Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

– Могила не вылечит дурака, а просто станет могилой дурака, – старый касадор усмехнулся. – Не успели приехать, а кровь уже полилась…

– Она и так польётся в ближайшее время, – Дан хлестнул поводьями, заставляя четверых воллов подтянуться к фургону впереди. – Часом раньше, часом позже… Какая разница?

– Разница в количестве пролитой крови, малыш! – заметил Старик. – Сейчас эти обидятся, поскачут к своим, соберут против нас коалицию и пойдут войной. А могли бы ещё пару дней собираться…

– А могли и пристрелить кого-то из наших! – Дан, конечно, любил Старика, но часто не разделял его вопиющего миролюбия. – И что, их взять и отпустить?

– Вот потому я и назвал его сучонком, – пояснил пожилой касадор. – Он своё дело сделал: хоть и сдох в конце, а кровь-то уже пролилась…

Змея фургонов втянулась в Подкову Сборщика, приближаясь к стаду.

Фургон касадора – это его дом. Каждый фургон составляет в длину около пяти-шести метров и снабжён огромными колёсами, чтобы легко проходить по бездорожью. Его кузов, стены и крышу делают из толстого тростника, растущего далеко на севере, где есть тропические леса. Лёгкий, очень прочный после высыхания, тростник напоминает бамбук из Старого Эдема, но выигрывает у него по всем параметрам. Фургон из любого другого материала был бы слишком тяжёлым. Значит, пришлось бы запрягать в него больше воллов. А чем их здесь кормить прикажете?

Фургон – это пропуск в мир центральной Марчелики. Без него здесь путешествовать не стоит. Здесь Эрфу так припекает солнце, поднявшееся в зенит, что переждать этот кошмар можно лишь в фургоне.

Или в доме, что ещё хранит утреннюю прохладу. Но дом никуда не поедет – он будет стоять, привлекая внимание местной агрессивной фауны. А вот фургон – почти неуловим, постоянно находится в движении, а ещё забит полезным барахлом и запасом патронов. Последнее, кстати, особенно важно в этих краях…

Потеря фургона – это катастрофа. Тростник для него стоит таких денег, что не каждый касадор осилит. Забрать чужой фургон – не менее опасно, чем ограбить банк. Нет, даже опаснее, на самом деле! Потому что банк лишается только денег, а касадор без фургона – жизни. И неважно, состоит ли этот касадор в номаде или вадсомаде – в любом случае, месть за похищение фургона будет жестокой.

Фургон Дана и Старика был сравнительно небольшим. У Старика имущества было мало: он вышел из возраста рьяного накопления богатств, а потому хранил лишь самое дорогое и самое нужное. А Дан ещё этим самым имуществом не оброс – слишком молод был. Поэтому их фургон был всего в четыре с половиной метра длиной.

И, тем не менее, для того, чтобы им управлять, требовался немалый навык. На управлении фургоном и вынужден был сосредоточиться Дан, державший вожжи. А посему победа в словесном поединке осталась за Стариком.

Дана, в принципе, интересовало лишь то, когда Рональд уже отдаст приказ разбивать лагерь. И тогда он с чувством выполненного долга (и с пониманием, что их со Стариком дом цел и невредим), наконец, поставит фургон на положенное место в построении.

Будто услышав его мысли, Айвери, ехавший чуть в стороне на своём волле, поднял руку и ткнул в ту точку, где вскоре будет центр лагеря. Его брат Стивен направил туда командирский фургон, а остальные дома на колёсах принялись занимать свои места вокруг.

Любой номад – это хорошо отлаженный механизм. Когда разворачивается лагерь, каждый знает, что ему делать в тот или иной момент. И даже у каждого фургона есть своё место в лагере. Одни из них встанут кругом, укреплённой стенкой наружу – и станут внешней защитой, откинув специальные панели, которые прикрывают колёса и пространство под дном кузова.

Другие фургоны останутся в центре, раскрывая панели крыш и обеспечивая прикрытие с воздуха. Третьи фургоны, как опорные пункты – или как башни крепости – будут расположены в ключевых местах лагеря.

