Анатолий Ильинский - Лодка
— Здесь располагаются матросы, — разгоняясь на прямой коридора, корабельный гид махнул руками в обе стороны, — жилые отсеки. Сразу за ними спортзал, он же матросская столовая, он же бассейн, он же лазарет по боевому расписанию, он же и прочая, и прочая, и прочая…
— Слева санчасть, справа реанимационный центр, — Тильс со всего разгона налетел на внезапно появившегося из боковой двери небольшого человека. Одетый во всё белое, тот нёс в руках целую кипу каких-то блестящих медицинских свёртков. Упаковки праздничным фейерверком брызнули во все стороны. А второй помощник, гася инерцию и стараясь не упасть, вцепился доктору обоими руками выше локтей, произведя с последним вальсовое па.
— Велика фигура, да ду… — злобно прошипел ошеломлённый случившимся, принуждённо вальсирующий белый эскулап.
— Думать!!! — Закончил вместо него, естественный цветовой аналог доктора в звании адмирала, обращаясь ко второму помощнику, — думать надо даже когда движетесь! Ну вот, чуть головкой не ударились, или что там у вас вместо неё!
— Признаю свою ошибку, лежачего не бьют, — ответил Рик, и вдруг очень серьёзно добавил, — официально прошу у вас у всех прощения, — потом, всплеснув руками, провозгласил полным трагизма голосом, — ну, не мой день сегодня, не мой!!! Прошу вас, продолжим товарищ адмирал.
Уже удаляясь по коридору, ему в спину с пола прохрипело пожелание:
— Чтоб ты всегда был здоров, и не таскался мимо медблока.
— Дальше мы можем наблюдать офицерские каюты, — Тильс уже не торопился. — А это каюта капитана. Так сказать, мрачный закуток, где рождаются и вызревают коварные планы, и судьбоносные решения. Это лестница в центральный пост, он сейчас как раз над нами. Здесь кают-компания офицерского состава, рядом с ней офицерский камбуз. Конечно, пищу можно получать и из автомата. Но человека может заменить только… Короче, как пишут в инструкциях: "смотри выше". Вновь лестница в центральный пост. Дальше опять офицерские каюты. Давайте всё-таки поторопимся, а то выход "по готовности", а наши готовятся быстро. Мне же вас ещё устроить надо. Сюда, пожалуйста, — Рик вновь начал разбег, — там дальше за офицерскими, опять жилые отсеки, удобства, душевые, спецпереборка, энергоблок. Вновь запасные генераторы, генераторы погружения, всё в обратной последовательности, а затем царство механик… — он сбавил ход и даже подождал адмирала перед люком, ведущим из коридора офицерских кают в матросские жилые помещения, — осторожней здесь. Нет, чувствую, что сейчас отчалим. Ладно, дальше как-нибудь в другой раз вас свожу. А вот и ваша каюта. Она, конечно, не ваша, а Выхлопа, простите, главного механика. Но он всё равно здесь никогда не живёт.
— А где он живёт?
— Да там, у двери на коврике, — привычно отмахнулся Тильс, но тут же спохватившись, почему-то зло пояснил, — на рабочем месте он живёт. Щ-щас мы устроим ему небольшой Sheer Heart Attack, что дословно будет переводиться, как "внезапная атака на сердце".
— Или как неожиданный сердечный приступ.
— Ого! Да вы полиглот. Ну, неважно. Короче — стресс, — и вновь Рик почему-то разозлился, — будет знать, как из своего панциря вылезать.
Он подошёл к стене и включил переговорник. На пластине появилось изображение возбуждённого механика, одновременно давящего сразу всеми пальцами на кнопки распредпульта, и при этом выговаривающего кому-то, за что-то, как всегда на своём специфическом языке. Второй помощник, сделав умильное лицо, елейноласковым голосом запросил Меха:
— Товарищ старший лейтенант, не могли бы вы снять личный код со своей каюты, на предмет передачи её во временное пользование товарищу адмиралу.
Тильс повернулся и указал рукой на адмирала. Тот, в свою очередь, слегка поклонился, представляясь. Выхлоп некоторое время непонимающе моргал в экран, переводя взгляд внезапно оторванного от дела человека с одного новоявленного персонажа на другой. Потом, видимо, с ним начался этот самый Sheer Heart Attack, или что-то близкое к этому. Лицо Меха пошло квадратными пятнами, глаза стали плавно вылезать из орбит, ещё до извержения словесной лавины пытаясь ими испепелить оппонента. Механик рывками набирал уже и без того заправленный в лёгкие воздух. Мысли и эмоции его не могли одновременно проскочить воронку рта, и застряли где-то в несущей. Казалось — ещё мгновение и он сорвётся с места и полетит подобно шару братьев Монгольфье. Но грянул залп.
