Андрей Стерхов - Последний рубеж
А Чужие тем временем уже достигли стены и закопошились у ее подножия. Взбираясь один на другого, они начали выстраивать нечто вроде пирамид. Обороняющимся приходилось чуть ли не свешиваться, чтобы бить по акробатам сверху вниз. Из-за этого многие стрелки и гибли: только высунешься, тут же стрела в лоб. Да к тому же еще и не одна – Зверь болтов для людей не жалел.
Вскоре свою стрелу схлопотал и Болдахо. Влад, заметив при очередном всполохе, что верный боевой товарищ лежит в проеме амбразуры как брошенная тряпичная кукла, подбежал и оттащил. Но ничем помочь не смог. Чем тут поможешь, когда стрела пробила горло? Потряс за плечи и приказал:
– Отставить умирать!
Но Болдахо ослушался – прохрипел что-то в ответ и помер.
Рыча от злобы, солдат вновь взялся резать-кромсать спирали. Кромсать и резать. Резать и кромсать. Только тех с каждой минутой становилось все меньше и меньше – стрелы с раймондием стремительно заканчивались, и взять их было негде. Влад начал носиться по стене то в одну сторону, то в другую и экономными одиночными выстрелами вскрывать наползающих Чужих. Только пользы от этого было мало. И выглядела такая беготня как акт отчаяния.
Но верить в то, что Внутренний Город обречен, Владу не хотелось. Не привык проигрывать и упорно сопротивлялся этой мысли. И даже когда Харднетт, поймав его за рукав, сказал:
– Надо уходить, – Влад, упрямясь, мотнул головой:
– Нет. Сдохну, но не уйду!
– Хорошо, если сдохнешь, – Харднетт потряс его за грудки, – а если станешь одним из них?
Влад грубо оттолкнул полковника и, сделав шаг в направлении огневого рубежа, проорал:
– Победить или умереть!
И тут его с ног сбил мощный удар в грудь.
Мир перевернулся, в глазах сделалось темно, а в голове пронеслось: «Вот и смертушка пришла».
Но он ошибся.
Спас его кусок обожженной глины – стрела на излете угодила в шорглло-ахм.
Придя в себя, Влад с трудом поднялся на колени. Кашляя и пытаясь восстановить дыхание, вытащил из разорванного нагрудного кармана артефакт. Вернее все, что от него осталось. Стряхнув с ладони осколки, самый большой из которых был с металлический талер, горько усмехнулся:
– Не обманул папаша, помог шорглло-ахм.
– Сука ты, солдат! – выругался Харднетт. После чего вытащил второй кусок диска и с силой запустил им куда-то в темноту.
Усмехнувшись, солдат вспомнил надпись на диске:
– «Слава и Воля, слившись по Промыслу, да утвердят силу действий, происходящих…
– …от жизни, проводимой с Благим помыслом, ради Мира, ради Владыки Колеса Времени», – продолжил полковник.
– Красиво, – сказал Влад.
– Красиво, – согласился Харднетт. И, помогая ему подняться, заторопился: – Ладно, солдат, пора уходить.
– Куда?
– В Храм Сердца. Больше некуда.
– Не рано?
– Посмотри, что вокруг творится.
Влад осмотрел поле битвы взглядом Охотника и ужаснулся: Зверь уже прорвался в город. Он проходил сквозь расплавленные ворота, проникал сквозь дыры в разорванном шатре и лез через стену, на которой практически уже не осталось защитников.
Город теперь походил не просто на блестящий торт, а на блестящий торт, в котором копошатся опарыши.
Это был конец.
Барабанный бой затих, люди спасались бегством.
– Давай хоть этих прикроем, – показал Харднетт рукой на спешащих к башне стрелков.
Влад, кинув ему винтовку, а следом и последний магазин, сказал:
– Работаем на пару.
Через полминуты они уже вели остатки своей маленькой армии вверх по одной из улиц к подножию Храма Сердца. А у ворот Храма шла отчаянная сеча.
Уцелевшие Охотники отбивались от наседающих Зверей, давая возможность горожанам укрыться за стенами святилища.
Влад, обеспечив вместе с Харднеттом проход безоружных стрелков, присоединился к Тыяхше и расположился у правой створки массивных золотых ворот. Полковник отбежал к Гэнджу и Энгану – братья занимали позицию слева от входа.
Минут десять Охотники не подпускали Зверя, но потом и стрел не осталось, и смысла – людской поток иссяк, всю площадь перед Храмом заполнили омерзительные коконы.
– Закрывайте ворота! – приказал Гэндж тем, кто был внутри, а потом Охотникам: – Уходим!
Через мгновение шумно заработали блоки невидимого механизма, и ворота стали медленно закрываться. Охотники один за другим потянулись внутрь.
Спустя минуту снаружи остались пятеро – Тыяхша, ее братья и два землянина.
– Уходи! – завернув очередную стаю вражьих стрел, крикнул Влад Тыяхше.
Тыяхша мотнула головой:
– Нет – ты первым!
– Оба – туда! – рявкнул Гэндж.
Пока они благородно препирались, получил ранение Энган – стрела вонзилась ему в плечо. Сделав неуверенный шаг назад, молодой Охотник споткнулся и покатился вниз по ступеням.
И пришел бы ему конец, если бы не Харднетт.
Отбросив в сторону выпотрошенную винтовку, полковник выхватил нож и с яростным криком рванул вниз. Разя направо и налево врага золотым тесаком, он добрался до Энгана, легко закинул его на плечо и стал пробиваться к Воротам.
А те уже почти закрылись.
Когда Харднетт внес раненого в Храм, между створками осталась метровая щель.
Промедление было смерти подобно – Влад схватил Тыяхшу за руку и потащил в Храм.
Последним внутрь протиснулся Гэндж.
Соприкоснувшись, створки с хрустом раздавили пустой колчан за его спиной.
3Оказавшись внутри, Тыяхша кинулась к постанывающему от боли Энгану.
– Как он? – тихо спросил Влад у Харднетта.
– Матерится, значит, жить будет, – ответил полковник и, обведя взглядом своды Храма, усмехнулся: – Только недолго. Как и все мы тут. Если, конечно, не подсуетимся.
Убедившись, что с братом все в порядке, к ним подошел Гэндж и спросил, обращаясь к Харднетту:
– Ты кто, не свой?
– Геродот, специалист по погибшим цивилизациям, на Тиберрии в научной командировке, – отрекомендовался Харднетт и покосился на Влада.
Тот промолчал.
– Спасибо тебе, Геродот, – сняв перчатку, протянул руку Гэндж.
Харднетт протянул свою. И они обменялись крепким мужским рукопожатием.
«Главное, чтоб не стали целоваться», – усмехнулся про себя Влад и, не выдержав лживости сцены, отвернулся.
Оглядевшись по сторонам, увидел (насколько это позволял свет от нескольких горящих факелов), что изнутри Храм представляет собой огромный невзрачный зал, своды которого подпирают два ряда колонн-параллелепипедов из темного камня. Никакой культовой росписи. Никакого алтаря. Никаких присущих соборам излишеств. Все скромно. Все строго. Параллельно и перпендикулярно. Но зато прямо по центру располагается окруженный блоками провал, из темноты которого уходит вверх гладкий металлический столб толщиной с десятилетнюю сосну. Ничего подобного Влад раньше не видел.
Гражданских в зале было человек триста. Они вели себя тихо. Никто не орал, не стонал и не плакал. Даже дети. Сгрудившись вокруг монаха Церковной унии, все слушали проповедь.
«Вот чей звездный час настал, – подумал Влад. – Говорил же я ему, на войне не бывает атеистов».
Тут к нему подошла Тыяхша, и солдат, заглядывая ей в лицо, сочувственно поинтересовался:
– Как Энган?
– Спит, – коротко ответила девушка.
Ободряюще пожав ей руку, Влад обернулся к Гэнджу:
– Что будем делать, командир?
– Шорглло-ахм молчит? – задал тот встречный вопрос. Набравшись духу, Влад – как в холодную реку с моста – повинился:
– Нет больше шорглло-ахм. Зверь его сломал. Стрела бац – и вдребезги.
– Плохо, – спокойно сказал Гэндж. И больше ничего. Никаких упреков.
Влад стянул маску и, вытирая с лица едкий пот, спросил:
– Сколько сможем продержаться?
– Мало, – ответил Гэндж.
– С водой-едой плохо? – предположил Влад. Охотник хотел ответить, но тут в разговор вступил полковник.
– Ты, солдат, видел, что они сделали с воротами в крепость? – спросил он.
Влад мотнул головой:
– Нет, мимо меня прошло. Я все время наверх смотрел. Туда, где спирали. А чего они там учудили?
– Расплавили, – сказал Харднетт. – Лично видел. Навалились стаей и расплавили. Не просто им это далось, но за полчаса справились. Здесь ворота раза в три толще. Считай, осталось нам от силы часа полтора. Не больше. А то и меньше.
Влад поскреб затылок:
– И что теперь?
Гэндж ничего не ответил. И Тыяхша промолчала. А вот у Харднетта было что сказать.
– Слушайте и не перебивайте, – потребовал он. – Я хоть и не глубоко, но в теме.
И без какого-либо перехода начал рассказывать:
– Вот что я знаю. Когда-то, много веков назад, Сыны Агана создали устройство, которое вы называете Сердцем Мира. Зачем оно им было нужно, бог весть. Может, для научных целей, а может – для практических. Не суть важно. Важно то, что луч, испускаемый этим устройством, пробил дыру между Мирами. И все бы ничего, да только этой дырой воспользовались зловредные обитатели иного Мира – Чужие. Или как вы их называете – Звери. Сыны Агана – что делает им честь – отреагировали быстро и нашли способ справляться с такой напастью. Это они молодцы. Сами кашу заварили, сами и расхлебывать взялись. Впрочем, не вам, Охотникам, мне об этом говорить. Лучше меня знаете. – Полковник прервался и оглядел лица собеседников. Все трое слушали его очень внимательно. – Дальше вот что. Оказалось, что устройство, срабатывая раз в двадцать четыре эталонных года, делает дыру между мирами все шире и шире. И каждый раз через нее пробирается все большее и большее количество Зверей. Сыны Агана скоро сообразили – наступит такой момент, когда их Охотники не смогут справиться с очередной атакой. Поэтому оставили потомкам предупреждение.
