Александр Горобец - В лабиринте "Ведьм"
Уже ближе к вечеру, часов в пять, он набрал Марину.
— Привет, Малыш, — сказал он, как только длинные гудки в телефоне сменились на «Алло».
— Привет, Карлсон, — весело ответила Марина.
— Что такая весёлая? Не иначе, как у тебя Абрамович корпоратив заказал?
— Слушай, Кир. Не поверишь. Мне показалось, что я сегодня видела Хасана. Ну, того…
У Кирилла моментально похолодел затылок.
— Тебе показалось, или ты его видела? — от игривого настроения не осталось и следа.
— Мне показалось, что я видела, — спокойно ответила Марина, — И то, не впрямую, а так… боковым зрением. Просто, похож…
— Слушай меня, девочка, — Кирилл вышел из кабинета и, не закрыв его, побежал по лестнице к машине, — Я сейчас приеду. Если не успею я, приедет Серж. Ты едешь домой.
— Какое «домой»??? У меня работа до полуночи? — возмутилась Марина, но Тяжин её осёк.
— Твоя работа там закончена. Ты не знаешь, что это за человек! И человек ли он! Всё… Жди Сержа или меня. Из дома — ни ногой!
Он повесил трубку и тут же набрал номер Сержа — Сергея Жаринова — своего водителя.
— Слушаю, Кирилл Александрович.
— Серж, ты сейчас где? — Китяж хлопнул себя по карманам, ища ключи.
— Только домой зашёл, Кирилл Александрович. Вы же мне на сегодня выходной дали, вот я и отдохнул.
— Бухал?
— Упаси господь, — немного обиженно произнёс Сергей, — Я же знаю, где работаю.
— Молодец, — автомобиль наиболее вероятного противника заурчал дизельными внутренностями, — Дуй к Марине Алексеевне и вези её домой… А то я, пока из офиса приеду… Где у тебя «железо»?
— При мне, Кирилл Александрович. А что случилось?
— Потом расскажу, — Тяжин выехал из двора на проспект Энгельса и, нажав на сигнал, сделал левый поворот прямо перед трамваем, — Главное, крути головой на триста шестьдесят градусов, — сделав правый поворот на Кантемировской площади, он тут же попал «под гаишника». Немолодой, пузатый прапорщик строго взмахнул полосатым жезлом и указал Китяжу место для остановки, — Всё Серж. Конец связи! — он положил трубку и стал ждать, когда инспектор соизволит к нему подойти.
А прапорщик никуда не торопился. У него было много времени…
— Прапорщик Поречнев, Пе… сб…н ГИБДД, — невнятно, как и все гаишники, представился инспектор, — Документы, будьте любезны.
— Я очень спешу, прапорщик, — Кирилл протянул гаишнику документы и тысячу рублей. Но гаишник только криво посмотрел на деньги, и брать их не стал.
— Пройдёмте в машину, Кирилл Александрович.
— В чём дело, прапорщик? — зло спросил Кирилл и достал из кармана «удостоверение ветерана спецназа ГРУ», — Повторяю, Я ОЧЕНЬ СПЕШУ.
— Да мне пох… В машину пройдите! — также зло ответил прапор и пошёл к патрульной девятке.
— Ну, смотри, прапорщик, — многообещающе качнул головой Китяж и пошёл вслед за ним, попутно оценивая обстановку. Второй гаишник стоял на противоположной стороне, на углу Лесного и проспекта Энгельса, и при всём желании придти на помощь напарнику не смог бы. «Годится! Не хочешь по-плохому? По-хорошему будет хуже!» Он ускорился и, подойдя почти вплотную к прапорщику, ударил того ребром ладони по шее в тот самый момент, когда он открывал водительскую дверь.
Прапорщик хрюкнул, и рухнул на водительское сидение, как подкошенный. Кирилл неспешно оглянулся, взял торчащие ноги прапорщика и запихал его в машину, перекинув бесчувственное тело на пассажирское сидение. За руль сел сам.
Выдернув из специального кармашка на портупее прапора наручники, он приковал его к ручке, которая есть в каждой машине — на потолке, завёл патрульную машину, включил сирену, мигалку и выскочил на Кантемировский мост… На «Петроградку»…
* * *Когда прапорщик открыл глаза, он, по началу, не понял, почему он едет на пассажирском сидении, в неестественной позе. И от чего у него так ломит затылок. А потом он вспомнил. И первыми его словами были:
— Ссссукаа.
— Сука, это ты, — Жёстко ответил Китяж, — Ты, и такие как ты.
— Я — сотрудник органов… Тебе червонец светит…
Всё то вы, сотрудники органов, червонцами меряете, — усмехнулся Тяжин и, взяв, громко рявкнул в «матюгальник», — ПРИЖИМАЕМСЯ В ПРВО!!! — Он уже мчался по Большому проспекту Петроградской стороны, — А мне… Поверь, максимум, что мне светит — трёшник.
— Нееее, — затряс головой прапор и начал перечислять, — Нападение на сотрудника милиции — РАЗ. Угон транспортного средства — ДВА. Похищение — ТРИ. Так что ты даже чириком не отделаешься. Тут на четвертак тянет.
— Ещё одно слово, — злобно осёк его Тяжин, — и у меня будет тянуть на пожизненное, — он показал прапору его же пистолет, — Закрой рот и сиди спокойно. МЕРСЕДЕС Е007КХ98 ПРИЖИМАЕМСЯ В ПРАВО!!!
— Ты что! — возмутился прапор, — это же мерседес самого…
— Мне ПОХЕРУ ЧЕЙ ЭТО МЕРСЕДЕС!!! — Тяжин прижал к щеке прапорщика пистолет, — Автомат есть?
Прапорщик даже не шевельнулся
— ЕСТЬ ТВАРЬ??? — Тяжин ткнул пистолетом в щёку прапорщика так, что у того хрустнул зуб.
— Есть, — прошипел прапор, — Только это уже нападение с целью завладения оружием… Четвертак тебе… — договорить он не успел. Кирилл опустил ему на затылок рукоять Макарова и прапор затих.
— ПРИЖИМАЕМСЯ, Я СКАЗАЛ!!! — снова рявкнул в СГУ Кирилл и сделал рацию погромче.
— Ш-ш. Дон Енисею.
— Ш-ш. Енисей на приёме.
— Ш-ш. Сегодня опять на усиление.
— Ш-ш. Да, на Петровском уже аншлаг. Спартачку сегодня хвоста надерём.
Тяжин дал лёгкую оплеуху прапору и тот очнулся.
— Твой позывной!
— Обь двенадцать — тридцать два.
— Молодец. Толковый прапор, — похвалил его Китяж, — С двух ударов по затылку всё понимаешь! А теперь помолчи, — он снял с торпеды рацию, — Здесь «Обь двенадцать — тридцать два». Обеспечьте беспрепятственный проезд кортежа через Тучков мост.
— Ш-ш. Здесь, Ока семнадцать — ноль два. Принял.
— Ш-ш. Ока семнадцать — ноль восемь. Принял.
— Ш-ш. Здесь Дон. Обь двенадцать — тридцать два, какого кортежа? Повторите, какого кортежа.
— Кортежа Китяжа, — Кирилл выключил звук на рации. Он уже выскакивал на перекрёсток у Тучкова моста. А по перекрёстку, нескончаемым потоком шил футбольные фанаты на игру «Зенит — Спартак»…
Тяжин сбросил скорость и нажал кнопку сигнала «ГУСЬ», распугивая поддатых болельщиков.
Проезжая мимо «взявшего под козырёк» инспектора, он помахал ему рукой, проскочил перекрёсток и, включив третью передачу, с шумом и пылью, выскочил на Тучков мост…
* * *Перед поворотом на Большой проспект Васильевского острова, он притормозил и глянул на заднее сидение. Там лежал пошарпаный АКСУ. Кирилл переложил его себе на колени и весело подмигнул надувшему губы прапору.
— Не сцы, Капустин. По…ём — отпустим, — снова достал телефон и набрал Сергея, — Серж, это Китяж. Как у вас дела.
— На месте, Кирилл Александрович. Марина Алексеевна собирается. Выходит через две минуты.
— Отлично, Серж. Будь внимательнее. Задача не простая. Ты в ресторан заходил?
— А как бы я ей сказал что приехал? Конечно заходил.
— Осмотри машину — они могли «подарок» на неё повесить. Если увидишь что-либо подозрительное, провода торчащие, свёрток непонятный или изоленту — немедленно уходи в ресторан, и выбирайтесь через торговые ряды.
— Понял, Кирилл Александрович. А что происходит…
— Некогда, — перебил Китяж, — Осматривай машину, я буду через три минуты на Большом. Напротив «Балтийского».
— Понял, Кирилл Александрович. Ещё указания.
— Нет указаний. Конец связи.
Кирилл включил передачу и, взвизгнув колёсами, повернул на Большой. А прапор, поняв, о чём идёт разговор, захлопал глазами и спросил.
— Взорвать могут?
— Могут, — скупо ответил Тяжин, — а могут и расстрелять…
— Может подкрепление…???
— Все на футболе… И потом, что я им скажу?
— То же, что и мне… — пожал плечами прапор.
— Так ты мне и поверил, — усмехнулся Кирилл, — И потом, не их это дело
— А чьё?
— Моё. Сиди ровно. Немного осталось, а потом я тебя отпущу.
* * *На перекрёсток Большого, Двадцать второй и Косой линий, Кирилл выкатился не спеша. Он смотрел, как к Мерседесу подходит Марина и решил их сопроводить до дома, а потом уже разбираться с гаишником.
Она не торопясь подошла к машине, и время сжалось до такой степени, что Китяжу показалось, будто оно остановилось вовсе. Птицы, пролетающие над Большим проспектом, почти зависли в воздухе. Машины встали.
А на крыше дома, который стоял на углу Косой и Двадцать шестой линий, расцвела огненная вспышка и, оставляя шлейф белого дыма, ракета стремительно полетела к Мерседесу.
Кирилл нажимал на педаль газа, но машина стояла на месте. И тогда он просто закричал. Заорал, как только мог, но крик этот был просто шёпотом, потому что в следующий миг, Мерседес Китяжа ухнул и разлетелся в клочья. Взрыв был такой силы, что у «Хмеля и Солода» вылетели окна, а народ, шедший по Косой линии, попадал на тротуары, кто от страха, кто от ударной волны.
