Сргей Лукьяненко - Императоры Иллюзий

Томми передернул голыми плечами.

– Эта сука… прославленный подручный самого Лемака… полковник Штаф… – голос Дача неожиданно дрогнул. – Он согнал гражданских в концлагеря… импровизированные. Стадион, полный женщин с малышами, пустырь, обнесенный колючкой под током и полный детей… Они шли как овцы. Ожидали сортировки и ссылки. Он собрал их вместе, Томми! Понимаешь? Было бы легче по домам… поодиночке. Но часть бы ушла, сообразила. Заселен был лишь один материк, голимая степь, не спрячешься… но часть бы ушла.

– Выпей, – тихо сказал юноша.

– Мы тянули три дня. Ждали военных кораблей… террор-группы с их газами и вирусами, просто бомбардировщики. Потом Штаф собрал офицеров… у меня было временное лейтенантское звание. И сказал, что придется работать самим.

– Выпей, Дач.

Кей глотнул.

– Многие отказались. Очень многие. Наотрез. Их посадили в транспорты и отправили обратно. Все долетели. Потом им дали ордена… этот сраный «Клинок огня» второй степени. Все честно. Осталась половина, даже меньше. Те, кто понимал – надо. Девять тысяч. Мы прикинули – по сорок четыре на каждого. И по четыре десятых.

Он засмеялся – нелепым, чуть пьяным смехом.

– Подростков твоего возраста были готовы убивать все. Женщин, как ни странно, тоже. Труднее оказалось с детьми. Я первый сказал, что смогу. И добавил, что корь в прошлом году убила в десять раз больше детей, чем мы, при всем желании, сумеем. Вот и заслужил… прозвище. Имен в газетах не было, цензура бдила. Но слова лейтенанта, «который стал корью», гуляли по страницам долго. Как алкарис узнал имя, почему запомнил – не знаю.

– Это было нужно, Кей? Убивать всех?

– Со стратегической точки зрения – уже нет. Инфраструктуру планеты мы развалили, трудоспособных мужчин перемололи броней. Эти ошалевшие женщины и ревущие детишки алкарисам подмогой бы не стали. А вот с политической… не знаю. Ты хочешь слушать дальше?

Томми едва уловимо заколебался:

– Да… пожалуй.

– В моей группе было девять солдат. Нам досталась гимназия, где держали полтысячи учеников. От шести до шестнадцати. Они трое суток провели в спортзале, спали вповалку, ели какую-то дрянь… постоянная очередь в единственный туалет, от которого несло на весь зал. В первый день, как сказали охранники, они еще пели песни, школьные гимны… потом перестали. Мы зашли, и я сказал, что всех отпускают по домам. Чтобы выходили поодиночке, расписывались в журнале, и запомнили гнев Императора на всю жизнь. Они сразу ожили и загалдели. Я стоял во дворе, с лазерником «Старый Боб»… с тех пор ненавижу эту модель. Вечер, полутьма. Дети выходили, я стрелял со спины. Ни шума, ни крови… лишь волосы на затылке дымились. Двое наших оттаскивали трупы за угол, на пустырь. Через полминуты – следующий. Так – трое…Потом я попросил смену… и ребята, эти вчерашние фермеры, которые верили в Долг, но шли как на собственную казнь, вдруг легко согласились. Минут пять я блевал в учительской, потом умылся и пошел таскать тела. Знаешь, что я увидел? Эти два недоумка, которые первого пацана несли как спящего сына, сейчас выкладывали на бетоне телами слово «ГРЕЙ». Я надавал им по морде, решил, что с перепугу нажрались наркотика. Вроде бы помогло. Потом пошел в зал, где было еще шесть рядовых. Мне стало совсем не по себе. Нет, они не били детей, не запугивали, не насиловали девчонок постарше. Просто над ними, мучениками-добровольцами, вдруг стал витать веселый энтузиазм. «Мальчик, пропусти девочку вперед! Будь вежлив!», «Малыш, ты сам домой доберешься? Правда? Ну, иди…» Все были как обколотые, все. Рыжий толстяк, который рыдал по дороге, и говорил, что у него самого двое детей, и зря он согласился, студентик, что с утра не вылезал из сортира – нервный понос его прохватил. Все – пьяные. От крови, смерти, власти. А то, что власть над детьми, их сводило с ума еще больше. Тогда я понял – чем беззащитней жертва, тем слаще это чувство. На их примере понял. Я-то начал убивать, еще когда сам был ходячей соплей…

– Кей, не надо, – Томми вдруг коснулся его плеча. – Перестань, не рассказывай. Тебе плохо от этого.

Дач смотрел на его руку долго и с удивлением. Потом покачал головой.

– Я закончу. Я снова пошел на выход… взял винтовку, стал ждать. Вышел мальчик лет восьми – и обернулся. Словно почувствовал что-то. Посмотрел на меня и сказал: «Не надо!»

– Так ты ему крикнул «не смотри»?

– Хотел крикнуть… Парень, студентик, который вел мальчика по коридору, схватил его за плечи и закричал: «Стреляй щенка!»

– И ты…

– Выстрелил, – сухо сказал Кей.

– Все-таки ты дерьмо.

– Что-то подобное мне сказали в штабе. Правда по другому поводу – когда я доложил, что после выполнения задания вся группа погибла в засаде. На проверки не было времени. Мне не поверили, но ничего выяснять не стали.

– И что, засада была?

– Из одного человека. А теперь иди, и дай мне спокойно разобраться с бутылкой.

Пожав плечами Томми вышел.

– Честно говоря, мне все равно, кого придется убить, – сказал Кей. Томми, не прекращая намазывать джемом тост, искоса посмотрел на него:

– А мне – нет.

– Понимаю. Но добраться до Ван Кертиса куда сложнее, чем до Императора. Так что можешь расслабиться.

Юноша хмыкнул, пожимая плечами. Спросил:

– А что, другого выхода нет?

– Видимо, нет. Алкарис посчитал планы твоего отца вполне реальными. Он действительно способен вывести часть людей в иные вселенные. Грею после этого конец… но и всей Империи – тоже. А еще алкарис считает, что Грея можно уничтожить.

– Верю, – Томми налил себе кофе. Посмотрел в широкое, на всю стену маленькой столовой, окно. На улице было пасмурно и тихо – Джиенах просыпался поздно.

– Если бы ты был Кертисом-старшим, то отказался бы от затеи с Линией Грез после смерти Грея?

– Я бы вообще ее не начинал. Свалил бы сразу, – Томми улыбнулся, на мгновение превращаясь в молодого человека с обложки журнала мод. – Нафиг надо.

Дач помолчал. Томми, казалось, даже не помнил об их ночном разговоре. И сейчас его ничто не удивляло.

– Знаешь, ты иногда напоминаешь мне силикоидов. Спокойствием.

– Тогда уж клаконцев.

– Это ты зря. Они очень эмоциональны… просто их эмоции трудно понять.

– Тебе виднее. У тебя-то тоже реакции нестандартные.

Дач подавил желание влепить парню оплеуху. Слишком давно начался у них такой стиль общения, чтобы стоило его менять. Вначале он даже был рад – когда затаенный страх у мальчишки уступил место равнодушной иронии.

Потом стало поздно.

– Ты понимаешь, что я сказал?

– Что хочешь шлепнуть Императора. Но ты вроде всегда этого хотел.

– Теперь я перейду к делу.

– Будешь брать дворец штурмом?

– Нет. Через месяц – Преклонение Ниц.

Томми потянулся за салфеткой. Заметил:

– Императора, кажется, убивали раз пять. Хочешь быть шестым, забывшим об аТане?

– Я помню о нем всегда, мальчик. Это моя проблема, как ты когда-то сказал. Верно?

– Ага, – Томми поднялся. – Твой кофе остыл. Я пойду?

– Завтра мы вылетаем… на Таури, или Эндорию – еще не знаю. Ты со мной?

– Конечно. Можно подключиться к игровой сети? Сегодня в виртуалке четвертьфинал «Властителей».

– Дьявол… – Кей встал, хватая Томми за руку. – Для тебя что, беготня по электронным лабиринтам важнее жизни?

– Одно другому не мешает…

– Томми, мы сейчас говорили о том, что даже в замысле карается смертью. Все, теперь мы смертники! Понимаешь? У нас нет шансов, абсолютно нет! Я просто не вижу для себя иного выхода – кроме как попытаться. Я всегда воевал за человечество, пусть оно меня не слишком-то и любило. Тебе встревать не обязательно, ты даже можешь вернуться к Кертису, он простит. Но ты соглашаешься сдохнуть – и идешь махать мечом в несуществующем мире! Томми, что с тобой?

Юноша пожал плечами. Дач вдруг почувствовал себя старым, очень старым, впервые за прожитые полвека. Древним идиотом, умеющим убивать и разговаривать на языках чужих рас. И не понимающим единственного человека, пацана, вместе с которым собирается умереть.

– Дач, я просто люблю играть. Вот и все. Что мне, теперь сидеть и переживать, что нас шлепнет охрана Грея?

Томми смотрел на Кея – и на мгновение тот узнал в нем Артура. На какой-то миг они стали похожи не только внешне – мальчик, которого он вел на Грааль, и мальчик, убивший Кея на Каилисе.

– Иди… – Дач отпустил его руку. – Воюй. Мне надо нанести пару визитов, и обновить пропуск… Кстати, хочешь объясню, почему на орбитальных базах запрещено играть?

– Да.

– Как я говорил – потому, что в любой игре можно победить.

– Ну и?.. – в голосе Томми вдруг дрогнула жалобная детская нотка.

– Что ты делаешь, когда тебя в игре сбивают, или полосуют на кусочки?

– Перегружаюсь и иду по новой.