Эдмонд Гамильтон - Ярость Звездного Волка
Изображение вновь мигнуло — и восстановилось в своем привычном преобразованном виде, ласкающем глаз любого человека. Ахав увидел, как Илия, оживившись, начал ловко взбираться по скобам грот-мачты, выполняя его приказ.
«А хороший сегодня будет день!» — подумал старик, взглянув в безоблачное небо. Включив обзорные экраны, он стал осторожно выруливать, уводя шхуну от берега.
Дети нечасто отправлялись с ним в плавание — и всегда это приносило удачу. А удача нужна сейчас, как никогда…
Шхуна обогнула остров и взяла курс на юго-восток — туда, где, по сообщению старосты, вчера вечером Наблюдатели заметили стадо крупных китов. Киты шли по сильно вытянутой орбите вокруг Полдии, приближаясь к планете в перигее не более чем на триста лиг. Судя по траектории, стадо было чужим, внесистемным, из числа межзвездных странников. За ночь киты вполне могли перейти на параболическую орбиту и покинуть систему Некты — и тогда Ахав мог, в лучшем случае, надеяться лишь на встречу с секачом, ветераном-одиночкой. Шкуры этих свирепых хищников (не зря некоторые из них служили самому Врагу!) обычно были покрыты глубокими шрамами от схваток с такими же буйными бродягами, и ценились в замке невысоко. Зато потроха были у инженеров Управления нарасхват — хорошо промытые и очищенные от жира, они использовались в боевых арсеналах фортов.
«Гелле» уже не раз доставалось от «огненных плевков» этих бывалых чудовищ, а однажды исполинский нарвал едва не потопил ее, протаранив правый борт блинным рогом. Но и цена риска была высока — если он, Ахав, прибуксирует к причалу Порта хотя бы небольшого секача, то Управление охотно погасит весь долг. Ему сейчас нужно немного удачи. Богиня судьбы не должна от него отвернуться!..
Пройдя небольшой островок Увию, давно потерявший свою атмосферу и потому годный лишь под склад горючего, рыбак увидел Замок. Могучий, высотой в лигу утес черным перстом возвышался среди кипящих волн прибоя. У его подножия, на узкой полосе каменистой отмели, размещались многочисленные причалы, склады, ангары, среди которых сновали сотни людей в коричневых комбинезонах Технической службы. А там, высоко в звездном небе, на вершине утеса, громоздились мрачные серые бастионы, тройным кольцом окружавшие гранитную корону дворца Звездного ордена. Хрустальные шпили его мощных башен пылали разноцветными огнями в лучах восходящего солнца. Но даже этот чудесный фейерверк не мог рассеять гнетущего впечатления, которое производил тяжелый кулак Замка, нависший над миром.
Ольма неслышно подошла к Ахаву и, не отрывая от дворца зачарованных глаз, сказала:
— Отец, завтрак готов! Я постою у штурвала сколько надо, ты не торопись, поешь как следует…
— Только не сейчас, дочка, — глухо ответил старик, с неприязнью глядя на гнездо звездных рыцарей. — Когда отойдем подальше от Замка, я включу автоштурман и сам спущусь в камбуз. А ты, Ольма, лучше иди в трюм и помоги Илии готовить гарпуны — Чую, завтра день у нас будет нелегкий…
* * *К вечеру «Гелла» ушла далеко от Полдии. Зеленая планета превратилась в инверс-изображении в гигантский материк, а затем подернулась дымкой тумана и пропала из поля зрения. На морекосме поднялось сильное волнение, шхуну стало качать, и пенистые валы то и дело перекатывались через палубу. Ахав, нахмурясь, спустил грот-бромсель и, умело управляя кливером, выровнял корабль. Механические тяги, управляющие парусами, работали не слишком надежно, особенно на бизань-мачте, и это грозило шхуне стать мало управляемой во время шторма. Если бы на «Геллу», хоть на полчаса, поднялся инспектор Управления, то скорее всего опломбировал бы шхуну, а он, Ахав, схлопотал бы солидный штраф. Слава богу, что чиновники из Замка редко опускались до такой мелочи, как рыбацкие суденышки — если, разумеется, дело не шло о ее добыче…
Ольма и Илия стояли в рулевой рубке за спиной отца и с восхищением наблюдали, как ловко капитан «Геллы» управляется со штурвалом и несколькими десятками рычагов и тумблеров на панели управления. Понятно, они приуныли, когда отец суровым голосом приказал им немедленно спуститься в трюм и не мешаться у него под ногами.
