Алексей Ефимов - Макет мироздания
А может, она имела в виду иное море?
Вэру оставалось лишь надеяться на это, но тоска не проходила. Возможно, они с Хьютай расстались навсегда. Ему не хотелось в это верить, но… все равно, однажды их пути разойдутся навечно.
Эти постоянные сомнения и неуверенность заставили колебаться даже его сердце. Отбросив все мысли, он просто смотрел на море — так же бездумно, как смотрело на него первое выползшее на берег земноводное, миллиард лет назад. Так было в его родном мире, и в бесчисленном множестве других…
Анмай встряхнул волосами. Обернувшись, он помахал рукой товарищам, подзывая их.
* * *Молодежь купалась, беззаботно резвясь.
Слушая смех товарищей, казавшийся здесь немыслимым, Анмай подумал, что такого здесь не происходило никогда. Усмехнувшись, он присоединился к ним. Вода была холодной, но он плавал и нырял, играл вместе с остальными, чувствуя, как отступают тревога и тоска.
Потом они долго сидели на берегу, глядя на мерно набегавшие волны. Анмай чувствовал, что все они стали одной семьей. Его даже удивляло отсутствие серьезных ссор, неизбежных при заточении нескольких человек в замкнутом пространстве. Айэту буквально чудом удалось подобрать нужных людей. Сам Вэру никогда не смог бы это сделать, даже несмотря на весь свой опыт.
* * *Убедившись, что окончательно обсох, Анмай оделся и подошел к основанию свисавшей с арки нити. Тонкая издали, вблизи она стала сверкающей трубой диаметром больше его роста, отлитой из странно упругого, поддающегося под рукой материала — нечто вроде резины, обладающей прочностью стали. Анмай включил силовой пояс и стремительно взмыл вверх. Узел на половине высоты нити был огромен — не меньше «Уйты».
Взгляд терялся в сплетении изогнутых труб, иногда что-то знакомое проскальзывало в них и опять исчезало. Анмай поднялся выше, опустившись на верх арки — идеально ровную металлическую дорогу шириной метров в двадцать. Шершавая, она слабо отблескивала, словно покрытая пылью и, совершенно пустая, уходила вдаль, насколько хватал глаз. Вдруг ему захотелось пойти по этой дороге, у которой не было конца.
Подойдя к краю, он осторожно заглянул вниз. Отсюда «Уйта» казалась не больше жука на ладони, а его товарищи — едва различимыми светлыми точками. Прибой трепетал, словно мерцающие белые нити, но сюда не доносилось ни звука. Весь мир был черно-серым, с кровавым солнцем в зените. Башня блестела, словно отлитая из обсидана. Вдруг Вэру стало очень одиноко и жутко — словно он забрался за край мира, туда, где никто не должен бывать.
Он шагнул в пустоту и стремительно понесся вниз, затормозив лишь возле самой поверхности. Ювана, Уаса и Лэйкис с любопытством смотрели на него. Айэта нигде видно не было. Лишь через несколько секунд он заметил вдали, уже за основаниями колонн, фигурку в белом. Айэт брел дальше, в пустыню, туда, где высилось неправдоподобно огромное основание башни. Удивленный Вэру последовал за ним. Идти пешком было слишком долго, поэтому он взлетел и через минуту опустился уже возле юноши. Айэт смутился. Анмай понял, что он хотел побыть один.
Несколько минут Айэт молчал, вглядываясь в бесконечно далекий сумрачный горизонт. Его белая туника светилась розовым в кровавом свете. Вокруг висела абсолютная, вечная тишина. Даже их сердца бились бесшумно.
— Ты хочешь идти дальше пешком? — наконец тихо спросил Вэру.
— Нет, — ровно ответил Айэт. — Я просто думаю… уже почти год мы в пути. За это время я очень изменился. Я чувствую, что не смогу больше жить среди других файа… или людей. Меня уже и не тянет к ним. Нас пятеро — это мое человечество и мне его достаточно. Это плохо, да?
— Не знаю. Я начал свой путь в одиночестве, и в одиночестве закончу его, — голос Вэру тоже звучал грустно. — Хотя и не хочу этого…
— Я долго думал о всем, что видел здесь, — вдруг сказал Айэт. — О том, что ты рассказывал нам о Вселенной и о Линзе. Мне стало казаться, что все это, — он повел рукой вокруг, — модель, макет Вселенной, мироздания.
— Макет? — удивленно спросил Анмай. — Возможно. А скорей всего — совсем не так. С таким же успехом можно считать макетом мироздания тебя, или, например, меня. Разве в нас не отражается весь окружающий мир и мы не создаем в себе его подобие?
Айэт подумал.
— Да, но мне кажется, что ты… в общем, ты лучший из всех файа и людей, которых я знал в своей жизни.
Анмай неожиданно зло рассмеялся, потом вдруг сел и сделал знак сесть удивленному Айэту.
— Послушай… ты молод… я не хочу сказать, что ты глуп, но… ты хоть раз думал о том, что такое действительно хороший человек… файа?
Юноша отрицательно помотал головой.
— Народ людей признает действительно достойным лишь того, кто не совершает насилия, подлости и лжи — даже по отношению к лжецам, палачам и тиранам, и готов пойти на мученическую смерть не обнажая оружия. Мне кажется, что они требуют больше, чем можно требовать — ведь история пишется теми, кто остается в живых. И для эволюции существуют только живые. И потом… про свою жизнь я не говорю, но разве нельзя защищать жизнь любимой? Поэтому у нас, файа, с незапамятных пор иной идеал. Люди произошли от вздорных приматов-собирателей. Мы — от зверей, которых они назвали бы леопардами и наше внешнее сходство — лишь результат мощи эволюционной конвергенции. От наших предков нам достались лишь глаза… и часть души, Айэт. Мы знаем, что убивать страшно, но умереть, оставив землю мрази, гораздо страшнее! Каждый файа… и каждый человек должен помнить об этом. Но… нельзя оставаться в живых любой ценой, а как определить грань, которую нельзя не перейти, не падая? Ведь все это решается заново каждый раз и никакая отвлеченная мораль тут не поможет. Но для меня, увы, нет ничего ценнее собственной жизни.
— А как же Хьютай?
— Ради нее я готов умереть. Но… только ради нее. А разве у тебя иначе?
— Нет. Кроме Юваны у меня никого нет. И я хочу, чтобы она жила… даже если меня не будет. А ты… я не могу думать о том, чья жизнь для меня ценнее. Вот и все.
Айэт в последний раз взглянул на башню, затем повернулся и пошел назад. Анмай последовал за ним.
Их босые ноги, ступавшие по ровному металлу, не производили никакого шума. Они словно плыли, беззвучные, как привидения. Анмай лениво подумал, что всего в нескольких милях под ними — бездонная пустота, холод, бессчетные рои звезд. А здесь — только неизменный свет и мертвая тишина.
Вернувшись к товарищам, они заметили, что те тоже растеряны и напуганы. Мертвое спокойствие равнины, на которой человек терялся, подавляло их. Безмолвные, они поднялись на борт «Уйты» и через минуту та взлетела, чтобы продолжить свой путь.
* * *Они летели над гладкой металлической равниной день, затем второй. Ничего не происходило, ничего не было видно. Они изнывали от скуки. Анмай с помощью обзорных камер разглядывал горизонт и башню.
Внизу он не смог заметить ничего. Башня блестела как зеркало — ровная, гладкая, полностью лишенная деталей. Но на одной пятой ее высоты он заметил темное пятно. Даже при стократном увеличении оно казалось почти точкой — совершенно черное, немного вытянутой формы. Анмай понял, что это многомильное отверстие, дыра, несомненно, пробитая кораблем файа, стремившимся к центру башни. Разрушить ее нейтридную броню можно было лишь с помощью сверхжесткого гамма-излучение или пучка релятивистских частиц, а это ставило под угрозу существование всей Линзы: нейтрид обладал страшным недостатком. Он сопротивлялся любым нагрузкам, но если все же подавался — хотя бы в одной точке — то просто взрывался, подобно закаленному стеклу. Избежать этого можно было лишь с помощью Йалис, и то, с очень большим трудом.
Однако машины Линзы не отразили это наглое вторжение. Почему? Неужели они уже тогда были неисправны? Или решили, что пришельцев следует пропустить?
Анмай знал, что корабль сел очень близко к Сверх-Эвергету, но экипаж покинул и его, и сам центр Линзы. Почему — он не представлял. Он смирил свое любопытство, зная, что уже очень скоро найдет ответ на все свои вопросы. А может — не узнает ничего, или умрет, пытаясь узнать. Но пока ему оставалось лишь мучительное ожидание.
* * *На третий день впереди показались горы.
Горный хребет был из монолитного металла, но в точности повторял все детали обычного. Легко перелетев его, они вновь увидели бесконечные ряды зданий. Те, несомненно, были промышленными, но выглядели странно. Сначала Анмай решил, что они недостроены, затем понял, что это следы разрушений. Казалось, что часть составляющей конструкции стали была кем-то срезана, или… объедена. Это казалось немыслимым, но вскоре они увидели, как рой машин-многогранников разрушает большое здание. Они резали его на куски лазерными лучами, а потом буквально впитывали их с помощью пластического поля. От этого зрелища Анмай почувствовал себя неуютно. К счастью, многогранники не обратили на «Уйту» никакого внимания, — скорее всего потому, что она была сделана из углепластика. Случайно ли?..
