Дмитрий Силлов - Закон проклятого

– Спасьибо, Андрей, – каменные черты лица Томпсона впервые за все время осветились некоторым подобием улыбки. – О! Я есть давать тебе сюрприз, – спохватился он и вытащил из серванта бутылку. – Это подарок для твой девушка. К сожалений, я не привез хороший шампанский. Но это – настоящий калифорнийский «Фристоун», ей понравится.

– Э, какой теперь «девушка» с такой рожей, – махнул рукой Андрей. – Но всё равно спасибо.

«Москвич» чихнул и встал. Иван попытался снова завести мотор, но двигатель лишь утробно урчал, захлебывался, не желая реанимироваться ни под каким видом.

– Ну вот тебе, дедушка, и писец настал. Жаль, послужил мало, – сказал Иван «москвичу», вылезая из него и захлопывая дверь. – Придётся теперь по старинке, на общественном транспорте.

Он оставил своего погибшего железного коня сиротливо торчать у обочины и неторопливо направился через парк к ближайшей станции метро, любуясь на слегка тронутые желтизной кроны деревьев, фильтрующие последние лучи уже почти закатившегося солнца, и пока ещё голые ножки припозднившихся девчонок, которые уже скоро скроются под длинными полами меховых шуб. Зима осторожно, словно разведчик, пробиралась в Москву, тихонько напоминая людям о своем существовании, но ещё не решаясь вступить с летом в открытую борьбу.

Иван вышел на площадь перед станцией метро… и вдруг ощутил какое-то странное беспокойство. Бывает такое иногда. Идёшь себе и идёшь, вроде бы всё нормально – и вдруг… Вдруг ни с того ни с сего захочется оглянуться назад, и ты невольно ускоряешь шаг, в то же время убеждая себя, что всё это полный идиотизм, что от этой проклятой работы совсем расшатались нервишки и давно пора бы в отпуск… И тут, мягко толкнув воздушной волной, на бешеной скорости мимо тебя проносится невесть откуда взявшаяся иномарка… И ты на секунду замираешь на месте, покрываясь липким потом и очень живо представляя, как санитары, морщась от отвращения, соскребают с асфальта твое изуродованное тело.

«Не ходи, – сказал кто-то внутри, и холодное прошлось по живой коже, надёжно укрытой под курткой от осеннего ветра. – Не ходи».

Иван поежился и невольно оглянулся.

Вечер. Самый обыкновенный вечер с его обычной вечерней суетой на площади возле станции подземки. Бабки с сигаретами, алкаши, несмотря на позднее время всё ещё торгующие газетами и не желающие идти по домам, не заработав на завтрашний пузырь, рекламщики, сующие в руки прохожим разноцветные листочки, запоздалый народ, бегущий к метро. Нормальный вечерний столичный пейзаж.

– А, к черту всё. Так совсем рехнуться недолго.

Иван решительно перешел площадь и толкнул стеклянную дверь с надписью «Вход».

Прикуриватель щёлкнул, и Андрей поднес красный глаз автомобильной зажигалки к кончику сигареты. В салоне запахло дымом, отчего Томпсон скривился, став похожим на обиженного бульдога.

– Андрей, что ты курить?

Макаренко покрутил перед носом американца сигаретной пачкой, купленной в киоске неподалеку.

– Ваши, между прочим, штатовские.

Томпсон осторожно, словно мину, взял в руки красно-белую коробочку и начал её изучать. Потом так же осторожно положил обратно.

– Да, вы, русские, есть очень сильный народ, – сказал он после долгой паузы. – На этот пачка написано, что этот сигарет можно торговать везде, кроме США. Если бы американцы курить такой табак, они бы уже давно вымирать. Как динозавр.

Андрей фыркнул и ничего не ответил.

Быстро сгущались сумерки. Ночь потихоньку обволакивала столицу. Впереди показалась станция метро, и Андрей остановил машину.

– Сейчас по домам поедем. Хватит по городу колесить, спать пора. Пойду-ка у бабок сигарет куплю. Мы пока ещё не вымерли, а курить завтра чего-то надо.

– Понятно, – кивнул Томпсон. – Ты покупать сигарет на улице, а не в автомат или супермаркет. Наверно, ваш бабка сам делает табак для них из сушёный дерьмо.

Андрей снова промолчал и вышел из машины. Хотя чего тут скажешь? Все ясно без перевода.

Он сделал один шаг… и остолбенел. Навстречу ему шёл человек, которого он давно считал погибшим. Шёл чётко и размеренно, почти строевым шагом, никого не замечая и глядя в одну точку остановившимся взглядом. Редкие прохожие шарахались в сторону от странного человека, а тех, кто не успел сойти с дороги, он просто отодвигал движением руки и шел себе дальше, не обращая внимания на возмущённые крики и угрозы, несшиеся ему вслед.

– Андрюха!!!

Дикий крик Макаренко разнесся над площадью.

– Андрюха! Ты живой?!

Следователь бросился к человеку, но тот, даже не переведя глаз, отмахнулся от протянутых к нему рук и продолжал свой кратчайший путь по прямой к станции метро.

– Андрей, – уже не так уверенно окликнул человека Макаренко. – Андрей, это же я, тёзка. Мы ж три года воевали вместе. Ты что, не помнишь?

Он попытался ухватить человека за рукав, но неожиданно получил от него настолько мощный толчок в грудь, что не удержался и, пролетев пару метров, врезался в стену передвижного вагончика с надписью «Шаурма» и упал на асфальт.

– Ти что, пьяний, да? Если пьяний, дома сиди! – заорал ему из палатки потревоженный владелец вагончика.

– Да пошел ты! – огрызнулся Андрей.

Торговец, увидев восстающую с асфальта мощную фигуру, тут же утух.

– Как же это? Это же Андрюха Калашников, друган мой погибший. Говорили, что он уже в мирное время погиб, – бормотал Макаренко, медленно приходя в себя после случившегося. – Как же это?

– Это уже не есть твой друг, – ворвался в его сознание голос подошедшего Томпсона. – Это уже не человек. Им управляет тот, кого я ищу.

– Что? Кто управляет?

Каменное лицо подошедшего Томпсона было спокойным и суровым.

– Я всё понять. Я читать все материалы следствий. Ты помнишь – сила. И гипноз. Один раз он глазами кидать в меня тяжелый шкаф. А сейчас он бить не вещами, а людьми. Скажи, много человек здесь, в Москва, мог так тебя толкать?

До Андрея ещё не дошел смысл сказанного, но одно он понял ясно – его внезапно объявившийся боевой товарищ попал в беду. И судьба делает ему подарок, даёт шанс помочь другу в трудную минуту.

– Быстрее, за ним! – крикнул он Томпсону, бросаясь в сторону здания метрополитена.

Эскалатор. Одно из самых непонятных изобретений человеческой мысли. Не проще ли было сделать обыкновенную широкую лестницу, чем мучиться над созданием узенькой, вечно ломающейся и безумно дорогой движущейся ленты, потакающей лени и прогрессирующей тучности хилых детей цивилизации?

Но иногда кажется, что эскалатор всё-таки нужная вещь. Ведь, по идее, это единственное место, где люди могут не пряча глаз и не боясь нарваться на скандал взглянуть в лицо друг другу. Только потому, что через мгновение движущиеся в противоположных направлениях лестницы разнесут их в разные стороны…