Юрий Силоч - Некондиционный (СИ)
- Заткнись! – резко оборвал его Рутланд. Его шаги и голос разносились гулким эхом по пустому подъезду. - Поговорите, когда доберёмся до места.
Спуск окончился. Мы вышли на улицу. Рутланд осмотрелся и указал рукой куда-то влево:
- Нам туда.
Шаги гулко отдавались эхом на пустынных улицах, обречённых стать огромным музеем. Заповедником старого мира, похороненным под тысячами тонн бетона, стекла и стали.
Даже воздух здесь застыл. Холодный и сырой, но в то же время затхлый.
Я задирал голову вверх, смотрел на крыши брошенных домов, некоторые из которых были разрушены, и не видел почти ничего, кроме тёмно-серого бетонного неба, державшегося на сваях. Дневной свет был здесь очень редким гостем – один жалкий лучик, пробивающийся из-за решётки ливневых стоков, на целый квартал. Сточные воды, насколько я понял, сливались сюда же – трубы из кондоминиума не уходили в землю, а обрывались примерно на уровне крыш здешних домов, извергая потоки мутной вонючей жижи.
Наша компания брела по улицам, ведомая Рутландом, который каким-то неведомым образом ориентировался в этом хаосе. Мы перебирались через завалы, образованные рухнувшими зданиями, обходили моря сточных вод, и в конце концов добрались до вестибюля метро. Неужели ещё глубже?
- Особого приглашения ждешь? – угрюмо посмотрел на меня Рутланд, и я последовал за ним. Мой взгляд выхватывал из темноты детали окружающей обстановки, окрашенные прибором ночного видения во все оттенки зелёного цвета. Турникеты, короткий эскалатор, покрытый ржавчиной, потёки сырости на стенах, обвалившаяся штукатурка, покрытая плесенью реклама. В лицо пахнуло затхлым туннельным сквозняком.
Как я и ожидал, мы прошли до конца платформы и спрыгнули на пути.
Туннель встретил нас негостеприимно – сырой воздух, повсюду лужи, на стенах обрывки кабелей. Время от времени мы проходили мимо технических ходов, зиявших чернотой даже на фоне той непроглядной тьмы, что царила повсюду в этом подземелье, и где-то на задворках сознания просыпался давний страх. Казалось, что оттуда выпрыгнет нечто жуткое, первобытное, давно ждущее добычи, и утащит к себе в логово. Реликтовый монстр, приспособивший брошенные человеком туннели под своё логово.
Однако бояться стоило не каких-то неведомых чудищ, а вполне реальных людей, шедших рядом со мной. Эта мысль была отголоском одного из первых уроков, что преподала мне жизнь: окружающие могут оказаться намного страшнее монстров под кроватью. У самого опасного существа в твоей жизни будет не длинная шерсть и острые зубы, а строгий костюм и подтверждённое законом право втоптать тебя в грязь, не оставив и мокрого пятна.
Время тянулось, как старая безвкусная жвачка. Шаги, рикошетившие эхом от потолка и стен туннеля, сводили с ума своим однообразием. Мы прошли три станции – брошенные, безликие, строго-функциональные, зловещие. Везде одно и то же. Сырость, вездесущая плесень, запустение, сквозняк, всегда дующий в лицо.
Я уже начал уставать от подобного перехода, но туннель внезапно закончился, уступив место длинному мосту.
- О! – обрадовался Глазастик. - А я знаю, где мы! Ничего себе, какое у вас чутье, босс.
- Подхалим, – буркнул Рутланд в ответ, но было заметно, что похвала подчинённого ему приятна.
Где-то далеко-далеко справа от меня пробежала вереница крошечных огоньков, оглашая окрестности металлическим лязгом и гулом электродвигателя. Поезд с действующей линии. Догадаться было нетрудно – мы шли по заброшенной эстакаде. Метро здесь выходило на поверхность и притворялось монорельсом. Взглянув вниз, я заметил глубоко под нами какие-то руины. Ещё один похороненный живьём квартал, намного старше того, который мы прошли.
Только сейчас мне стал понятен истинный масштаб колоссальной пустоты, погребённой под новым городом. Я попытался представить, сколько под центром Нейро-сити таких вот «культурных слоёв», и мне стало страшно. Небоскрёбы были в буквальном смысле построены на костях и руинах, простирались из ниоткуда в никуда. Казалось, что земли под нами просто не существует – лишь бесконечно длинная череда этажей, спускающаяся в самый ад.
К слову о спуске – мы как раз дошли до станции. Первым на платформу вскарабкался Балу, он и помогал остальным. С меня никто не спускал глаз. Сперва втащили Рутланда, потом меня, затем Глазастика. Я усмехнулся: ситуация как в той старой головоломке про лодочника, что должен был перевезти на другой берег волка, козу и капусту. Мне не верили, и это было правильно. Я сбежал бы при первом же удобном случае.
