Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
— Fylgdu mér, Valkyrjusystir! Dauði og dýrð!
Блеснул голубой клинок. Обличье лекаря Динтры исчезло утренним туманом, а вместо него к оторопевшему мессиру Архимагу ринулся, вскидывая меч, воин в чёрной броне, ставшей для него, наверное, второй кожей.
Тан Хаген Хединсейский, сын Древнего Бога Óдина и великой хексы Лаувейи, ученик Нового Бога Хедина — и все кошмары царства Хель, казалось, готовы сорваться с его клинка.
Уж на что Райна была и быстра, и сильна, и тоже умела атаковать, обгоняя движением ветер — но Хаген оказался куда скорее.
Как Игнациус сумел защититься — неведомо, но сумел, правда, не до конца. Ему не удалось ни захлопнуть дверь, ни даже громко крикнуть; тан Хаген сшиб чародея наземь, голубой клинок проехался по рёбрам.
Кровь так и брызнула, яркая, алая. Игнациус взвыл, откатился, оставляя багровый след.
Прежде, чем маг успел вскочить, Хаген уже оказался сверху. Райна ринулась следом, альвийский меч зазвенел, словно отзываясь, предупреждая валькирию о пришедших в движение охранных чарах.
Не самое умное — атаковать мага силы Игнациуса в его собственном логове.
Мысль эта мелькнула и исчезла, потому что тан Хаген ногой наступил Игнациусу на хребет, левой рукою сгрёб в кулак седые волосы, оттянул голову вверх, открывая горло. А в горло уже упёрлось остриё Голубого Меча, и на коже старого мага появилась, быстро набухая, блестящая карминовая капля.
— Где она?! — прорычал тан, заставляя Игнациуса выгнуться дугой, да так, что даже Райна услышала хруст в спине старого чародея.
Валькирия, ни мига не колеблясь, приставила и свой альвийский меч к шее Игнациуса.
— Сколь бы ни были вы быстры, мэтр, сталь всё равно скорее.
— Где она? — низким рыком повторил Хаген.
Игнациус конвульсивно дёрнулся. Сила пришла в движение, рванулась потоками со всех сторон, не тратя даже терции драгоценного времени на преобразование во что-то понятно-убийственное, вроде огня, молний или ледяных игл; нет, сила просто должна была вырвать у покусившихся на мессира Архимага самую способность жить.
Валькирия сражалась с чародеями не раз, не два, даже не сто и не тысячу. В неё летели огнешары, вокруг неё лопались молнии, леденел сам воздух, а под ногами расступалась земля. Райна через всё прошла, всё одолела и со всем справилась. Но и в страшном сне ей бы не привиделось нападать с оружием на милорда мэтра!..
Альвийский клинок зазвенел тонко, высоко, гневно. По нему побежали цепочки неведомых Райне рун — не руны её отца, Древнего бога Óдина, не какие-то ещё, ведомые ей, и уж, конечно, не тайнопись Альвланда — уж с нею-то Райна была знакома вполне хорошо. Сталь клинка сделалась тёмно-багровой, он раскалился, валькирия едва удержала эфес.
— Где она? — ещё более низко и грозно повторил Хаген. Чуть повёл Голубым Мечом, рассекая Игнациусу кожу на горле; разрез обильно закровил.
Райна тоже махнула мечом — с лезвия срывались тёмные бесформенные сгустки, словно комки глины. Что это, откуда взялось? Или это альвийская магия Оружейницы защищает её, валькирию?
Первый напор магии подослаб, а они с Хагеном по-прежнему жили. Игнациус трудно возился под стопой хединсейского тана, скрипел, хрипел, булькал, но не сдавался.
Хаген едва заметно шевельнул бровью и ещё раз провёл мечом. Кровь полилась куда обильнее.
— Если я отпилю тебе голову, то не поможет уже никакая магия, — бросил ученик Хедина.
— Хорошо, хорошо!.. — заклокотал мессир Архимаг. — Твоя взяла!.. Забирай девчонку!..
— Пусть явится сюда. Открой ей двери, где б ни держал!..
— Да открываю, открываю!.. Убери железку!..
— Как ты, милорд мэтр, быстр, однако, — усмехнулся Хаген. — Иль забыл, что целитель Динтра тебя немногим младше, с тобой бок о бок столько прошёл и все хитрости твои назубок знает? А ты знаешь, что я любую твою магию учую, и, как сын Древнего Бога…
Игнациус издал странный звук, какое-то бульканье утопающего.
— Да-да. Сын Древнего Бога, представь себе, какая неожиданность!.. Так что не думай, мессир, что дунешь, плюнешь и от меня мокрое место оставишь.
— Альв-в-вы… — просипел-прошипел Игнациус. — Их работа…
— Ты про меч моей сестры? Да, именно они. Тоже вот — этакий сюрприз!.. Видать, давно они готовились к какой-то магической заварухе, отработали способы, нашли пути… Ну, так где же она?
Райна с трудом удерживала раскалившийся меч. Руны срывались с клинка и падали на пол, разбиваясь, разбрызгиваясь кровяной метелью. Серые комки вспухали на лезвии и тоже падали, меч пожирал магию, словно изначально был сотворён именно для такого вот поединка.
А ведь прежде он не являл ничего похожего…
— Хорошо, хорошо… — наполовину прохрипел, наполовину пробулькал Игнациус. — Идёт твоя девчонка… забирай… не нужна она мне…
— Пусть идёт прямо сюда. Сними с неё все чары. Верни, что забрал.
— Кха, кхе, кхы-ы, не-ет, это уж ты сам… забирай девку и убирайся… предатели…
Хаген не дал втянуть себя в спор.
— Где Сильвия?
— Идёт… идёт… — просипел мессир Архимаг. — Да не пили ты мне глотку, зверь!..
— Ничего с тобой не станется. Если уж сумел обратно вернуться, то эта рана для тебя — просто царапина.
— Не этим мечом если процарапано… — выдавил Игнациус.
А меж тем Райна опытным слухом валькирии уловила поднимающийся на улице хор тревожных голосов:
— Что тут творится?..
— Мессир Архимаг? Вы в порядке?
— Милорд мэтр, отзовитесь!
— Господин Игнациус, мы в тревоге!..
Хаген вновь чуть шевельнул мечом, и кровь полилась ещё обильнее. Игнациус застонал.
— Жжётся!..
— Где она? Спрашиваю в последний раз. — Хаген оставался холоден и спокоен. — Или я-таки отделю твою голову от туловища. Это тебя не убьёт, боюсь, но…
— Так чего же ты медлишь?.. — Райне почудилось безумие во взгляде старого Архимага, но только почудилось.
— Не хочу убивать этих несчастных дураков на улице. Я их, в конце концов, лечил. Принимал роды. Иные из тех малышей теперь там, у тебя во дворе.
— Хлу…по… — выдавил Архимаг. — Глу… по… кого-то жалеть при таких делах…
Он, похоже, всё это время копил силу. Понемногу, буквально по капле, незаметно. Его ловушки, что лишили бы жизни любого, не сработали — спасибо Айвли (впрочем, только ли ей?), и он лежал, окровавленный, терпеливо ожидая, выигрывая время, пока, наконец, не решил, что довольно.
Райну отшвырнуло, зашипела, задымилась кожа боевой перчатки; меч валькирии обратился в сияющую белую полосу, яркую настолько, что невозможно смотреть; казалось, что вокруг вмиг исчез весь воздух, стало нечем дышать. Валькирия сплюнула кровью, и та вспыхнула, едва отделившись от губ — дочь Старого Хрофта спасал сейчас альвийский клинок, но не он один.
Очень-очень глубоко и очень-очень давно погребённая память.
Искра Пламени