Вот фургон Дана и Старика – это башня. Он и без того высокий, так ещё и имеет надстройку сверху, где дополнительным укреплением станут мешки с песком. Вообще мешки с песком будут повсюду: ими затыкают любые дыры в обороне, возводят брустверы, обезопашивают переходы. Песок с собой не возят – его и так вокруг полным-полно.

Стоило каждому фургону занять своё место, как на землю посыпались, как горох, вездесущие мальчишки. Вот они-то и начали наполнять мешки песком. Дан тоже когда-то этим занимался… Предметом его особой гордости, кстати, была способность тащить целый мешок в одну харю.

Женщины номада кинулись раскрывать тканевые навесы в центре, где вскоре будет оборудована кухня и помывочная. Несколько сборщиков с лопатами резво устремились к месту, где был старый колодец. Его требовалось раскопать, почистить и привести в порядок.

Дан подогнал фургон к внутренней стене, заставляя возмущённо ревущих воллов пятиться задом, а потом заблокировал передние колёса и спрыгнул на землю. Ему ещё предстояло поймать пару пацанов, что наполнят их со Стариком мешки. Сам Старик принялся снимать тяжёлые ставни с окон, чтобы поставить их навесом над защитной надстройкой на крыше.

Фор-Ност полон опасностей. Никто не верит в них, глядя на каменистые пустыни, украшенные столбиками кактусов и кустарниками с красными с одной стороны и тёмно-зелёными с другой стороны листьями. А ещё на плоские как стол равнины, поросшие жёсткой оранжевой травой. И на редкие деревья с красноватой листвой, напоминающей волосы. А также на величественные обрывы низких гор, протянувшиеся во всех направлениях, и на глубокие каньоны, что пробили ветер и вода в древние времена. Эта земля кажется совершенно пустой – а оттого почти безопасной.

Однако касадоры знают, что практически всё живое здесь несёт угрозу: ядовитые змеи и насекомые, хищные птицы, не брезгующие стаей напасть на одинокого путника, плотоядные растения, только и ждущие, когда в их сети попадётся питательный прикорм, многочисленные зверюги, что с равным удовольствием охотятся на бесконечные стада травоядных и группы людей. И это уже не говоря про многочисленные племена хаблов и григио…

Однако с приходом людей на Фор-Носте опасностей стало в разы больше. Потому что они-то и представляют собой самую главную опасность. Это люди стреляют в спину ради пачки бумаги с нарисованными на ней цифрами. Это люди готовы убить за дорогие фургоны. И это люди сделают всё, чтобы сбор добычи со стада роллфельдов перешёл в полноценные боевые действия.

За двадцать минут номад превратился из длинной змеи фургонов в полноценное поселение на колёсах, стоящее практически вплотную к стаду роллфельдов. Внешняя стена с дозорными касадорами, башни по углам, а также внутренний круг и расположенные в нём хозяйственные зоны. На пятачке рядом со складами – отхожее место. Три ямы и три деревянных коробки сверху, чтобы не стеснять ходящих по нужде. Рядом отдельная яма для мусора.

Дан уложил последний мешок в бруствер на крыше, достал из футляра на поясе складную подзорную трубу и принялся обводить взглядом окрестности.

– Дан! Что там? – крикнул снизу Старик. – Есть кто?

– Две группы вадсомадов со стороны обрыва. Ещё одна на равнине… – ответил Дан спустя несколько секунд. – Пока ничего серьёзного.

– Возьми винтовку и продолжай следить! – наказал Старик, подхватив с козел винтовку Дана и закинув её наверх. – Я к Рону!

– Ага! – подтвердил, что услышал его, Дан.

И всё это не было инициативой Старика или Дана. Это было давно отработанным процессом, в котором привычно участвовали все члены номада. Дан, стоявший в дозоре на башне, точно знал, что через пару часов на соседнем фургоне-башне объявится Иоганн, чтобы его сменить. А потом его, в свою очередь, сменит Вульф. Ну а сам Дан пойдёт и поужинает, потому что на кухне женщины как раз приготовят горячую еду.

И каждый касадор сейчас делал именно то, что было ему назначено. И каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребёнок занимались тем, что им было положено. Когда лагерь размещали вдали от города или посёлка, внутри царил строгий порядок – прямо как в эдемских армиях. По сути, номад и был небольшой армией. Маленьким подразделением человечества по освоению диких земель Марчелики…