Ник Львовский - Заметки путевого Обходчика
По дороге я смог немного разглядеть, то, во что превратилась станция, и мое сердце наполнилось болью. И дело было не столько в обстановке, хотя по ней, будто смерч пронесся, а в самих жителях. На лицах всех, кто встречался мне по дороге, явно проступала такая обреченность, что ставало понятно — все мысленно уже готовятся к худшему.
В палатке я сразу же плюхнулся на табурет и попытался расслабиться. А начальник без лишних слов, вкратце описал сложившуюся ситуацию.
— И вот эти гады, — он имел в виду Ганзу, — вычислили твой проход и взорвали его. Представляешь, аккурат за неделю до нападения — рука его устало провела по непослушным волосам. — А потом они и с тоннелями поступили точно также.
— Когда? — вырвалось у меня.
— Два дня тому назад, когда весть о крысах до них дошла — сообщил начальник.
— Но здесь же люди — я был в шоке от такой жестокости.
— Что им люди — он тоже присел, разместившись на краю стола. — Им нажива одна в голове, а ты говоришь люди. Они же только и ждали удобного случая, чтобы с нами покончить.
— Так получается, что вам и податься то некуда — до меня доходило, как до жирафа. Видать сказывалось пережитое недавно.
— Так и я о чем — начальник попытался улыбнуться, но лишь вяло хмыкнул. — Тебя нам само провидение послало — суетливо вскочил, и мне на миг показалось, что он снова захочет меня заключить в свои объятья. Я даже слегка отодвинулся и напряженно замер.
Пронесло, потому что Савелий Порфирьевич, так звали сего господина, подошел к шкафчику позади меня. Скрипнула дверка, и что-то тихо звякнуло. Потом на уровне моих глаз возникла его рука с зажатым в ней мешочком.
— Мои сталкеры тут один аптечный склад раскурочили — начал он. — Морфий, всамделишный, а не какой-то там грибной экстракт — он бережно уложил мешочек мне в руки. Я надеюсь, этого хватит? — обошел стол и замер. А я, все еще не понимая к чему он клонит, тоже вопросительно уставился на него.
Пауза затягивалась.
— Не, ежели этого мало, так ты скажи — не выдержал, засуетился начальник. И тут, наконец-то, до меня дошло. Видать, отдышавшись, я все же начал лучше соображать.
— Вы что же меня совсем уже гнидой разпоследней считаете?!! — я вскочил на ноги, едва не выронив ценный груз. Кстати, по существующим в метро расценкам, имея такой вот мешочек можно было, без излишней скромности, считать себя Рокфеллером. — Да я, да мне …. — у меня даже словарный запас кончился от переизбытка негодования и я лишь демонстративно водрузил мешок на стол.
— Ты пришел — в этот момент полог палатки отклонился, и меня обвили ласковые женские руки. Дашины податливые, мягкие губы вмиг нашли мои, и все тревоги разом отошли на второй план. Она даже начальника не постеснялась. Тем более ситуация позволяла.
— Ты пришел — опять произнесла она. Сегодня был один из тех немногочисленных дней, когда все вокруг были рады меня видеть. А ее голубые глаза вопросительно, с надеждой всматривались в мои, пробуя отыскать там подтверждение своей догадке. Что я, прослышав об их беде, бросил все и только ради нее примчался сюда. Из затруднительного положения меня спас все тот же начальник.
— Ты меня извини — виновато произнес он. Видать сцена с Дашей, уютно примостившейся на моих коленях, еще больше донесла до него весь мой гнев. Он сделал весьма схожий с ней вывод о том, зачем я пожаловал на их станцию.
— Выводить людей надо — сказал Савелий Порфирьевич, когда Даша нехотя покинула палатку. — Нам долго не продержаться. Патронов еще дня на два хватит. А самое главное, что крысы — это так, припевка. Разведчики доложили, что самих крыс что-то куда более страшное заставило с насиженных мест сняться и сюда бежать. Животные сами перепуганы, жуть. Мы же видим, что даже атаки ихние, какие-то не такие. Не чувствуется в них озлобленности, что ли. Скорее обреченность и безысходность. Оттого и прут под пули, как на заклание — добавил.
— Если ты нас тем же путем поведешь, то пробиваться придется — начальник перешел к обсуждению сути вопроса. — Мы мужики это еще полбеды. Главное бабы с дитями малыми.
— Пробиваться не придется — возразил я. — Другой ход имеется — решение вести Савельевцев с собой пришло моментально. Так и так по дороге. Тем более что возле Сокола станция пустующая имелась. Ну, или почти пустующая. Из-за того же полтергейста на Войковской жил всякий сброд, да и то временно. И я резонно размыслил, что духи все же менее страшное лихо, нежели живые твари. Договорить нам не дали, донесшиеся со стороны баррикады выстрелы. Причем заработал сразу весь арсенал, а значит, крысы опять пошли на штурм.
