Имменсерит. Огненное сердце Ювина - Вячеслав Анатольевич Гильштейн
Портовый город Каэли состоял в основном из небольших одноэтажных домов с собственными небольшими садами. Вдоль улиц росли деревья с хурмой, она была такой спелой, что сама падала на землю, срываясь с веток под собственной тяжестью. Главная улица, на которой находились магазины и лавки, была вымощена булыжником и на ней стояли исключительно каменные дома. Заканчивалась улица выездом из города и широкой дорогой на Арден Экор.
На причале размещалось множество складов, несколько трактиров и прочих увеселительных заведений. Чуть глубже в городе располагалась рыночная площадь, которая всегда была битком набита народом. За площадью как раз начиналась главная улица города.
В порту всегда была охрана, потому как мелкие инциденты случались регулярно. В основном, виной были пьяные выходки моряков, не знакомых с местными порядками.
В тот злополучный вечер всё пошло не так. В трактире «Чёрная роза» команда приплывших накануне из Кельдувата моряков с большим грузом солёной рыбы устроили страшную заварушку. Всё началось вроде бы с обычного мордобоя, но переросло в массовую бойню не на жизнь, а на смерть. Причина ни тогда ни сейчас не была известна. Немногие уцелевшие позже посчитали, что это была всего лишь провокация с целью стянуть как можно больше людей и городской стражи к самому удалённому от причалов трактиру.
Действительно, всё так и получилось. К месту не на шутку разгоревшегося сражения стянули всех, кто был в этот вечер на дежурстве, со всех уголков города, в том числе и с набережной, были отозваны все патрули.
Ночное небо было затянуто облаками, и не было видно ни звёзд, ни луны. Казалось, что сама погода благоволила безжалостным захватчикам, скрывая их приближение густым, как молоко, белым туманом, застлавшим ровной пеленой всю поверхность реки, так что другого берега толком не различишь.
Паромщики, те что чудом остались в живых, и то, потому что как раз были на другом берегу, утверждали, что незнакомые корабли вынырнули из мглы как призраки, совершенно бесшумно рассекая гладь реки. Никто не слышал ни всплеска воды, ни работы вёслами, ни единого голоса с палубы. Они пришвартовались с невероятной быстротой и ловкостью, все шесть кораблей, один за другим. Из каждого на берег вышло порядка пятидесяти рыцарей в чёрном как сама ночь облачении и чёрными накидками, с белой птицей на груди. Две трети из них в считанные мгновения уже были верхом, а из трюмов кораблей всё продолжали и продолжали выводить лошадей чистой вороной масти.
Управлял всем процессом старец с густой бородой, почти до пояса, одетый в чёрный балахон. Он опирался на посох и смотрел за всем происходящим не проявляя никаких эмоций.
Леденящий душу страх пронизывал тех, кто наблюдал за всем этим с другого берега реки Волатиль.
Всё шло само собой, без единого звука, без приказов или вопросов, словно невидимая рука направляла захватчиков.
Старик отдал двум своим командирам безмолвные приказы, указав посохом в направлении гор, меж которых стоял свободный и богатый город Арден Экор. Большая часть уже готового конного войска не останавливаясь ринулась сквозь улицы напрямую по тракту к намеченной цели, а меньшая часть учинила расправу практически над всеми, кто населял порт Каэли.
Всех, кто пытался оказывать сопротивление, убивали на месте. Тех, кто пытался бежать, настигала та же участь. Оставшихся отправили в Арден Экор, который к этому моменту уже почти был захвачен внезапной атакой двух с лишним сотен чёрных, как сама ночь, конных рыцарей.
Как позже всем стало известно, это были три специально подготовленные хоругви рыцарей Тенебравийского ордена из далёкого северного города Альбастрата. Элита среди элитных войск. Воинов, подобных им, было не найти во всём Свободном мире.»
– Последствия того, что произошло той осенней ночью всем слишком хорошо известны, чтобы их рассказывать, – брюзжал Ивалай, подводя некоторый итог под первой часть своего рассказа.
– Ивалай, ты там был? Ты видел всё это своими глазами? – удивлению Авенира не было предела.
– Да, юный господин, я был одним из тех двух паромщиков, что дежурили на другом берегу реки Летучей. У меня была жена, сын… – он остановился, сдерживая себя, тяжело вздохнул и продолжил рассказ. – Я видел, как они высаживались, видел очень хорошо и помню всё так, как-будто это было вчера. Мне бы хотелось всё забыть, но крики людей, которых убивали в собственных домах посреди ночи до сих пор стоят у меня в ушах.
– Его нашли люди из дружины нашего отца, когда прибыли в пустынный и разорённый порт Каэли. Он сидел посреди зарослей и покачивался туда-сюда, периодически что-то мычал и ничего не говорил. Его забрали с собой, в надежде привести в чувства и узнать хоть что-нибудь. Лекарям потребовалось больше месяца, чтобы Ивалай начал реагировать на других людей и ещё столько же, чтобы к нему вернулся разум и речь, – пояснил Ороен для Авенира и Иветили, – Ивалай, мы сочувствуем твоей утрате, пусть она и произошла так давно. Поведай нам то, ради чего я тебя позвал сюда, – поддержал конюха князь.
– Конечно, ваша светлость, сейчас продолжу, – поторопился Ивалай и принялся рассказывать то, ради чего и была устроена вся эта встреча.
«Всем известно, что первыми в порт Каэли высадились без малого две сотни лучников из Феракапа во главе с молодым эмиром Диргамом. Сразу же за ними прибыли три дружины из Тритики числом почти в три сотни воинов. Их привёл сам великий князь Элдоен, отец Ороена. Позже уже подошла подмога в виде объединённых отрядов Ит-Халаетта и Скифоса под командованием сира Азариаса Кризаора. Их было более пяти сотен рыцарей и сотня лёгких конных всадников. Численность воинов, поспешивших на выручку правителю свободного города Арден Экор постоянно росла. Кроме тех, кого долг обязал явиться на помощь королю Астевиру и прекрасной Эвитали, было множество добровольцев, тех, кто посчитал случившееся преступлением – в том числе один за другим съезжались вольные рыцари и отряды из прочих соседних маленьких городков и деревень.
Под стенами Арден Экора было полным-полно воинов, да только никто сделать ничего не мог. Потому что каждое утро на стене над запертыми воротами появлялся король Астевир, поддерживаемый с двух сторон двумя старцами, а герольд говорил от его имени странные речи. Якобы, случившееся, это воля Четырёх Богов, и он, король Астевир, сам того же желал и так далее и тому подобное. Любой, кто это слышал, понимал, что не его это слова,
