Андрей Стерхов - Последний рубеж
– Поставь этих двоих на довольствие.
Болдахо замялся. Влад сообразил, что его не поняли, и объяснил «на пальцах»:
– Место им определи и, когда ужин будешь получать, про них не забудь.
Болдахо закивал – вот так вот ясно, и вытянулся во фрунт – сделаю.
Но только ужинать им в этот день не довелось.
2Враг появился на плато задолго до заката.
Наблюдая через центральную амбразуру за тем, как Звери выползают из узкого горла ущелья, Влад понял, почему Гэндж отверг идею дать бой прямо у порога. Это было бы равносильно попытке вычерпать ложкой селевый поток.
Выглядело все жутковато: конные и пешие, ратные и цивильные, женщины и мужчины, отроки и старцы, собаки и кошки, лисы и волки, коровы, быки, шакалы, овцы, всякая прочая живность – вперемешку, тьмой-тьмущей, без единого звука – растекались вдоль зубчатых бортов горной чаши.
И казалось, не будет этой процессии ни конца, ни края.
Взглядом Охотника Влад видел не менее захватывающее зрелище: бессчетное количество различающихся по интенсивности защиты коконов, энергетически взаимодействуя, отталкиваясь и прижимаясь, охватили Внутренний Город единым пульсирующим кольцом.
В какой-то миг количество коконов возросло настолько, что им перестало хватать места, и кольцо стало сжиматься. Неспешно, но с устрашающей неотвратимостью.
А потом, одновременно со всех сторон, задул ветер. В воздухе запахло подгоревшей яичницей. Небо стало черным от закруживших над вершиной птиц. Жители города забили в сигнальные барабаны, а стрелки прильнули в сосредоточенном молчании к своим амбразурам.
Настало время боевой работы.
– Готовность – ноль! – перекрикивая барабанный бой, скомандовал Влад. И когда первый ряд Зверья вышел на расстояние выстрела, приказал: – Огонь!
Болдахо зычно продублировал приказ, но почему-то выстрелил один только кривоносый лекарь. Он, занимающий амбразуру слева от Влада, выпустил сначала одну стрелу и, чуть выждав, – другую. Оба его снаряда попали в цель. Впрочем, промазать было невозможно – зазоров между коконами не было. Звери наплывали плотным строем.
Секунды шли, но помимо лекаря так больше никто и не выстрелил, даже Болдахо. Возмущению Влада не было предела:
– Что за хрень! Почему не бьем?! Они вот-вот до рва доберутся!
Заходясь криком, он не забыл по ходу дела срезать двумя точными молниями рванувшие в небо фиолетовые спирали. И повторил приказ:
– Огонь!
Но вновь ни одна стрела не улетела. Даже лекарь не выстрелил, но, правда, тот по уважительной причине – еще не успел перезарядить арбалет.
Влад сорвался с места и схватил за грудки затаившегося по правую руку Болдахо:
– Что за хрень?! Почему не стреляешь, аскариду тебе в пасть? Почему остальные не стреляют? А? Почему, спрашиваю? Традесканции нанюхались?
Болдахо, затравленно вращая глазами, прохрипел:
– Это-то… бабы там-то. Дети-то.
Влад, вновь припав к амбразуре, взглянул на Зверье обычным взглядом. И был поражен увиденным. Враг оказался не прямолинейно-тупым, напротив – явил себя тонким психологом: в первых его рядах шли существа исключительно в облике детей, стариков и женщин.
– Вот же сука! – возмутился Влад коварству Зверя. Тут же притянул к себе Болдахо и прокричал ему прямо в ухо: – Сам врубись и парням скажи, нет там наших! Там только Звери. Одни только Звери. И никого, кроме Зверей. Мамой клянусь! Смотри!
И в подтверждение своих слов засадил из винтовки в голову первому попавшемуся на глаза старичку. Старичок тут же показал свое истинное нутро – закружилась на том месте фиолетовая спираль. Когда Влад срезал ее молнией, Болдахо встрепенулся петухом и выкрикнул какое-то слово. Одно. Но, видимо, оно было настолько убедительным, что его хватило. Ополченцы поверили, и давно готовые стрелы наконец-то сорвались в сторону врага.
– Так их, парни! – обрадовался Влад и стал налево-направо рубить молниями заметавшиеся спирали. – Первая есть! Вторая есть! Третья есть! Четвертая, штырь ей в стык! Пятая…
А потом и счет потерял.
Через пять минут в такой раж вошел, что себя не помнил, и только приговаривал:
– Одну ягодку беру. На другую смотрю. Третью примечаю. А четвертая мерещится.
И рубил, рубил, рубил…
А потом враг отступил. Отхлынул к скалам одновременно и повсеместно. Так в час отлива отходит от берега вода – разом.
Птицы взмыли ввысь, а ветер затих, перестал трепать полотнища шатра.