— Смотри, слева прут! А, зараза е….! Получай гадина! — вот небольшое количество криков, которые доносились до моих ушей по мере приближения. А когда я заглянул за мешки, то мне стало не по себе.
Крыс было так много, что казалось, будто сам тоннель вдруг ожил и шевелится, протягивая свои хищные щупальца к нам. Пулеметы ожесточенно высекали в этом живом ковре кровавые полосы, но те снова ставали серыми, потому как собратья погибших и не думали останавливаться.
Мое желание присоединится к стрелявшим, начальник пресек сразу, силой увлекая меня подальше от баррикады.
— Не время геройствовать! — проорал он почти мне на ухо. — Выводи женщин и детей! Мы следом! — скомандовал. И я понял, что не время спорить.
— Тут один маленький нюанс имеется — закричал я в ответ. — Нужно за гермоворота выходить.
Маленькая справка. У станции Савеловская наземных вестибюлей не предусмотрено. Вход осуществлялся через подземные переходы с площади Савеловского вокзала. В один из тех переходов мне и надо было попасть.
— У нас на всех противогазов не хватит! — забеспокоился начальник.
— А мы по быстрому — заверил его я.
— Но, там тоже твари имеются!
— Мне это известно, поэтому выходить нужно всем. Мужикам в первую очередь! — и мы разом взглянули на то, что творилось в тоннеле.
— Как ты себе это представляешь? — вопрос был вполне логичный, а как раз в этот момент, до этого видно экономили горючее, в бой вступил огнемет. И воздух моментально наполнился смесью паленого мяса и шерсти. Вонь была столь невыносимая, что мы вынуждены были прикрыть лица рукавами.
— Горючего, как я погляжу, у вас еще немножко имеется — задыхаясь, произнес я. В моей голове нарисовался небольшой план, потому что я вспомнил станцию Цветочная и побег от паукообразных. А когда мой взгляд остановился на дрезине, все пазлы разом встали на свои места, вырисовывая целостную картину.
Я решил все оставшееся горючее водрузить на дрезину, прикрепить к сему грузу динамит и спустить этот кораблик в свободное плавание. Но недалеко. Шнура должно было быть ровно столько, чтобы дрезина отъехала от станции на какой-то десяток метров. Большего и не требовалось.
С помощью женщин, особенно Даши, мы мигом снабдили этот импровизированный летучий голландец всем необходимым. Параллельно перед гермоворотами в сумасшедшем темпе тоже сооружалось заградительное укрепление. В ход шло все, что было на станции. Все понимали, что так и так придется это оставить.
Указав всем собраться у гермоворот, я побежал к баррикаде.
— Нужно освободить проход! — прокричал я, обращаясь ко всем сразу. Несколько голов недоуменно повернулись в мою сторону, и я просто указал позади, где стояла дрезина. Начальник уже разъяснил всем защитникам, что их ожидает, и поэтому они с пониманием кивнули. Но одно дело понимать, а другое исполнить. Крысы и так готовы были вот-вот прорвать заслон и хлынуть на станцию. А если открыть проход, то за последствия никто не ручался.
— Сколько у нас еще гранат осталось? — спросил командир, могучий сибиряк, приехавший в столицу решать вопросы обеспечения своей нефтескважины. Среди сталкеров за ним укоренилась кличка Медведь, что вполне соответствовало хозяину.
Его вопрос пронесся по ряду, подобно перекличке.
— Девять — ответ вернулся через минуту.
— По моей команде, все разом — скомандовал он, доставая свою, десятую лимонку. Поднял левую руку, а уже за миг гранаты полетели в самую гущу крысиного воинства.
Все понимали, что самому тоннелю взрыв, пускай даже десяти гранат, вреда почти не принесет. И не на такие бомбовые удары рассчитана толщина его стен. А вот крыс на какое-то время это должно было отбросить назад.
Бабах!!! Эхо от взрыва сначала ушло куда-то в тоннель, а потом, добавив еще пару сотен децибел, накатило на нас, перекрывая собой все звуки целиком. А за звуком и пыль последовала, забивая все оставшиеся рецепторы. Но мы не обращали на все это никакого внимания. Отвоевав у судьбы еще пару минут передышки, мы воспользовались ими сполна. Мешки в наших руках летали, словно и не было в них никакого веса. Парочка крыс, которые остались по ту сторону взрыва, попробовали нам помешать, но пулеметчики тоже были на чеку.
