Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)
Первое поколение сойдет за людей, хоть и с натяжкой… Нет в них той энергии, той стати… Ладно,
когда мы долго находимся под землей и не имеем времени на отдых, то выглядим не лучше. Все
проверил… Перепроверил. Больше делать нечего…
Пошел собирать медикаменты… Я все подготовил для штурмовой операции, но если нам
придется применять оружие – ничего тогда не получится. Надо все рассчитать – обдумать…
D40 везде таскается за мной. Коты просто повсюду – как только меня увидят, сразу удирают.
Иду в машинный отсек. Транспорт для крыс не приспособлен… Думаю, как их разместить, чтобы
они не разбились, если тормозить резко будем. Придется им на полу ехать… С этим я сделать
ничего не могу. Ладно, есть за что зацепиться. Оглядываюсь… Вот он – D40. Прикидывается моей
тенью.
– Запрограммировал “крысиные ошейники”?
218
– Резервные – к Центру и полосам контроля.
– Остальные?
– Нет.
– Дай их мне.
– Не сейчас, S9.
Не верит мне. А, черт с ним…
Запись№67 09. 09. 206 год Новой Техно-Эры 04:04
Сижу на кровати и смотрю в потолок. Кот сидит под кроватью и пыль собирает – не хочет
вылезать. Ну ладно – раз он решил заняться уборкой, я ничего против не имею. Люблю чистоту.
Только теперь Кот от купания не отвертится. Пришел мой Крыс-передатчик, отдал честь и
умостился у меня на плече.
Тишина уши режет. Слышно, даже как Кот чешется. Расчесываю пальцами уцелевшие волосы –
больше не выпадают, но там где выпали – не растут. Меня одновременно переполняет не
примененная энергия и придавливает депрессивная усталость. Пытаюсь заснуть… Из полудремы
снова всплывает Хантэрхайм… в небо уходят столбы дыма, и падает снег…
Запись№68 09. 09. 206 год Новой Техно-Эры 09:20
Открыл глаза от напряженного ожидания сигнала тревоги. Всматриваюсь в осветительную
панель под потолком, не пробежит ли по ней синий свет – угроза воздушного штурма… Застегнул
поясную портупею, вышел в коридор… Центр управления пуст – никого, объект молчит, сеть
отключена. Покинул сектор. Подъемники стоят – спустился по лестнице. В открытые двери намело
снега – он прополз в пустой зал и заледенел то ли тянущимися ко мне руками, то ли хищными
клыками… Остановился на границе льда – на льду стоит мой старый друг… его лицо заковал иней
– он погиб до того, как пал Хантэрхайм – погиб в бою за порядок в пределах его границ… Я вышел
за ним из знания, не отбрасывающего тени в сияние города. Перед нами простирается Хантэрхайм
– ледяная пустыня. Черная шинель полковника службы внутренней безопасности рвется за
ветром… я придерживаю фуражку, а колючий снег бьет в лицо крепнущими порывами… И мне и
Скару суждено остаться здесь… И мне, и ему довелось увидеть лицо врага – понять, кто наш враг,
от которого мы не уберегли ни внешние, ни внутренние границы…
Излучатель под правой рукой, наплечный ремень под левой… Где-то на границах сна ветер еще
нагоняет на Хантэрхайм снежные заносы, а я уже стираю с висков испарину… На подушке вместо
Кота спит Крыс-передатчик.
– Кот! Хватит дурить, вылезай. Под кроватью нет ничего интересного. Теперь там даже пыли
нет. А если ты так уборку делаешь, то похвалы не заслуживаешь – не расторопно.
– Айнер, мне очень страшно.
– Завтракать будешь?
– Мы же не умрем?
– Умрем – вопрос только, когда.
– Не сейчас…
– Думаю, нет.
– Точно?
– Нет, не точно.
– Я тогда здесь посижу.
– Как знаешь, но не уверен, что это надежное укрытие. Лучше полезай под стол или еще в
какой-нибудь пыльный угол – и тебе, и мне польза будет.
Распечатываю завтрак…
– Айнер, я хочу, чтобы ты знал – это так, на всякий случай – мы людям не враги.
– Об этом мне и без тебя известно – люди сами себе лучшие друзья, как и враги.
– Это из-за нас все так будет?
219
– Еще неизвестно, что вообще будет. Но что бы там ни было – будет из-за нас. Из-за меня.
– Точно?
– Да. Мы эту кашу заварили, нам и расхлебывать.
– Кашу расхлебывать и я не прочь.
– Наша каша с душком ответственности – она тебе не понравится.
– Почему?.. Мы ответственности не боимся…
– А чего вам ее бояться – вы ее не брали.
– Не брали… Мы знаем такой закон – взял – неси. Крысу нести не тяжело, когда съешь, но тут-
то совсем не то… Отец говорит, что ответственность взять не так-то и просто – это тебе не крыса –
нужно ее понять, принять…
– Люди тоже так говорят, вот только… Мы считаем – сейчас впутаемся во что-то, а потом
посмотрим и что-нибудь придумаем, если что-то пойдет не так. Понятное дело – легче впутаться во
что-то еще, чтобы выпутаться, нежели отказываться от чего-то. Вообще, понятиями такого порядка
манипулировать довольно просто…
– Что это значит?
– То, что если вариться в своей каше, ни о чем не думая, так и свариться можно…
– Я не понял.
– Давай лучше завтракать.
У всех этих зверушек (не знаю как их и называть) в голове что-то свое… Коты не такие глупые,
какими иногда кажутся, и не такие умные, какими тоже иногда кажутся. И как это можно понять?
Они непосредственны и не очень последовательны в мелочах, но какой-то общий стержень есть у
всех них…
Кот вылезает из-под кровати – на меня смотрят желтые кошачьи глаза, кончик хвоста
подергивается… Он кот – его голова кишит кошачьими мыслями… Одиночество обрушивается на
меня, как глыбы льда, отколовшиеся от ледяного массива, который собирается меня погрести.
Люди еще живут – живут, как заживо погребенные, и я должен просто ждать, когда их не станет.
Они уже мертвы… и знают это.
Заварил ароматный черный кофе. В чашке поднялась тоненькая пенка – расползается,
заволакивая прозрачность, и тает. Осознание неизбежности приходит по частям… До меня вдруг
дошло, что не останется ни Штрауба, ни Ивартэна, ни Шаттенберга… Наши города, руины наших
городов – исчезнут, истлеют, их разрушат холод и засуха, дождь и ветер. Встанут машины,
“небесные хищники” прервут полет – и больше не поднимется ни один истребитель… Кончится
война. Мне страшно от того, что кончится война?.. Не останется ничего, что я знаю, к чему привык,
что люблю… Я никогда больше не увижу людей, не услышу их голосов и знакомого языка. А
Штрауб… Штрауб готовится принять последний бой… Последний бой и больше ничего… Но этот
бой заберет все их силы, откроет дорогу, даст время – даст возможность отстоять свое будущее
тому, что мы так долго угнетали – жизни.
Допиваю кофе… Притихший Кот лег на край постели и положил голову на вытянутые передние
лапы.
– Не кисни, Кот. Иди погуляй…
– Я с тобой останусь. Знаешь же, что коты – существа независимые…
– Вот и иди – поброди где-нибудь сам по себе.
– Ты меня так просто не прогонишь – я хочу остаться.
– Значит придется мне твою свободу выбора ущемить – надо будет, за хвост.
– Айнер, но ты же будешь документы подделывать. Всегда хотел узнать, что это – документы.
– Это “закорючки”, Кот. Такие же страшные, как и формулы, “закорючки” – коды электронной
памяти – ты их не прочитаешь.
– Ух ты! Знаешь, крысы понимают эти закорючки! А я нет… Это же не справедливо! Правда?..
– Слушай, там есть Серый кот – такой же любопытный, как ты – поищи его… Правда, он под
обшивку бункера маскируется, но, думаю, ты его найдешь – вы же по запаху друг друга узнаете.
Иди лучше, а потом…
– Что?
220
– D40, закрой за ним дверь.
– Айнер, а завтрак?..
– Мне надо идти.
– Это мне надо – ты же меня выгоняешь!
– И себя тоже.
– Ничего себе! Мне бы так! А куда ты себя выгонишь?..
– В Шаттенберг – прощаться. Потом не получится – я или не доживу, или времени не будет.
“Защитник” отпустил дверь, которую придерживал для того, чтобы Кот мог быстро
ретироваться, если вконец меня достанет.
– Что это значит, S9?
– То, что если здесь не останется государства, за которое я должен буду сражаться, людей,
которых должен буду защищать и врагов, с которыми должен буду бороться, и я здесь не останусь!
Уйду со Стражем!
– Куда?
– Не в курсе!
– В другое пространство, измерение? В другую Вселенную?
– Без разницы!.. Туда, где нужно наводить порядок, чтобы не навести беспорядка! Когда нечего