Вниз по эскалатору – и мы снова на улицах. Тут было теплее, чем под «Древом» и в туннелях метро, хотя, возможно, мне просто так показалось из-за того, что пропал сквозняк.
Впереди было светло – ПНВ показывал окружающее в жизнерадостных светло-зелёных тонах. Отключив его, я увидел, что над домами, к которым вёл нашу компанию Рутланд, поднимается багровое зарево, освещающее бетонные небеса этого района.
- Значит, так, – Рутланд остановился и повернулся ко мне. - Через рынок будем идти быстро, нигде не задерживаясь. Ни на что не отвлекайся, ни с кем не говори, не пытайся отстать. Я спасал твою шкуру не для того, чтобы потерять в толпе или влипнуть в историю. Попробуешь убежать – богом клянусь, прострелю тебе башку безо всяких сомнений. Никто на это и внимания не обратит. – Рут ткнул меня пальцем в грудь, отчего я едва не пошатнулся: силы в Моргане было немерено.
- Слушаюсь, босс, – я приложил к виску два пальца и ухмыльнулся как можно оскорбительнее.
Рутланд лишь кивнул и повёл нас вперед.
Зарево, увиденное мной, оказалось светом от целых гроздьев красных бумажных фонариков. Они были развешаны по веревкам, протянутым от столба к столбу над широкой автострадой, превращённой в огромный базар.
Мы вышли из темноты и с ходу нырнули в плотный людской поток.
Наверное, здесь можно было найти всё. Я перестал удивляться после того, как заметил восьмидесятимиллиметровый миномёт с ценой, намалёванной на куске картона. На сколоченных из досок и обломков пластика лотках лежали нелегальные имплантаты, оружие, все виды наркоты, которые только существовали на свете. Те товары, что подороже – только образцы, зачастую вообще голограммы, те, что подешевле – в огромном количестве, хоть оптом.
Все возможные виды валют, разумеется, поддельные, ворованные чипы-кредитки, хакерские программы, андроиды целиком и по частям, секс-куклы и живые шлюхи всех полов и возрастов, зомби (люди, которых взломали, удалили воспоминания и урезали мыслительные способности до самого минимума), человеческие органы…
Вообще было бы интересно побродить по этому рынку без эскорта, просто с целью поглазеть или прикупить что-нибудь, но, сдаётся мне, в одиночку сюда лучше было не соваться. Морды окружающих были недружелюбны, а те, что всё-таки улыбались, делали это неискренне, словно говоря: «Я кину тебя, приятель. Даже не сомневайся».
Здесь пахло людским потом, мусором, сыростью и какими-то острыми специями. От небольших закусочных, расположенных на первых этажах заброшенных зданий, исходил аромат экзотических блюд, приготовленных, наверняка, из того, что я не стал бы есть ни при каких условиях.
Тут даже кто-то постоянно жил. Продавцы и их хозяева, работницы закусочных и борделей, бродяги, стремившиеся украсть хоть какую-нибудь еду с лотков, и андроиды-слуги, выброшенные хозяевами.
Последние представляли собой особенно жалкое зрелище.
Они бесцельно бродили тут и там, как сошедшие с ума люди, и предлагали одинаковыми синтетическими голосами свои услуги. Один из этих несчастных разложил на металлическом листе разномастные объедки и приставал к прохожим с фразой: «Время ланча, сэр». На моих глазах какой-то полоумный бородатый бродяга размозжил ему голову стальной трубой. Мне не было жаль – страдания слетевшего с катушек робота были окончены, и этому можно лишь порадоваться.
«Нейрокорп» выпускала новую модель прислуги каждый год, и люди, зомбированные рекламой (Полезные функции! Инновационный дизайн! Покупай или тебе нечем будет доказать свой высокий статус!) просто не могли не приобрести новую игрушку. Старую, как правило, выгоняли из дома, чтобы не занимала места. Сдать на запчасти не было возможности, точно так же, как и продать самому – за попытку нелицензированной торговли электроникой выписывался огромный штраф.
Народу здесь было множество – сотни, если не тысячи. Целая толпа, причём разнородная: белые, чёрные, азиаты, индусы, киборги и андроиды. Общим у них всех был только деловой вид. Кто-то искал товар, кто-то пытался его продать, кто-то искал клиента на ночь, кто-то выслеживал жертву, знавшую, что охота начата, а потому постоянно озиравшуюся по сторонам.
Забавно.
«Нейрокорп», такая крутая у себя наверху, с новыми полицейскими роботами, вертолётами и рекламной машиной, превращавшей человека в безмозглый кусок потребляющего мяса, не имела здесь никакой власти. А может быть, что более вероятно, просто не хотела тратить время и ресурсы на непопулярные мероприятия, предпочтя четко очертить границы. Зефирный мирок обитателей небоскрёбов и элитных кондоминиумов неприкосновенен, точно так же, как и здешняя клоака. Зато любые попытки привнести в один мир что-либо из другого всегда пресекаются с равнодушной жестокостью полицейского андроида-убийцы.
