Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн
- Сколько личного состава в строю?
- Девяносто процентов до сих пор в строю, а остальные десять выведены тяжёлыми ранениями. Если враг пустит в бой тяжёлую технику, будет тяжко.
- Но не невозможно, - тяжелым, как чугун, голосом вымолвил Аурон. – Нам нельзя отступать, ибо за нами Рейх и его победа. Если не сможем мы – никто не сможет, ибо с этой миссией совладать только нам одним возможно.
- Враг наступает! – кричит кто-то из солдат.
Аурон, взяв новые гранаты, снова направляется в горнило битвы, на наковальню войны, проскрежетав технодоспехами среди строя. Его тяжёлая, массивная фигура внушает чувство уверенности и храбрости от того, что сам великий «крестоносец» срежется рядом с ними.
Средь руин и укрытий к бою готовятся оставшиеся выжившие девяносто бойцов, а впереди ширятся вражьи орды. Сотни обычных солдат и дронов, зализав раны, сверкающей волной шагнули в новое наступление, под богопротивные распевы поганых гимнов Информократии, доносящихся изо ртов инфо-священников, идущих на острие атаки. Серое и хмурое небо, похожее на олицетворение всех печалей и скорбей, отливающее бетонной безликостью, разразилось дождём. Капли воды забили барабанной дробью по доспеху Аурона, а юбка с изображением белоснежного креста затрепеталась подобно боевому знамени.
Мужчина поднимает клинок над собой, взывая к подготовке, и тот сверкнул начищенным до зеркального блеска лезвием.
- Миномётчики, открыть огонь! – яро отдал приказ Аурон.
Миномётные расчёты ждали этого распоряжения. Три команы по одному орудию в шестьдесят миллиметров, в унисон дали залп. Через секунду с диким пронзительным свистом на плотный строй наступления, упали снаряды, разорвавшиеся в толпе с безумным рёвом войны. Щитовые силовые полям, сгенерированными посохами инфо-священников, бесполезно взвыли, пропустив мины. Кроваво-красные всполохи и трезвонящий металл наполнил пространство, тела разлетались в безумном налёте, детали осколками осели среди рядов. Сомкнутый строй тут же рассеялся и дал возможность для огня. Бойцы Рейха начали стрельбу, густым огнём терзая пространство и скашивая целые ряды противника. Вся площадь перерезалась яркими лучами, трассирующими дорожками и плевками горячей плазмы.
Аурон вытянул левую руку в которой сомкнут пистолет и первым выстрелом разорвал инфо-священника, разбросав его останки по стекло-плитке. Второй выстрел прикончил какого-то офицера. Но несмотря на потери противник, ведомый безумной волей, под религиозные вопли иерархов и хрипы умирающих, продолжает идти вперёд, ступая по плоти товарищей, переступая через корпуса дронов.
Неожиданно на поле боя появляется техника – лёгкие приполюсного вида танки, подъехавшие к площади и давшие совместный выстрел. Два ярких луча выжгли мешки с песком и прикончили слуг Рейха, попросту поджарив их до такой степени, что форма практически испарилась, а оружие стало оплавленным куском металла. В ответ на «банки» обрушился огневой удар – гранатомётчики «шаркнули» и три снаряда угодили прямиком в под башню. Машина разразилась салютом из огня и кусков рваного металла, которые разнесло в разные стороны. Второй танк попытался дать назад, но спустя пару секунд по нему ударила трофейная лазпушка – ослепительно-синий луч беззвучно вспыхнул и угас. «Машина» остановилась с колоссальным плавленым отверстием, а от самого корпуса повалил густой чёрный дым.
Внимание «крестоносца» отвлёк странный силуэт, и судьба танка его боле не интересует. Сквозь толпу врагов проходит фигура высотой в два с половиной метра, и по форме больше напоминающая худого атлетического человека. Под пеленой дождевой завесы его черты трудно различимы, но он стремительно приближается. В его руках сверкает нечто широкое и длинное, похожее на клинок. Аурон наугад делает выстрел, но неведомый противник лишь на секунду остановился и снова продолжил путь, обтекаемый шквалом снарядов и пуль.
Ещё мгновение и «крестоносец» видит его в полной красе. Худые механические ноги, похожие по пропорциям на человеческие конечности, прикреплённые к металлическому торсу, выкрашенному в ядовито-синий цвет, и форма туловища и груди смахивает на худущие атлетические. То, что можно назвать головой, смотрит на Аурона жутким сиянием единственного огромного ока, откуда льётся устрашающий синий цвет. В тонких руках, в шести пальцах на каждой, сжат большой двуручный меч, с волнистым широченным лезвием.
Они остались одни посреди гремящей битвы, словно на арене, пристально всматриваясь друг в друга. Две стороны продолжают вести интенсивный бой, несмотря на командиров, продолжая взаимное уничтожение.
Аурон пошёл навстречу к противнику, опустив меч к плитке на площади. «Крестоносец» не может понять замыслов этого механического существа – оно идёт ровно к нему, не обращая внимания, на обстрел, который для него, как стенке горох. Динамики «рта» зазвучали и оттуда донёсся холодный «металлический» голос, наполненный язвительностью и едкостью:
- Вот он, вчерашний убийца и распутник, а сегодня неудержимый боец Рейха, рыцарь вышедший из адской бури и суд Канцлера, сущая пешка в руках тех сил, которые стремятся переделать мир. Скажи, причиной рабства для скольких детей ты стал? Для скольких женщин проводником в бордели? – слова стеганули по сердцу горечью воспоминаний и стыда. – Твоё служение всего лишь лицемерие!
- Кто ты такой!? – обращается к врагу Аурон.
Но в ответ молчание. «Крестоносец», если бы не предыдущие слова, подумал бы, что это обычный кусок металла с искусственным интеллектом, который должен ликвидировать запрограммированную цель. Однако это существо более чем просто боевой робот.
- Кто ты!?
Он не дождётся от него ответа, а поэтому решается взять инициативу на себя. Обхватив рукоять двумя руками, словно он двуручный, сын Рейха начинает медленно идти, чеканя по стекло-плитке и шёпотом читая молитву:
- Господи, пойду дорогой смертной тени и не убоюсь я зла, ибо Ты со мной. Помоги мне сокрушить беззаконных, поправших Завет Твой. Ты – Заступник мой, и Прибежище моё. Увижу же возмездие нечестивым!
Меч Аурона касается фламберга у самой головы и снова, ведомый стремлением хозяина, атакует, но на этот раз проходит в миллиметре от тела. Механизм молнией уходит от ударов и переходит в атаку – тяжёлый и сокрушительный удар клинком приходится по стекло-плитке в то место, где мановением ранее стоял «крестоносец» и разносит её на стёклышки. Ещё взмах и стремительное лезвие со смачным хрустом крушит покрытие площади, пробив его острием, и снова устремляется к Аурону, переходя в дугу, пытаясь обезглавить имперца.
- Машина против человека! – с боевым задором выкрикнул мужчина, что делает шаг назад и видит, как перед глазами пролетает массивное лезвие. – Просмотрим кто кого!
«Крестоносец» делает выпад, но тварь совершает поворот, пропуская меч у самого бока, и с разворота делает
