубовато развернул стоящее у стены кресло:
– Присаживайся! Фериоля звать?
– Зачем? – не смогла сразу понять Роза.
– Желе гарбены накладывать! От хромоты твое высочество спасать! А то на балу танцевать не сможешь.
Она только отмахнулась:
– Прекрати дурачиться. Шутки закончились. Мой легкий ушиб не нуждается ни в каком желе. А вот ты теперь во времени очень даже ограничен.
И она сжато рассказала о своем полете и о сложившемся вокруг Шулпы положении. Такой поворот событий заставил Виктора чуть ли не подпрыгивать на месте от нервного беспокойства:
– Да в черной дыре я видал нехватку времени! Могу, в конце концов, и на протезах ходить! Но вот кто тебе разрешил лететь без всякой подстраховки, да еще игнорировать подсказки разумного катарги?!
– Какой такой подстраховки?
– Могли бы сразу в паре с тобой отправиться…
– Не выдумывай! Твой дельтаплан до сих пор не готов. А мой и меня еле вытянул.
Не имея желания больше спорить и чувствуя в душе какую-то непонятную обиду, Менгарец резко выдохнул и развернулся к устройству:
– Ладно, что случилось, то случилось. А теперь мне не мешайте!
Его здешние помощники уже и так осмотрели медицинский агрегат со всех сторон, и теперь последовали сжатые доклады обо всех замеченных, после подачи громадного потока электроэнергии, изменениях:
– На двери вокруг отпечатка ладони появилось легкое свечение.
– Над каждым окошком надпись «Готово!».
– На нижнем комингсе двери строгое предупреждение: «Только один!»
– Сквозь толщину стекол внутри просматриваются разноцветные сполохи огоньков, которые отражаются от стального лежака.
И многое другое. Виктор бросался сам лично осматривать, проверять и ощупывать каждое изменение и только через некоторое время понял, что за ним неотступно следует пыхтящий от усердия генерал. Когда они оказались на другой стороне громадного устройства, Тербон виновато стал оправдывать принцессу:
– Ты на нее не сердись. Она такого натворила! Но самое главное: всех расшевелила! Теперь носятся как муравьи во время лесного пожара. Остается только удивляться, как это Гром еще с ними всеми справляется.
– Может, когда припечет! – буркнул Менгарец. – Но я ведь на нее и не сержусь…
– Все правильно, здесь только моя вина. Даже представить себе не могу, от кого и когда Роза узнала про доставку дельтаплана на гору. Видимо, где-то в моем окружении утечка.
– Ага! И эта утечка называется Квитания! – Оба прекрасно знали, на что способна хитрая и настойчивая дочь генерала. – Но и ты тут ни при чем. Понимаешь… – Монах вначале оглянулся на ползающих чуть дальше помощников, а потом доверительно продолжил: – Мне очень страшно за нее стало. А вдруг бы с ней что-то случилось? Вот меня и затрясло…
– М-да… понимаю. Меня вон до сих пор трясет.
– А я только радуюсь, что все позади. Так что, говоришь, наши командиры зашевелились?
– О! Еще как зашевелились!
– А паники нет? А то порой крысы начинают первыми убегать…
– Да нет, Гром за всех с умом взялся. А вот, кстати, о крысах: Маанита замечена за накоплением пищевых запасов: то ли кого кормит, то ли бежать собралась. У меня подозрение, что побежит она скорей всего совсем не в нашу сторону.
– Ха! От такой змеи можно всего ожидать.
– Вот и я говорю: нельзя ли за ней как-то присмотреть? – Тербон скривился от удивленного взгляда. – Да мы-то стараемся, но вот обыск в спальне самого императора никак произвести не можем, веского повода нет. Может, ты попросишь туда Фериоля пробраться? Мне кажется, старик вскоре весь дворец будет знать как свои пять пальцев.
– Так быстро – вряд ли. А вот присмотреть за спаленкой с этой «куклой» обязательно попрошу. Опять-таки, если там смотровая щель отыщется.
– Не сомневаюсь, такой как Гранлео и за собственным нужником подсматривать станет. Только вот нам бы еще эту Мааниту на чистую воду вывести.
– Выведем. Никуда она не денется! – Они как раз завершили полный круг, и Виктор остановился перед центральным входом в Колыбельную. С некоторым сомнением сделал шаг вперед и стал поднимать руку: – Ну что, волшебная пещера нашего будущего, откройся…
Оставалось только вытянуть руку, как его за рукав ухватили цепкие женские пальчики, а в ухо зашипел рассерженный, но все равно милый голос:
– Вот как меня поучать, так всегда готов. А как о собственной безопасности подумать, так хуже любой прачки себя ведешь!
– Ваше высочество, – монах сильно повернул голову и старался тоже говорить тихо. – Здесь ведь ничего сложного: датчики безопасности отключены, молния ну никак не может сработать, да и все остальное говорит лишь о полной готовности устройства к работе.
– Ничего оно не говорит! Уж какой был Тернадин осторожный и предусмотрительный, и тот погиб в коварной ловушке. А ты куда спешишь? Лишнюю проверку устроить ленишься?
– Какая тут может быть проверка?
– Самая простая: тут вон час назад поймали пару мародеров и хотели казнить. Хорошо, что я рядом шла, остановила напрасное наказание. Зато теперь у тебя есть возможность к этой двери толкнуть преступника, ему все равно умирать…
Теперь уже Виктор развернулся всем корпусом и в недоумении воскликнул:
– Роза! Да что ты такое говоришь?! С каких это пор в тебе такая жестокость проснулась?
– А чего это мне приговоренного к казни мародера жалеть? Он еще час назад в категорию покойников перешел. Так что…
– Нет! Так нельзя!
– И кто это говорит? Тот, кто уничтожил целую армию вместе с Гранлео! Ха! Поздно в тебе жалость проснулась.
Менгарец помотал головой, словно отгоняя от себя какое-то наваждение. Потом попросил самым проникновенным голосом, на который был способен:
– Я тебя очень прошу, верь мне. При открытии этой двери опасности нет! – Затем опять повернулся к устройству и решительно приложил руку к углублению.
Тотчас окантовка по периметру мелькнула белесыми сполохами, а вся дверь подалась вверх, вместе с участком корпуса. Теперь уже все окончательно убедились в полуметровой толщине стен, но поразило то, что открылось взору в овальном в рост человека коридоре: там вздрагивало нечто пульсирующее, розовое, с прожилками и живое! Словно стенки гигантского пищевода, сошедшиеся вместе, уже через полтора метра за порогом перекрывали проход. Увидеть такое даже пришелец из других миров не ожидал, а уж все остальные – и подавно.
– Что это? – прошептала принцесса.
Виктор вначале промычал нечто нечленораздельное, пожал плечами, развел руками и только потом высказался:
– Видимо, здесь… э-э, несколько иная концепция оздоровления. И начинается процесс сразу, еще в момент входа в эту… хм, фабрику новых органов. Видите вон ту надпись? Она тоже повторяет приказ входить только одному, но уже в более категорической форме. А вот следующая надпись, прямо за порогом, переводится как «Продавливать проход своим телом!». Значит, придется проталкиваться внутрь силой, я так понимаю…
В этот момент на нижнем краю поднявшейся вверх двери загорелась новая надпись и появились мелькающие цифры. Менгарец и там вчитывался недолго, а сразу стал сверяться со своими часами. При этом он несколько озабоченно бормотал:
