Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей

Жара начала спадать, солнце уходило, и снова, как и вчера под вечер, стих ветер. Отдохнувший и сытый Маляренко сидел, привалившись спиной к машине, и тщательно обрабатывал смоченным в водке платком руки. Только сейчас, уже под вечер, когда не надо было никуда спешить и что-то делать, у Ивана нашлось время заняться своими ссадинами. Внимательно осмотрев ладони и пальцы, Маляренко с облегчением выдохнул. Ни одна ранка не воспалилась. Закончив чистить ногти, Ваня подумал, разулся и так же тщательно обтер водкой ступни. Сидеть, разувшись, и шевелить в теплом воздухе пальцами ног было чертовски приятно. Иван даже зажмурился от удовольствия. Закрыв глаза, он на секунду представил себя на даче у деда. Ваня любил приезжать туда, и, хотя он почти никогда на грядках не работал, дед всегда был рад внуку, а бабушка угощала его пирожками. Воспоминание о бабушкиных пирожках с капустой вызвало у Маляренко обильную слюну и урчание в животе.

«М-да».

Иван вздохнул, посмотрел на ведро с «супчиком» и снова вздохнул.

«М-да. Не канает. Соли бы».

Что делать дальше, Маляренко так и не решил.

— Ясно, что надо выбираться к цивилизации. А куда? — вслух рассуждал Иван. — Воды с собой много не унесу. С другой стороны… ну каких размеров этот заповедник может быть? Километров пятьдесят максимум. Что я, пятьдесят километров не пройду?

Иван критическим взором оглядел свои туфли. Туфли порадовали. Крепкие, почти неношеные «Катерпиллеры», купленные за три дня до командировки, имели толстенную рифленую подошву и по идее могли служить еще очень долго. Несмотря на сидячую работу, любовь к пиву и лишние пятнадцать-двадцать килограммов жирка, Маляренко был неплохим ходоком. Купив сразу после армии старенький «Пассат», Иван быстро оценил прелести пробок, культуру водителей и удовольствие от общения с гаишниками. Так что через полгода он с тайным злорадством сбагрил свою машину нелюбимому двоюродному брату. И с тех самых пор каждый день, в любое время года, уже почти тринадцать лет Маляренко ходил с работы и на работу пешком. Четыре километра триста метров в горку и столько же обратно под горку.

«Пойду по пляжу — куда-нибудь точно выйду».

Ваня вспомнил поход на холмы и почесал затылок.

«А поверху удобней будет. Трава там выгорела — идти легче. Да и видно дальше».

Так ничего и не решив, Маляренко снова смочил в водке платок, затем, мысленно ругая себя за слабость, сделал три больших глотка из бутылки и полез отмывать от блевотины и крови салон машины.

Лежа на удобном мягком, а самое главное, чистом диване, слегка окосев от выпитого, Иван вяло думал о том, что за все время своего пребывания «в кустах», он так и не удосужился поглядеть, что же еще полезного может находиться в багажнике. Решив, что займется его содержимым рано утром, Ваня зевнул и закрыл глаза. Маляренко уже начал смотреть первый сон, когда неожиданная мысль буквально подбросила мужчину на месте, заставив резко заколотиться сердце: «У меня же была сумка и ДВА пакета! В одном — водка и кола… а во втором… Где ж он может быть?»

Возбужденный Маляренко трясущимися пальцами вытащил из кармана телефон и включил фонарик. Индикатор заряда уже прочно горел красным, но лихорадочно обыскивающему салон машины Ивану было все равно.

«Ха! Два раза ха».

Радостно пыхтя, мужчина вытащил из-под переднего пассажирского кресла какие-то тряпки, видимо затаренные Иванычем, и белый пакет с надписью «buy'n'fly».

— Да! Да! Да!

Из пакета одна за другой появлялись здоровенные плитки финского шоколада. Иван был счастлив. Мгновенно содрав с одной из шоколадок упаковку, он с наслаждением принялся за еду. Телефон издал голодную трель и отключился. Фонарик погас. В почти полной темноте раздавалось громкое чавканье.

ГЛАВА 10,

в которой Маляренко выясняет, что у него нет

силы воли, и совершает стратегическую ошибку

Проснулся Иван рано утром. Настолько рано, что, пожалуй, это и утром-то назвать было нельзя. Стояла ночь, и лишь на востоке, над возвышенностью слегка угадывались намеки на скорый рассвет. С моря дул постоянный, без порывов, ветерок. Иван зябко поежился.

«Надо же. Днем жара, ночью — холод».

Насчет холода Ваня, конечно, загнул. Но свежий и прохладный ветер действительно бодрил и быстро согнал с Маляренко остатки сна. Иван прислушался — в этот ранний час уже не пели ночные птицы, и даже цикады молчали. Не было слышно воя диких животных, чего Иван действительно опасался, — только шелест травы и листьев на кустах. И запах моря. Маляренко взобрался на крышу, уселся по-турецки на холодный и влажный металл и стал смотреть на гаснущие в рассвете звезды. Иногда ему казалось, что он слышит шум прибоя.

Багажник полностью оправдал ожидания Ивана. Он был таким же чистым и ухоженным, как и вся остальная машина. И совершенно пустым. Честно говоря, даже было удивительно, откуда в этом сияющем новеньким линолеумом багажнике появилось старое ржавое ведро. Лишь в самом углу, задвинутая подальше, стояла небольшая коробка.

Маляренко усмехнулся.

— Ну да, а чего вы ожидали, Иван Андреевич? Он же из аэропорта народ возил. Чемоданам тоже место нужно.

Иван сунулся в коробку. Обычный наборчик «сделай сам». Но всего по минимуму. Видимо, починиться в городе проблем не было. Исключением среди железного лома, в котором Иван, кстати, совсем не разбирался, оказалась лишь деревяшка, толсто обмотанная леской. Леска тоже была толстая. Но никаких крючков и прочих поплавков Маляренко так и не нашел.

«Нууу, дед… — Иван разочарованно почесал затылок. — Если ты это снастью называл…»

Из всего того, что было в багажнике, в сумку перекочевала лишь пара здоровенных отверток. Решив, что больше делать ему здесь нечего, Иван наскоро позавтракал, сунул в сумку початую бутылку водки, емкости с водой, шоколад, прихватил железный костыль и кепку деда и направился к выходу.

Иван Андреевич был человеком обстоятельным и терпеть не мог беспорядка. Вот и сейчас, покидая «парковку», он оставлял после себя тщательно прибранный лагерь и запертую машину. Ведро тоже заняло свое место в багажнике.

— Ну что, Иваныч, пойду я.

Маляренко помолчал, глядя на могильный крест.

— Ты не скучай тут. Я твоим сообщу. Не оставят тебя здесь.

Уже повернувшись в сторону холмов, Иван, повинуясь неожиданному импульсу, вернулся и забаррикадировал вход на стоянку.

Выросший в городе, отдаленном от ближайшего сносного водоема парой тысяч километров, Маляренко буквально бредил морем. Он не желал быть мореходом или рыбаком. Он просто мечтал жить на берегу моря. Серый смог, висящий над серым городом, только укреплял эту мечту — смотреть в свое окно на алма-атинскую панораму Ивану совсем не нравилось. После поездки в Турцию желание видеть чистый простор водной глади и дышать свежим морским воздухом превратилось в манию, и после развода с женой Маляренко всерьез стал подыскивать варианты покупки квартиры где-нибудь в Кемере.[3]

Иван скрипнул зубами и вслух добавил:

— Черт! Да что ж такое? Море вот оно — совсем рядом. А я никак до него не доберусь.

Тишина и одиночество действовали угнетающе, так что Ваня предпочитал думать в полный голос. Вот и сейчас, заделывая Иванычевым «ежом» просеку, Маляренко громко возмущался и матерился. Все дело было в том, что еще на заре он твердо решил, невзирая на дикое желание искупаться, идти к холмам и двигаться по ним на юг, в сторону видневшихся вдалеке скал. В целом это было правильным решением. С высоты видно куда как дальше, чем из низины, и шанс разглядеть что-то стоящее, например дом егеря или проселок, был значительно выше. В данный момент эта логичность Ивана бесила.

— Мля! Найду людей, выйду к дороге. Уеду. И че?! И все?

Маляренко посмотрел на небо. Денек обещал быть таким же жарким, как и вчерашний.

— На часок? На часок!

Мысленно поздравив себя с этим мудрым компромиссом, Иван направился к морю. Синий простор и белые барашки прибоя наполнили грудь ощущением восторга и счастья. Все еще прохладный, несмотря на вставшее над горизонтом солнце, соленый ветер ударил в лицо. Радостно заорав что-то нецензурное, Маляренко бегом рванул на пляж.

Иван не умел плавать. Совсем. Но воды, как ни странно, он не боялся, так что, содрав на бегу с себя всю одежду, Ваня с наслаждением прыгнул в море.

— А-ах!

Вода оказалась удивительно прохладной. И невероятно прозрачной — несмотря на песчаное дно мути не было никакой. Через час, закончив плескаться, Маляренко тщательно прополоскал всю одежду. Соль жгла каждую царапину, но, решив, что дополнительная дезинфекция не помешает, Ваня продолжал яростно скрести себя пучком травы. Еще через час высушенный, чувствующий себя чистым и умытым, Маляренко отправился в путь. Вода в море была очень соленой, все тело и одежда покрылись белым налетом, и при ходьбе куртка и джинсы шуршали и поскрипывали.