Василий Головачев - Одиночка

Тарас толкнул дверь, ворвался в прихожую – никого, порядок, вещи на местах, заглянул на кухню – тоже все в порядке, бросился в гостиную и сразу увидел лежащую на диване в одном пеньюаре Нину. Глаза у нее были открыты, в них застыл ужас, она была мертва. Это он понял сразу. Подошел, присел на корточки, уронив руки и разглядывая сотрудницу, отмечая синяки на руках и царапину над губой. Нет, ее не душили, просто держали за руки и затыкали рот, а потом… потом выстрелили в нее из «глушака», чтобы допросить без хлопот. Однако она умерла раньше – от страха и шока. Вряд ли она что-либо успела сказать…

Тарас пошевелился, стряхивая оцепенение, начал оглядываться, искать какие-то следы, но, кроме слабого ментального запаха, оставшегося от побывавших здесь гостей, ничего не обнаружил. Они были профессионалами и не тронули ни одной вещи, придя сюда с одной-единственной целью – узнать у Нины, где может скрываться сотрудник Комитета Тарас Горшин. Оставалось загадкой, почему они не догадались оставить в квартире засаду. Скорее всего, считали, что Горшина в Москве нет. И ушли, добившись цели. Или не добившись.

– Не надо было ее убивать, шакалы! – прошептал Тарас. – Вы не оставляете мне выбора!

Вспомнив о предупреждении Завьялова, он заторопился, позвонил в «Скорую», сообщив о «сердечном приступе» Нины, назвал ее адрес и убрался из квартиры. Нине он уже ничем не мог помочь, прошло слишком много времени с момента ее смерти. Надо было думать о живых.

Дома он переоделся, захватил только самые необходимые вещи, документы и деньги и помчался в аэропорт. Машину оставил на платной стоянке и сразу бросился к кассам, чтобы успеть купить билет на самолет до Архангельска.

Ему повезло. Посадка в самолет уже заканчивалась, но его подождали, и в двенадцать часов ночи он уже был в воздухе, пытаясь успокоить тревожно ноющее сердце. Перед глазами все еще стояло лицо Нины, то и дело сменяющееся лицом Тони, и от этого становилось еще хуже. Но передвигаться в пространстве как иерархи Круга он еще не мог, хотя душа рвалась на части и давно опередила непослушное, зависимое от физических законов реальности тело.

В три часа ночи самолет сел в аэропорту Архангельска.

Больше часа Тарас искал способ добраться до деревни Фрахт, пока один из таксистов-частников не согласился отвезти его за баснословную сумму. Он не торговался, пребывая в состоянии лихорадочного возбуждения. Начало светать, когда водитель остановил свою видавшую виды «Ниву» возле дома мамы. Тарас расплатился, выскочил из машины и сразу почувствовал, что Тони здесь нет!

Глава 28

ПРОШЛОЕ ВЫТЕКАЕТ ИЗ НАСТОЯЩЕГО

Маму он нашел в состоянии, близком к смерти. Ее никто не трогал, не бил и не пытал, но ей хватило и того страха, который она испытала при неожиданном появлении чужих людей, забравших Тоню. У женщины случился сердечный приступ, и, если бы не возвращение сына, она бы так и умерла на полу в светелке, не приходя в сознание.

Тарас быстро сделал биоперенос, восстановив энергетику Ефросиньи Карповны с тем расчетом, чтобы отошло сердце, затем умыл маму «живой водой», одел и сбегал за дедом Порфирием. Вдвоем они нашли транспорт – сосед деда одолжил лошадь с санями – и отвезли маму в ближайшую больницу на окраине Архангельска. Пока ехали, пришедшая в себя Ефросинья Карповна поведала сыну историю появления в доме команды, и Тарасу стала ясна картина похищения Тони.

Их было трое, в камуфляже. Мама запомнила только одного – рослого, белобрысого, с коротким ежиком волос и прозрачными равнодушными глазами навыкате. Он был среди гостей главным. Показав маме издали красную книжечку, белобрысый сказал, что они из криминальной милиции, и велел позвать квартирантку. На вопрос Ефросиньи Карповны зачем, ответил: по вопросу временной регистрации.

