Бестолочь - Илья Николаевич Романов
Твою мать, почему я раньше не подумал, что так может случиться?! Зря медовуху пил, похоже, я затупил.
Антеро, увидев меня, только тихо заржал. Ему лишь бы посмеяться. На меня из надраенного медного зеркала смотрел шут в дорогих одеждах и с расцветкой разного загара на лице.
Блин! И что теперь делать? Придётся так идти, заказ на дуэли ещё никто не отменял.
Олави, увидев меня, вообще сдерживаться не стал, ржал как лошадь! У человека тут потеря самооценки, а ему всё фиолетово! Кайя пыталась сохранить серьезное выражение лица, но у неё это плохо получалось. Понятно, массовый психоз одним своим видом я обеспечу!
Вторым моим понижением в самооценке было отсутствие драгоценностей на одежде. У Антеро, несмотря на его более дешевую одежду, поверх камзола висела червлёная серебряная цепь с мизинец толщиной, признак дворянина или хотя бы рыцаря, а у меня в этом плане полный облом.
Третьим различием в нашем статусе было то, что на пояс к себе Антеро повесил свой меч, а я вот ограничился только кинжалом и ножом. Слишком много ненужного внимания ко мне привлечет мой фальшион, да и не по статусу мне ходить с мечом на дворянские собрания. И этих железных игрушек хватит. Я же не в качестве дуэлянта выступать буду, а в качестве заводилы, второму оружие явно лишнее. И так сойдет!
Все эти мелочи по отдельности, может, и незначительны, но все вместе производят не самое лестное впечатление. Шут какой-то, да и только. Впрочем, для заводилы нелепость самое то, чтобы «покойничек» не отвертелся от провокации. Ну, да и ладно, мне тут с ними не детей крестить. Разик покажусь, наступлю кому надо на ногу, и мы с бродягой отвалим из графства и вряд ли в ближайшие годы в нём покажемся.
Когда мы вышли из дома, нас уже ждали. Мы с отморозком, наученные ночной прогулкой, отказались от приведенных лошадей и пошли за своими. Одно дело пальцы гнуть на конюшне из-за собственности графа, чтобы нам выдали лошадей в обратную дорогу, и совсем другое дело требовать своё.
Моё лицо произвело на стражников своеобразный эффект. Открыто никто не улыбался, никто не ржал как лошадь, но косились с искрами смеха в глазах. Твою мать, везёт мне сегодня попадать из одной напряжной ситуации в другую! То гном срывает план работы, то Кайя подумала невесть что, то Антеро рычит, то я учудил с бритьем…
Постепенно во время поездки я настроился на нужный лад. Я задумался об обществе, куда еду. У многих при слове рыцарь возникают наивные, глупые ассоциации. Принято считать, что рыцарь — это образец морали и нравственности, который в лепешку готов расшибиться из-за прекрасной дамы, и прочий бред из той же категории. У многих, возникают прямые ассоциации слова «рыцарь» с рыцарями короля Артура и его круглым столом. Однако мало кто задумывается, что это за эпос такой про короля Артура и почему он появился. Сказания о короле Артуре появились примерно в двенадцатом веке и прославляли то понятие рыцаря, которое сейчас является общепринятым, а так ли это было на самом деле? Зачем славить в легенде то, что и так является общепринятым? Любая история, чтобы её запомнили, должна не скатываться в банальщину и быть экстраординарна, иначе эту историю вообще не запомнят. Что же даёт нам эпос о короле Артуре? Смысловых пластов в этой истории довольно много, но отдельно по рыцарям стоит выделить три черты. Первый пласт про рыцарей, что у короля Артура круглый стол и он первый среди равных, — это отголосок тех времен, когда об абсолютной монархии и речи быть не могло и любой король чувствовал себя очень шатко среди прочего дворянства, так как пришёл к власти в качестве военного вождя. Второй пласт про рыцарей — это пласт доблести рыцарей короля, а по-простому пропаганда. Зачем воспевать доблесть рыцарей и приводить их всем в пример, если на деле все остальные рыцари образцы доблести и нравственности? Третий пласт — это измена жены Артура с Ланселотом, тут всё ещё хитрее. Вроде бы Ланселот и осуждается, но не то что очень сильно. История с Ланселотом — это повод для дамочек, смотрящих налево, сравнивать себя с Гвиневрой и легче соглашаться на измены. Мол, может, у меня тоже, как и у этой прекрасной и чистейшей морально дамы, любовь разыгралась, а мой ухажёр тоже лучший во всем, как и Ланселот. Им, значит, можно было, а мне с моих хахалем нельзя, что ли?! А чем я хуже?! Не случайно появились и дошли до наших дней такие девайсы, как пояса верности[71]. Не всякое оружие просуществовало до наших дней, пущенное в переплавку, а пояса верности дошли в большом количестве. Это сколько надо было наштамповать этих железок верности, чтобы они спокойно дошли до наших дней?!
Ещё одним литературным актом пропаганды рыцарства стал Дон-Кихот и закрепил за разбойниками в доспехах славу бессребреников и пылких влюблённых…
Укрепил славу рыцарства, а точнее, славу дворянства, Дюма — со своими тремя мушкетёрами. Хотя даже спустя два века Париж помнил, какими отморозками были мушкетёры, и хохотали над идеальными мушкетёрами, которые в реальной истории были более жёсткими типами. Даже те, кто не знает истории, но внимательно читал книгу, тот поймет, что идеальными четыре друга не были, и более того, это редкостные отморозки. За что бедную Миледи убили? За то, что она мстила, и по праву мстила? Извините, а кто смертельно ранил возлюбленного Миледи? Кто украл письма Миледи к её возлюбленному графу де Варду и подделал ответы к своей выгоде? Кто выдавал себя за возлюбленного Миледи графа де Варда и в самой похотливой форме, в темноте попользовался самой Миледи? Д’Артаньян только этим фактом уже не такой белый и пушистый, и это ещё не учитывая остальных мелочей, вроде любовницы Констанции, государственной измены, убийств в запрещённых законами дуэлях и прочих вещей, за которые в современности давно бы уже поставили к стенке. Про Портоса, Атоса и Арамиса тоже можно много чего сказать, но стоит ли?
«Айвенго» Вальтера Скотта выглядит куда реалистичнее в описании рыцарства, хоть и с изрядной долей розовых соплей. Однако косяки есть и в описании Вальтера Скотта. По сути, Вальтер Скотт оправдывал резню тамплиеров на том основании, что они хуже животных, что само по себе спорно на фоне остальных таких же рыцарей. Вальтер Скотт старательно пытается обойти