— Ну вот, — обрадованно сообщил адмиралу Тильс, увернув громкость до отказа, — разродился, наконец! А то я думал его и в правду сейчас удар хватит. Поэтическая натура. Всё так тонко, по-особому чувствует!
Теперь адмирал растерянно переводил взгляд с пластины переговорника, где беззвучно бесновался Мех, на второго помощника и обратно, точь-в-точь, как только что, это делал Выхлоп, — а-а?..
— Поясняю. Ну-у, механик хотел сказать, что он в данный момент очень и очень занят. В противном случае не преминул бы лично сорваться с места и распахнуть двери своей каюты перед вами. — Рик отключил переговорник, — ишь как адреналин-то погнал.
— Прошу вас, — Тильс подошёл к двери, — вот ваше временное убежище. — Руку, лапу, или что там у вас. Во-о, вспомнил, как это называется. В общем, конечность вашу приложите вот сюда, к этому окошечку и голос подайте.
— Всё, идентификация произведена. Теперь для вас такой ритуал вхождения в свою каюту будет. Руку на окошко, и вякнуть что-нибудь. Только тогда вас пустят, если своим признают. А чужих, ни-ни, никого. Сейчас я вас вашей компьютерной няньке представлю.
— А почему идентификация происходила без какого-либо вмешательства хозяина каюты? Ведь на сколько я понял, это его каюта, и опознать она должна была его, а не меня. Так?
Рик грустно улыбнулся:
— Ну, в общем, я…
Он не успел закончить, лодка наполнилась отдалённым гулом двигателей. Пол мелко задрожал и мягко качнулся вбок.
— Ну вот, поехали, — от прежнего, дурачащегося Тильса разом не осталось и следа. Теперь перед адмиралом стоял сразу постаревший и бесконечно уставший второй помощник командира. — Всё. Шутки кончились. Началась работа.
6.
"Касатка" плавно вытягивалась из дока. Почти одновременно с ней, из напоминающего детскую игрушку юлу, корпуса "Медузы" выходили в разные стороны остальные шесть представителей славной, но опальной серии "К". В какой-то момент база с выходящими из неё кораблями стала похожа на штурвал старинной каравеллы. Заострённые румпели-лодки всё удлинялись и удлинялись. В тот момент, когда они, удлиняясь, отделились совсем, "Медуза" стала похожа на рухнувший с большой высоты штурвал каравеллы, от которого при ударе разом отлетели ручки-румпеля. Вновь почти одновременно все лодки и сама "Медуза" вдруг засветились по краям всего своего абриса холодным зеленоватым пламенем. Это пламя стало от краёв сжиматься к центру кораблей, съедая их изображения. И вот уже первая не яркая вспышка возвестила о том, что погружение завершено. Корабль просто исчез. Затем как лопающиеся мыльные пузырьки, пропали и остальные. Последней полыхнула "Медуза". И не осталось никого. Лишь вдалеке светясь неяркой звёздочкой, уходил вечный скиталец-одиночка, рейдер, унося в своём чреве людей, наблюдавших всю эту редкую, даже для них, картину погружения. А с ними вместе и толстого, хитрого, рыжего адмирала.
В центральном посту "Касатки" Тильс повернулся к своему белокурому подопечному и сочувственно спросил:
— Страшно?
Салентийский адмирал, вцепившись в поручни — не оторвать, в ответ лишь коротко кивнул. Но затем, сделав над собой нечеловеческое усилие, сглотнул и хрипло произнёс:
— Я хочу, чтобы всё это было не со мной.
Вокруг грустно с пониманием заулыбались.
— А блондинчик-то, кажется ничего…
— Второму, тоже понравился. А уж он умеет объездить человека на всех режимах.
— Что да, то да. Только он, похоже, не человек?
Мерзкий скрежет заглушил все звуки. Борта продольно заходили волнами, будто это одеяло, а не сверхпрочный материал корпуса. Заниженный вой генераторов повысился в тоне, скрежет корпуса перешёл в быстрое уханье.
— Успокойтесь, так всегда вначале бывает. — Рик даже зевнул, пытаясь подбодрить адмирала, — сейчас всё стабилизируется. А если совсем плохо будет, смотрите на командира. Очень помогает. Я лично всегда так делаю.
Генераторы всё поднимали и поднимали тон, но, вскоре выйдя на режимную мощность, последний раз истошно взвыв, загудели ровно и умиротворённо. Однако корпус продолжал волноваться, вселяя холодный мрак ужаса в сердца даже самых смелых. Настолько реально было представлено воздействие невидимого на видимое.
— Тридцать, — объявил бортинженер, — погружение продолжается.
— Не бойтесь, бывало и похуже, — Тильс ещё раз сладко, заразительно зевнул, — "старушка" выдержит. Если конечно не развалится… Корабль, рассчитан примерно на семьсот таких свистоплясок.