Шел уже одиннадцатый час вечера, Тоня читала в своей спаленке, когда появились гости, и сразу почувствовала нарастающее беспокойство. Жизнь в чеченской столице приучила ее с тревогой относиться к ночным визитам чужих людей. Она вышла из спальни в халате и сразу поняла, что эти трое явились за ней с недобрыми намерениями.

– Собирайся, – приказал белобрысый спецназовец. – Поедешь с нами.

– Никуда я с вами не поеду, – отступила девушка. – Приедет муж (она так и сказала), с ним и будете разговаривать.

– Конечно, приедет, – меланхолически заметил командир группы. – Особенно когда узнает, что ты у нас. Собирайся, я дважды приказы не повторяю.

– Не поеду! – Тоня спряталась за Ефросинью Карповну. – Я ничего плохого не сделала! Вы не имеете права!

Тогда белобрысый оттолкнул мать Тараса и схватил Тоню за руку, дернул так, что она, вскрикнув, отлетела к двум его подчиненным, и те, зажав девушке рот, потащили ее к двери.

– Что вы делаете, супостаты! – простонала Ефросинья Карповна, приподнимаясь с пола и протягивая к ним руку. – Не трогайте ее, нехристи!

– Уймись, старуха, – бросил белобрысый равнодушно. – Не то отправим к праотцам.

Последнее, что услышала женщина, был крик Тони: «Тарас!..» Затем послышался мат, удар и крик оборвался.

– Так они ее и увезли, – закончила шепотом мама, а в груди Тараса вспыхнуло и сгорело его обещание не начинать с врагами войну. Они снова опередили его и заставили изменить решение.

В больнице он не задержался, всем телом ощущая, как уходит время. Оставив маму на попечение деда Порфирия, он помчался в аэропорт и успел на дневной рейс, отправлявшийся в Москву в два часа пополудни. Он ни капли не сомневался, что Тоню повезли именно туда, в столицу, где обосновались главные действующие лица противостояния, методично претворяющие в жизнь программу Монарха Тьмы. Оставалось выяснить, кто именно захватил Тоню: гангстеры «Купола» или бойцы антитеррористического отряда «Гамма», подчинявшегося Гольдину. Или напрямую Генриху Ельшину.

В самолете пришло ощущение, что кто-то пытается пролезть в голову сквозь череп и кожу. Тарас напрягся, подставляя зеркальный щит. Ощущение притупилось. Успокоенный (до этого он проверил каждого пассажира в салоне «Як-42») Тарас откинулся на спинку кресла и вдруг подумал, что сверху видна в с я поверхность земли. Стоило попробовать определить координаты местонахождения Тони по пси-пеленгу. Лишь бы она была в сознании и услышала его.

Однако попытка выхода в астрал провалилась. Несмотря на хорошее самочувствие (переживания не в счет) и высокий энергетический потенциал, Тарас не смог преодолеть ментальный барьер и выбраться на край колоссальной энергоинформационной бездны, с которой начинался спуск (или подъем) в более упорядоченную среду под названием Хроники Внутреннего Круга. Впечатление было такое, будто коридор выхода превратился в извивающийся во все стороны шланг и все время возвращал разум-волю Горшина к началу пути, не позволяя ему слиться с полем информации большой живой системы – биосферы Земли. Не удалось ему нащупать и канал информации скрытой реальности, через который он общался с духом рода. Такие каналы были доступны лишь иерархам Круга – мастерам, адептам и ангелам, и очень редко – Посвященным первых семи ступеней, но у Тараса он был, благодаря настойчивой помощи учителя. Почему канал вдруг пропал, надолго ли, и не связано ли это было со смертью Елисея Юрьевича, надо было разбираться в другой обстановке. Теперь же, получив доступ к мугамуси – полной отрешенности от земного бытия, настроенный на восприятие эйдетической информации, недоступной словесному выражению и логическому определению, Тарас решил идти дальше, в глубины своего подсознания, надеясь наконец получить ответы на давно мучившие его вопросы. Учитель говорил, что главный путь Посвященного – изучение метаязыка, языка творения, но прежде Тарас хотел выяснить законы метабоя, так как полагаться он мог только на свои силы и умение, а противостоял ему не один человек и даже не спецподразделение, а система.