Завтрашний царь. Том 2 - Мария Васильевна Семенова
Светел шёл с гулко бьющимся сердцем, веря, отвергая, надеясь, страшась. Он хрипло выговорил:
– Это кличка заёмная. Иного рекла не называл?
– Нет, но Ворона я тебе опишу. Ты, не в пронос твоей чести, лицом похож на андарха, а с того парня какой-нибудь Аркун Ляпунок… хотя где тебе знать Ляпунка… мог бы рисовать героя ваших легенд. Волосы что чёрный свинец…
Светел задохнулся. Сердце остановилось.
– Глаза голубые с зеленью…
Тело переступало ногами, сокрушало целик, но жизнь внутри замерла.
– Нос гордый, и в брови шрам.
Комок в груди изломал воткнувшуюся стрелу, забился бешено, с болью.
– Ещё сказывай, – трудно выдохнул Светел, дивясь краем сознания, отчего нет крови во рту.
Злат внимательно смотрел на него.
– Тот, о ком ты упорно разузнаёшь, так много значит для тебя, витязь?
– Он мой брат, – сказал Светел. «Как и ты. Нет. Тебя я едва узнал. Его – под кожей ношу…»
Злат улыбнулся:
– Тогда пусть твой род гордится, воитель. Со мной шли сыновья рыбаков и ремесленников, не нашедшие доли в стольном Коряжине. Сын Владычицы сперва сделал нас скоморохами, чтобы не тосковали в пути…
«Как есть Скварко!»
– Песни пел?
– Ему ли не петь! Вагуду в руки примет, мигом столкуется. А уж голоса, как у него, мы ни прежде, ни потом не слыхали. Душу вынимал, на крыльях прочь нёс!.. Когда оказалось, что дом моей наречённой вправду захвачен, я дёрнулся за подмогой, но он велел воевать. И воинами нас поднял. Каждому дело нашёл, чтобы прок был… – Подумал, добавил: – Только рук сквернить не позволил. Сам взял колчан стрел белопёрых… Сколько было злодеев, столько в колчане стрел убыло. Ни одной больше.
«Скварко…»
– А орудье исполнив, растаял тенью во тьме. Я рад был бы ещё поведать тебе о деяниях Ворона, но скрытен котёл и брезгует мирской славой. Есть только слухи, коих ты сам слышал довольно.
Светел раскрыл рот благодарить. Злат отмахнулся шитой бисером рукавицей:
– След бы мне догадаться, что Ворон твой брат. Ты на ирты беговые как вскочишь… Я впервые такой ход увидал, когда Ворона встретил. Ты, друг мой, зачем спешишь в Шегардай?
– Туда мой воевода идёт Эдарговичу поклониться.
– Я к тому, что Ворона ты там не найдёшь. В Чёрной Пятери он. Или, может, где-нибудь на орудье ради Владычицы.
Три стреты
– Город отеческий… – тихо проговорил Эрелис.
Выскирегский поезд стоял на Горелом носу. Здесь начиналась дорога, длинными локтями спускавшаяся по круче. Хороший тор, расчищенный, чуть ли не выметенный руками старательных шегардайцев. Лёд Воркуна, изобильного ключами, был не всюду надёжен, езжалая дорога вела с островка на островок. У берега виднелась череда путевых вех, кое-где верёвки, натянутые от болвана к болвану. Дорога бежала вдаль, истончалась, возникала и пряталась… чтобы наконец совсем раствориться, истаять в дымке, уйти в чуть светящееся небытие.
Словно прямо за облака… на ту сторону неба…
Там, где ледяная твердь припадала к небесной, окоём как будто переставал существовать. Громадный размазанный зеленец посрамлял взгляд, выдавая себя лишь далёкой жёлтой звёздочкой, мерцавшей в тумане.
Царята с заменками стояли на самом краю. Похорошевшая, деятельная Змеда с неотлучной Вагуркой и старым Невлином держались почтительно сзади. Ардван кутал плащом искусанные морозом руки и церу. Нынешний день был достоин дееписаний, он боялся что-нибудь пропустить. Лаяли псы, возчики готовились тронуть отдохнувших быков. Крепкие обозники разбирали верёвочные концы – придерживать сани, норовящие разогнаться на спуске. Куржа от дыхания облаком окутывала поезд.