— Папа, но сейчас же начнется самое интересное! — заныл Илия, умоляюще глядя на отца. Его обычно бледное личико порозовело, бесцветные глаза оживились настолько, что в них стал поблескивать даже огонек азарта. Такое с ним случалось лишь в дни, когда на Один заглядывал какой-нибудь бродячий торговец. Среди груд хлама, разложенных прямо на песке у причала, порой попадались старые потрепанные книги, при одном виде которых Илия просто обмирал. Но сейчас мальчишку возбудил близившийся шторм! «Неужто я ошибся, и парень может со временем стать моряком?» — с волнением подумал Ахав, через плечо поглядывая на сына.
Но он остался неумолим.
— Вниз, я сказал! — закричал он, с трудом удерживая штурвал. — Пора откачивать воду из трюма! Ольма, что ты стоишь?
Девушка презрительно хмыкнула, но молча потащила за руку упирающегося брата за собой по отчаянно раскачивающейся палубе. Ахав, скосив глаза на зеркало заднего обзора, проследил, как цепляясь за медные поручни, дети добрались до кормового люка, и сосредоточился на управлении шхуной.
Неподалеку среди бурных волн резвилась стая крупных тунцов, белый альбатрос с протяжным криком пронесся над кормой, словно о чем-то предупреждая. Старик встревожился — чутье говорило ему о надвигающейся опасности. Справа по курсу он увидел два скалистых острова — это было инверс-изображение двух наиболее крупных лун Полдии. В этих местах нужно было держаться настороже — не дай бог, шхуна попадет в одно из течений, стремительно несущих свои холодные воды прямо к береговым отмелям! В этом случае «Гелле» не миновать столкновения с подводными рифами…
Ахав взялся левой рукой за рычаг управления такелажем, резко уменьшил парусность и развернул судно боком к ветру. Шхуна замедлила скорость, но штурвал стал яростно вырываться из усталых рук рыбака. Ветер крепчал, подняв высоко над волнами желтые хлопья пены. Первой не выдержала латанная-перелатанная бизань-мачта — под натиском разгулявшегося шторма она вдруг треснула, с грохотом переломилась пополам и обрушилась на палубу. Оставшиеся мачты угрожающе раскачивались, теряя остатки парусов. Обливаясь потом, Ахав пытался удержать судно на нужном курсе, но «Гелла» так и норовила свернуть к островам. «Что же ты, старушка, — шептал старик, чувствуя, что теряет последние силы. — Не подведи, родная, не подведи!..»
И тут ветер стих так же внезапно, как и возник несколько минут назад.
Ахав облегченно вздохнул и, включив автоштурман, на негнущихся ногах вышел из рубки. Опершись спиной о борт, густо облепленный пеной, он горестно оглядел «Геллу», которая превратилась в жалкого инвалида. Бизань-мачта была переломлена пополам, от грот-мачты осталось едва две трети, бом-кливер и кливер напоминали решето. Такой неудачи с ним давно не случалось…Ни о какой охоте на китов и речи уже не могло идти — дай бог, чтобы суденышко вернулось к родным берегам!
Перешагивая через обломки мачт, к нему уже спешили дети. Илия был бледен и растерян, а Ольма еще более посуровела — глаза ее сузились, губы недобро сжались в узкую полоску.
— Отец, нам надо возвращаться! — задыхаясь от волнения, крикнул Илия, не обращая внимания на яростные взгляды сестры. — Разве «Гелла» может идти дальше без парусов?
— Сам знаю, — сквозь зубы ответил Ахав, опустив от стыда голову. — Но на следующей неделе к нам придет сборщик налогов — и чем я буду с ним расплачиваться? Придется отдать «Геллу» в счет долгов, а самому на старости лет подаваться в ловцы губок. Ладно…
— Ничего не ладно! — возмущенно сказала Ольма, с сочувствием глядя на обескураженного отца. — Ты не сможешь жить без шхуны! Лучше я пойду в Замок служанкой или прачкой…
— И не думай об этом! — в бешенстве закричал Ахав и, подскочив к девушке, отвесил ей оплеуху. — Чтобы я больше не слышал от тебя таких слов! Дочь китобоя Ахава — и пошла в шлюхи к пузатым чинушам?
Ольма отшатнулась. ее мокрое от брызг лицо исказилось от обиды и боли. Опомнившись, Ахав понял, какую он сделал глупость. Девушка-то пошла вся в него — сплошной комок гордости и упрямства. Теперь эта обида надолго встанет между ними, никаких извинений Ольма и слушать не захочет…
Илия ласково погладил вздрагивающее плечо сестры, укоризненно глядя на отца. Ахав нередко отвешивал ему затрещины, особенно, когда тот допоздна задерживался в церковной библиотеке — но Ольму до сих пор никто и пальцем не тронул.
Старик вздохнул, отвернулся и, заложив руки за спину, угрюмо пошел на корму. Альбатрос с оглушительным криком вновь пронесся у него над головой. Ахав встрепенулся, поднял голову — и увидел невдалеке от судна кита.
