Выжившие (СИ) - Влад Лей
— Любого человечка бродяжного тут поймай и спроси, где, мол, Викторыч, за ним должок. Тебе скажут.
— Человечка бродяжного?
— Ну, — кивнул дед и. видя наше замешательство, тяжело вздохнул, объяснил. — Да откель же вы такие странные? Бомжа, гопаря, торгована. Любого бродягу. Все, бывайте, пошел я. Неча тут мертвяков привлекать вашими движками.
Он бодренькой рысью побежал по улице, и как-то незаметно юркнул между припаркованных тачек, да и был таков.
Я, честно скажу, ничего не понял. Дед точно был не простой, но что он за зверь-то… и почему его все тут должны знать? Впрочем, это не самая актуальная проблема текущего момента.
— Вов, ну что, поедем на этот эвакуационный-концентрационный лагерь смотреть? — спросил я у друга. — Что-то мне после рассказа этого деда даже и не хочется.
— Да ты этого деда больше слушай… — хмыкнул Вова, — такие, как он, армейцев, полицию и любой «актив» ненавидят больше жизни.
— Какие «такие»?
— Джей, ты не понял? — удивленно поглядел на меня Вова. — Это был не просто дед. Это был бандюк, причем такой, из очень непростых. На груди набиты церкви с громадной кучей куполов, и купола эти с крестами, аж на шею залезают. На руке точки синие. Не заметил, что ли?
— Да ну мало ли… — хмыкнул я.
— Вижу, ты этой темой особо не интересовался. Купола — за годы отсидки. Когда зек выходит — на куполе крест татуируют. Пять точек на пальце — это сидевшие от звонка до звонка, — принялся объяснять Вова, — ну и вообще, такие татухи — это, в принципе, только бывалые сидельцы делают, а наш старикан явно немало лет за решеткой провел. Видишь, как власть ненавидит?
— Слушай, когда ты все это успел заметить? И откуда такие познания в блатных картинках? — поразился я. — Я вот только про перстни наколотые знаю, что их уголовники делают. Ну церкви на спине, звезды…
— Скажем так, сам я не сидел, но знаю тематику крайне близко. В деревне половина таких была, да и в провинциальных городках хватало, — пожал Вова плечами. — Нас, пацанву, такие вечно жизни учить пытались… Так вот, этот «дед» — кстати, никакой он не дед, лет пятьдесят от силы мужику, еще и грамотно тебе зубы заговаривал, да и мне тоже, чего уж, пока я татухи не заметил. И меня очень беспокоит, что мы ему слишком много наговорили лишнего.
— И что ты думаешь он сделает?
— Я откуда знаю? Но этого точно не следовало делать. И кстати, наш Мурлок, похоже, тоже не так прост, раз его урки вроде Викторыча знают и уважают.
— Ну, положим, это я и так знал, — хмыкнул я, — Мурий — ушлый тип, много где завязанный, так что ничего удивительного…
— Ну, тут тебе виднее. Ты Мурлока лучше знаешь. А вот насчет остального, что нам Викторович наплел, может и брехня.
— Насчет лагеря? Почему?
Вова вздохнул и принялся медленно, как маленькому, мне объяснять:
— Да потому что не стоит воспринимать все как абсолютную истину. Из всего, что он сказал, можно сделать один четкий вывод: в лагере рулят всем вояки и менты, и у них есть база данных, по которой людей проверяют. Это хорошо — там точно не рассадник бандитов. Ему это не нравится, ну оно и понятно, так что лагерь нам лучше самим проверить. Про дамбы, про корабли — это нужно у Мурлока уточнять, он точно должен быть в курсе. И кстати, предлагаю сначала все-таки его навестить, благо рядом. А уж потом на стадион…
— Да я чего, я ж не против, — пожал я плечами. — Только это… а ты знаешь, куда нам потом ехать, а? А то с этими баррикадами на улицах как в лабиринте…
— Разберемся. Лагерь — это стадион в конце того широкого проспекта, где мы нашего сидельца подобрали, так что нам главное от Мурлока на проспект выскочить. Большая проблема до него добраться по узким улочкам.
— Ну, их, думаю, особо и не перекрывали…
Пока ехали, видели мертвецов, бредущих по улицам, трупы, валяющиеся на тротуарах и прямо на проезжей части.
Так понимаю, вояки контролировали стадион и подходы к нему, на остальную часть города наплевав. Ну, может и правильно — меньшую территорию укрепить проще, оборонять легче. А лазать по целому городу — это распыление сил.
Так-то оно так, но с другой стороны как-то не по-человечески. Получается, всех, кто тут остался, просто бросили… Хотя, может и эвакуировали — я, во всяком случае, живых людей на улицах вообще не увидел.
Дом командира нашей команды мы нашли и впрямь легко, объяснения «Викторыча» оказались более чем детальными. Типовая пятиэтажка, ничего необычного и, что не могло не радовать, без всяких там узких дворов и прочего — на них у меня после Анькиного дома была жесткая аллергия.
Подогнали тачки к нужному подъезду и осмотрелись.
Не увидев ничего угрожающего, вылезли наружу. