Алекс Орлов - Шварцкау

— Даже не знаю, как правильно сказать. Их «миротворец» распылил…

— «Миротворец»? Ты имеешь в виду морской штурмовик?

— Он самый. Преогромная такая штуковина, я тебе скажу, на полнеба, — Джек показал руками, какой большой была машина.

— Он сначала над нами прошел, а под плоскостями бомбы размером с лодку, представляешь? Потом развернулся и, когда мы уже отъехали метров на триста, ударил по шоссе. Огня было — море! Не знаю, уцелели ли стоявшие поблизости дома, но, похоже, его это мало интересовало.

И снова они замолчали и ели молча, погруженные в свои мысли.

— Значит, твой «грей» теперь в местном техпарке? — спросил Джек, заканчивая со вторым блюдом.

— Да, — кивнул лейтенант и вздохнул. — Но ремонтировать его здесь не будут, у них запчастей нет — подразделение не бронетехническое, другая специфика. Нас отправят «скорым поездом» — сегодня на дискораме, а роботов позже доставят на «середняке».

— Но тут же никто не летает!

— Летают помаленьку, с небольшим грузом на низкой высоте, с одновременной организацией коридора безопасности.

— Что за коридор?

— Каньон там имеется, вот по нему в основном и проскакивают.

— А чего мы тогда мучились? — снова удивился Джек.

— Мы разом притащили в конвое почти триста тонн. «Середняк» поднимает пятьдесят, но болтаться по каньонам может максимум с двадцатью тоннами. Плюс тут засада на засаде, арконы тоже не дураки, знают, что им этот каньон перекрыть надо. Вот и играют они тут в шахматы.

— Значит, не факт, что наша дискорама проскочит?

— Эта проскочит. Она быстрая, да и небольшая — всего на десять пассажиров. Ни разу на такой не катался?

— Нет.

— Ну вот и случай подходящий.

В зал столовой вошел офицер военно-воздушных сил. Лицо его было усталым, смятый берет он держал в руке и осматривался, кого-то выискивая.

— Кто здесь старший из сопровождения конвоя? — спросил он.

— Мы здесь, сэр! — поднял руку лейтенант.

— Ага, отлично… Сейчас я поем, и прокатимся до Базны.

— До Базны?

— Да, а оттуда уже обычной «вертушкой» — там это без проблем.

Летчик не пошел к раздаче, а просто сел за столик. К нему тотчас подбежали двое кухонных рабочих и начали заставлять стол блюдами, которых в официальном меню не было.

— Вон как они его обхаживают, — заметил Джек, потягивая фруктовый кисель.

— Для них дискорама — единственный способ связи с миром, поэтому и ценят.

— Наверно, — согласился Джек.

103

Полет на дискораме напоминал полетные режимы транспортов перед сбросом десанта. Только там эта фаза длилась минуту-полторы, после чего десант как-то втыкался в песок, а облегченные геликоптеры уносились прочь. Здесь же это стремительное скольжение над землей длилось бесконечно долго, а звук спрятанных в кожухе вентиляторов напоминал жужжание дрели.

Позади дискорамы поднималась пыльная буря, которая очень точно указывала противнику местонахождение цели, и чтобы усложнить врагам их задачу, пилот время от времени слегка менял курс, виляя то в одну, то в другую сторону, сбивая противнику расчеты и заставляя его мазать.

Джек видел вздымающиеся столбы песка, когда арконы пытались накрыть юркую цель. Но пилот хорошо знал свое дело, и перелеты снарядов были значительны.

Почти привыкнув к проносящимся мимо вершинам дюн и росшим на них кустам, Джек разом вцепился в поручни, когда земля вдруг закончилась и внизу разверзлась бездонная пропасть каньона. Впрочем, первый страх быстро прошел, и оказалось, что каньон не так уж глубок — всего-то метров пятьдесят или даже сорок.

Джек посмотрел на лейтенанта — тот тоже был озадачен и даже покачал головой, но потом подмигнул Джеку и улыбнулся — снова лишь одной стороной лица.

«Ничего, поправится», — подумал Джек, представив, каково было лейтенанту внутри смятой кабины. Пушка «сато» — это вам не шутки.

Только пассажиры стали привыкать к новым условиям полета вдоль испещренных эрозией, глинистых обрывов каньона, как вдруг дискорама взревела двигателями, встала на ребро и рухнула еще дальше — туда, где по дну тянулась трещина шириной всего метров десять или даже уже. Внутри салона все перевернулось набок, Джек припечатался лицом к иллюминатору и только сейчас понял, зачем на креслах трехточечные ремни.

— Что происходит, пилот?! Что происходит?! — крикнул лейтенант Хирш, которому, при его росте, в таком положении было совсем плохо. Однако пилот его криков не слышал, все заглушал рев двигателей и вой вентиляторов.

Такой полет продолжался минуты две, затем дискорама выскочила из трещины, выровнялась, и остаток пути до Базны они проделали в комфортных условиях.

— Что это было, приятель? — спросил Хирш у пилота, когда они с Джеком, после посадки, выходили из салона.

— В каньоне? — уточнил тот и промокнул платком раскрасневшееся лицо.

— Да, это переворот на бок… Он нас озадачил…

— Арконы поставили засаду, а я ее заметил, поймав приемником луч дистанциомера. Пришлось изворачиваться. Не очень вас помял?

— Напротив, мы только порадовались! — ответил Хирш. — Правда, Джек?

— О да, сэр, — ответил Джек, хотя его левая скула до сих пор ныла после контакта с иллюминатором.

Световой день заканчивался, попутного транспорта не нашлось, и Джека с лейтенантом оставили ночевать в здешнем бункере.

— Ложитесь прямо сейчас, — посоветовал им местный сержант. — Завтра транспорт рано пойдет, дежурный вас в четыре утра поднимет.

104

Попутный борт оказался привычным потрепанным «середняком» и уже на рассвете подбросил Джека с Хиршем к их военному городку.

Позевывая и потягиваясь, они спустились по трапу, подождали, пока уляжется буря от взлетающего транспорта, и побрели в сторону городка, до которого было метров четыреста.

Высоко в небе, подсвеченный лучами восходящего солнца, плыл по утреннему ветерку айрбот.

— Не спит бедолага, — сказал лейтенант, но Джек не понял, к кому это относилось, к айрботу или торчавшему у шлагбаума часовому.

— Нам сейчас куда? — спросил Джек.

— Пойдем к капитану.

— А не рано?

— А чего тянуть? Сейчас доложимся, потом можно принять душ, сменить бельишко на чистенькое, благоухающее мылом, и — на завтрак.

— Почему мылом? — не понял Джек.

— Я в вещевой ящик кладу казенное душистое мыло. Пользоваться им нельзя — шкура облезет, а вот запах от него стойкий. Военный, я бы сказал, запах.

— Сэр, а я могу сначала заскочить к себе? — спросил Джек, ему хотелось умыться, прежде чем показываться командиру роты.