До скал стрелы не долетали. Достать Зверя на таком расстоянии мог только Влад – из винтовки. Золотой пулей. Пулей мог, а молнией, как оказалось, – нет. Поэтому не стал впустую тратить боезапас. Отпрянул от амбразуры и обвел взглядом ликующих стрелков. Когда встретился глазами с кривоносым лекарем, подмигнул ему. А тот вдруг произнес на чистейшем всеобщем:
– Нормально вышло. Да, Кугуар?
У Влада от удивления глаза полезли на лоб. И с губ сам собой сорвался вопрос:
– Ты кто еще такой, дьявол тебя дери?
Лекарь усмехнулся и театрально-демоническим голосом произнес:
– Я часть той самой силы, которая всегда всему добра желает. – После чего уже совершенно будничным голосом закончил: – И поэтому вынуждена всегда и всюду сеять зло.
Влад нахмурился:
– А если серьезно?
– Серьезней не бывает, – ответил лекарь и кинул Владу медальон лицензии. После чего, одним движением сорвав с лица маску, встал в полный рост. Вместо колченогого сутулого урода перед Владом предстал статный красавец мулат, который тут же и отрекомендовался сухим официальным тоном: – Полковник Харднетт, начальник Особого отдела Чрезвычайной Комиссии.
Болдахо, на глазах которого произошло превращение аррага в черта, громко вскрикнул и попятился. Поднял арбалет, нацелился. Опустил. Вновь вскинул. Вновь опустил. И все это время косился на Охотника, пытаясь понять по выражению его лица – Зверь это фокусничает или нет?
Но Влад воспринял спектакль очень спокойно. Внутренне ожидал чего-то подобного. Мельком взглянув на медальон, швырнул его назад хозяину и сказал с нескрываемым раздражением:
– Вас тут только сейчас и не хватало.
Харднетт, который энергично стряхивал с лица струпья засохшей пены, умудрился поймать медальон на лету и, спрятав его в складках балахона, невозмутимо заметил:
– Поверь, солдат, не хватало.
Солдат какое-то время молча разглядывал его лицо, которое так разительно отличалась от физиономий тиберрийцев. Привыкал. Ну а потом спросил поскучневшим голосом:
– По мою душу заявились?
– И по твою тоже, – не стал скрывать Харднетт.
– Поня-я-ятно, – протянул Влад и, набрав полную грудь воздуха, погнал на одном дыхании: – Значит, господин полковник, было так. Вечером второго дня рейда проснулся на смену, гляжу – стоим. Огляделся – Воленхейма нет. Вылез посмотреть – тягач куда-то делся. И груз, естественно, вместе с ним. Вот такая вот беда – ни старшего конвоя, ни тягача, ни груза. Хотел доложить, но крутом сплошная Долина Молчания – фиг доложишь. Подумал-подумал, ну и двинул на поиск пропажи. А что мне, господин полковник, было делать?
Харднетт, с лица которого не сходило скептическое выражение, спросил:
– Ну и как – нашел?
– Пока нет, – переведя дух, соврал Влад.
– Зато Охотником заделался. Да, Кугуар?
– Уже в курсе?
– Знаю, что есть такие. И не слепой. Вижу, как молнии резво мечешь. И браслетик вон… Кстати, как ты из винтовки Зверя вскрыл? У тебя что – пули по спецзаказу? Из раймондия?
– Из раймондия.
– Из ворованного?
Влад промолчал.
Харднетт подождал, потом спросил с издевательской интонацией:
– Чего молчим? Откуда такая скромность? Язык проглотил?
Влад отвел взгляд – стало тошно. А Харднетт наседал:
– Хочешь, я расскажу, как на самом деле у вас там все вышло на Колее?
– Нет, не хочу.
– Все равно расскажу. Слушай. Так было. Шкандыбали вы, шкандыбали, никуда не торопясь, согласно маршрутному предписанию, как вдруг…
– Знаете что, господин полковник…
– Что?
– Вам не кажется, что сейчас не время и не место проводить допрос?
Харднетт облизал сухие пухлые губы и мотнул головой:
– Нет, Кугуар, не кажется. Истина – такая штука, для выяснения которой любое место и любое время подходяще.
– Истина?! – начал заводиться Влад. – Кому здесь и сейчас нужна эта ваша истина?
– Мне.
– А мне так на хрен не нужна!
– Ну-ну. – Харднетт посмотрел туда, куда так напряженно вглядывался Влад. В той стороне прижавшиеся к скалам Звери перестраивали ряды. Понаблюдав какое-то время за этим небывалым действом, полковник спросил: – Скажи, солдат, это ты Воленхейма завалил?
Спросил в лоб и заглянул в лицо, чтобы пронаблюдать за реакцией. Но Влад – кремень. Ни-ни. Недрогнувшей рукой поправил шляпу и сам поинтересовался:
