Джеймс Фрей - Вызов
– Ладно, фиг с ним! – Внезапно у Кристофера загораются глаза, как будто он принял какое-то решение. – А мне как записаться?
– Куда?
– На игру. Хочу быть в твоей команде.
Сара улыбается. Это так мило. И совершенно невозможно.
– Все не так, как ты думаешь. Команд нет. Остальные, все одиннадцать человек, отправятся одни, без команд.
– Остальные. Игроки вроде тебя?
– Да. Потомки первых цивилизаций на Земле, ни одной из которых уже нет. Каждый из нас – представитель определенного человеческого рода, и играть мы будем на его выживание.
– Как называется твой род?
– Кахокия.
– Так ты коренная американка? По-моему, у меня по отцовской линии есть немного алгонкинской крови. Значит, я принадлежу к тому же роду?
– Наверное. В Северной Америке почти у всех есть кровь индейцев Кахокии, даже если они об этом не знают.
Кристофер подпирает подбородок большим пальцем.
Саре известны все его привычки, и этот жест не исключение: значит, он собирается возразить, но пока еще толком не сформулировал свою мысль. До вылета – 52 минуты. Девушка спокойно ждет, хотя и начинает беспокоиться, что весь последний отведенный им час они проведут в спорах. Она-то надеялась ускользнуть от родителей, найти тихий уголок и успеть нацеловаться на прощание.
– Так, – Кристофер откашливается. – Значит, 12 древних племен подчиняются этим дурацким правилам и ждут какого-то знака. И именно так ты истолковала появление этого метеора и все это безумное, идиотическое стечение обстоятельств. Но что, если ты ошиблась? Что, если это просто случайность, а ты – просто доверчивая девочка, которой втерли, будто она – робот-убийца, и все из-за какого-то тупого пророчества, которое на самом деле – просто чья-то сумасшедшая выдумка?
Кристофер переводит дыхание. Сара смотрит ему в глаза с грустной улыбкой:
– Крис, все по-настоящему.
– Откуда ты знаешь? Ну, что, этой игрой заправляет какой-то специальный комитет? Вроде НФЛ?
– Игрой заправляют Они.
Кристофер щиплет себя за подбородок: – Они?
– Их называют по-разному, – говорит Сара, хотя ей не хочется напускать еще больше загадочности. Но сформулировать это хоть сколько-то вразумительно очень сложно.
– Ну например? – настаивает Кристофер.
– В Кахокии их называют Людьми с Неба.
– Ага. Люди с Неба, значит?
– Да, – Сара вскидывает руку, не давая ему перебить себя. – Слушай, ты же знаешь, что во всех мировых культурах люди верят, что их боги – или бог, или высшие силы, или источник просветления, как ни назови, – приходят свыше?
– Наверное. Ну, не знаю, – Кристофер пожимает плечами.
– И они правы. Бог, или боги, или высшие силы, или кто там еще, действительно пришли сверху. Они спустились с небес в огне и дыме, и сотворили нас, и дали нам законы, по которым следует жить, а потом ушли. Все божества и мифы мира – лишь вариации одной и той же легенды, одной истории.
Кристофер качает головой:
– Безумие. Такой же бред, как Иисус верхом на динозавре.
– Нет. Если подумать, все сходится.
– Как же?
– Все это произошло так давно, что во всех культурах историю подогнали под собственный опыт. Но самое главное сохранилось – память о том, что жизнь пришла сверху.
Кристофер изумленно смотрит на нее.
– Люди с Неба. Это как… – юноша снова качает головой. – Безумие, – повторяет он. – Это не может быть правдой. Ничего более идиотского я в жизни не слышал. И ты дура, если туда собралась.
– Кристофер, мне очень жаль. На твоем месте я бы реагировала так же. Или, может, даже хуже. Ты знаешь меня как Сару Алопай, свою девушку, а оказывается, что я – еще и другой человек. Меня, как и 300 поколений моих предков, готовили к Игре. И все, что сейчас случилось – и падение метеора, и тот камень, что мы нашли и с которым слился мой кулон, и зашифрованное сообщение, – все произошло именно так, как рассказывается в легендах.
Сара смотрит на своего возлюбленного внимательно, ожидая реакции. Лицо у Кристофера совершенно серьезное, он уже не пытается ее отговорить – впрочем, на это и не было шансов.
– Почему именно сейчас?
– В каком смысле?
– Почему все это началось сейчас?
– Об этом я, наверно, и сама буду думать до самой смерти. Я не знаю. Я знаю, что говорится в легендах, но не знаю, каковы Их истинные мотивы.
– А что говорится в легендах?
– О том, что Последняя Игра начнется в том случае, если род человеческий окажется недостойным. Если люди растратят попусту тот духовный свет, который Они нам принесли.
А еще легенды гласят, что Игра начнется, если мы станем принимать дары Земли как должное, если расплодимся сверх меры и забудем о том, что нашу благословенную планету надо беречь. Игра положит конец человечеству и восстановит порядок на Земле. Но что толку теперь гадать о причинах? Будь что будет.
– Черт подери!
– Вот именно.
– Что нужно, чтобы ты победила? – тихо спрашивает Кристофер.
– Не знаю. Именно это мне и предстоит выяснить.
– В Китае.
– Да.
– Это будет опасно?
– Да.
– Когда ты выступала с речью, ты сама говорила о выборе.
Сделай выбор сейчас – откажись от всего этого!
Сара качает головой:
– Нет. Для этого родились мои отец и мать. Для этого родился мой брат, и я сама родилась для этого. Это долг, который лежит на моем народе с тех самых пор, как мы появились на Земле, – и я обязана его исполнить. Это мой выбор.
Кристофер растерял все слова. Ему не хочется, чтобы Сара уезжала. Не хочется, чтобы она оказалась в опасности. Это же его любимая. И лучший друг. Соучастница его проделок. Последняя, о ком он думает перед сном, и первая, о ком он вспоминает, проснувшись. Это его девушка-мечта, только настоящая. От одной мысли о том, что кто-то попробует причинить ей боль, у него кишки стягивает узлом. И самое ужасное – что он в это время будет далеко, за тысячи миль.
– Ставки очень высоки, Кристофер. Возможно, мы больше и не увидимся. Мама, папа, Омаха, Тейт – я на все это уже смотрю, как на прошлое. Я люблю тебя, люблю всем сердцем, но, возможно, мы расстаемся навсегда.
– Какого черта?..
– Я могу уже не вернуться.
– Почему?
– Потому что если не победа, то смерть.
– Смерть?
– Я буду бороться за свою жизнь, клянусь. Но – да. Возможно и такое. Запросто. Не забывай, я ведь запасная. На моем месте должен был быть Тейт. Другие Игроки начали готовиться еще с пеленок.
Они молча смотрят друг на друга. Внезапно становятся слышны все звуки аэропорта: объявления, шуршание тележек, скрип кроссовок на гладком гранитном полу.
– Я не допущу, чтобы ты погибла! Если тебе надо победить, чтобы выжить, я лечу с тобой и буду помогать. И плевать я хотел на все ваши правила.
У Сары замирает сердце. Она знала, что прощаться будет нелегко, но такого от него не ждала. И любит его за это даже больше. Кристофер… такой добрый и щедрый, такой сильный и красивый.
Она качает головой:
– Нет, Кристофер. Игроки должны явиться в одиночку.
– Ну, значит, другим просто не повезло. Я полечу с тобой.
– Кристофер, послушай, – произносит она уже совсем другим тоном. – Хватит уже обо мне думать как о своей девушке. Я бы не взяла тебя с собой, даже если бы это разрешалось. Мне не нужна твоя защита. И честно говоря, ты все равно не сможешь меня защитить.
О поисках укромного местечка можно забыть. Сара понимала, что дело могло дойти до этого – что придется быть с ним резкой. И она видит, что причиняет ему боль, задевает его гордость. Видит бог, она этого не хотела, но она говорит правду. Кристофер качает головой и не сдается:
– Мне плевать. Я лечу.
Сара вздыхает.
– Я уже пойду через минуту. Если попробуешь последовать за мной, они тебя остановят, – кивком показывает она на родителей.
– Не смогут.
– Ты просто не представляешь, на что они способны. Мы втроем можем перебить всех людей в аэропорту – легко и быстро. И исчезнуть безо всяких проблем.
Кристофер недоверчиво фыркает:
– Боже, Сара. Ты бы этого не сделала.
Сара стискивает зубы.
– Крис, пойми, – она подается вперед, – я сделаю все, чтобы победить. Если ты хочешь жить, если ты хочешь, чтобы выжили мои родители и все, кого мы знаем, – я просто обязана сделать все, что потребуется.
Кристофер молчит. Он смотрит на Алопаев, а они – на него. Саймон, отец Сары, сверлит его жестким и холодным взглядом. Таким Кристофер его еще никогда не видел. Он-то думал, что знает этих людей. Они ему были ближе, чем собственные родители, но теперь…
Сара замечает, как лицо Кристофера переменилось, как на нем расцветает страх. Уж не перестаралась ли она?
– Если хочешь мне помочь, – произносит она уже мягче, – оставайся тут и помогай тем, кому это нужно. Помоги моим родителям пережить потерю сына. Ведь может так случиться, что они и меня потеряют. А в случае победы я вернусь и отыщу тебя, и мы будем вместе до конца дней. Я тебе обещаю.