– Кругом вода, посредине беда, – проворчал Косохлёст.
– Ну что ты так, – пряча волнение, улыбнулась Эльбиз. Ради святого дня ей пришлось сложить удобную дорожную сряду и влезть в золотую, кипящую жемчугом ферезею. Меховая опушка мела снег, не наступить бы.
– Да я голову седых волос наживу. В открытых санях! При чужом возчике!..
С севера, метя серыми космами, на Шегардай наползала низкая туча. Там шёл снег, обращавшийся дождём внутри зеленца.
Нерыжень проговорила задумчиво:
– Дядя Космохвост кому приказывал слушать нас с братом? Мы просили найти в Выскиреге похожих парня и девку? И что, послушали нас?
Эрелис усмехнулся:
– А как бы ты хотел, Косохлёст? Я в закрытом возке с бедным Мартхе, а на крыше стрельцы в народ целят?
Молодой рында буркнул непонятно и зло.
– Будь что будет, обидеть родительский город я не могу, – сказал царевич. – В Выскиреге из дворцовых подземелий высунуться не давали, но здесь воля моя.
– Ты ещё начни всех подряд просителей допускать…
– И начну.
Косохлёст закатил глаза:
– Только не в самый первый день, ладно? Я хоть дворец посмотрю, смекну, как рынд расставлять…
– Инберна между делом прирежешь…
– Будет за что, так и прирежу.
Эльбиз беззвучно шевелила губами, перечисляя давно затверженные имена. Эрелис пристально посмотрел на неё. Нерыжень улыбнулась:
– Прикидываешь, кого навестить прямо сегодня?
Царевна невинно захлопала ресницами:
– Нет, нынче я гулять не пойду. Я разве не понимаю? Пусть сегодня Вагурка с дядькой Серьгой в город сходят, всё вызнают. А я уж назавтра.
Далеко внизу, у подножия Горелого носа, виднелись раскинутые шатры, суетились люди. Детей Эдарга встречали, но подняться на возвышенный мыс никто не осмеливался. Цари всегда подъезжали к Шегардаю словно бы врасплох. Так было заведено испокон, ради славы Ойдрига Воина, чьи рати нависли над Воркуном стремительно и внезапно.
Эрелис первым надел плетёные лапки, за ним Эльбиз.
Поезд пришёл в движение, медленно пополз вниз.
Пока спускались, начался густой снегопад.
В царском возке, под толстым меховым одеялом, маялся праздностью Ознобиша. Ни головы с подушки поднять, ни в судебник уткнуться. Временами наплывал сон… и тогда снова дёргались, валясь с боку на бок, утлые санки, катившиеся в Чёрную Пятерь. Райца в ужасе вскидывался, падал обратно на тюфяк, медленно возвращался в себя, вспоминал причину своей немочи… и улыбался, прикрывая глаза от слишком яркого фонарика наверху. Всё было не зря. Всё было не зря…
Где бы ещё найти силу встать, когда сани доползут до дворца…
Красный боярин Болт Нарагон торжественно преклонил колено:
– Этому воину уже выпадало послужить тебе, государь, на пороге замка моих предков. Ныне Богам Андархайны угодно, чтобы этот воин встретил тебя у порога города твоих праотцев. Добро пожаловать, государь!
Царский гонщик Мадан, племянник великого обрядоправителя, стукнул ратовищем копья, увитого колокольцами. Вытянул руку и прокричал в ледяную пустыню Воркуна:
– Третий наследник Огненного Трона и Справедливого Венца! Эрелис Шегардайский, потомок славного Ойдрига! Щитоносец северной ветви, сын Эдарга, Огнём Венчанного!.. И добродетельная сестра его Эльбиз, сокровище Андархайны!
Крик потонул в медленно слетающих хлопьях. Судьба обделила Мадана набатным голосом дяди, да и кому возвещать, кроме восьмерых витязей, порядчиков Новки и аррантских молодцев Болта. На самом деле Мадан обращался не к ним. Обряд Великой Стреты требовал объявить государя далёкому городу и, главное, Морскому Хозяину. Древен праведный род, но морцо древней, его власть старше, и оттого вернувшийся царевич здравствует ему первым.
Прорубь, где жертвовали
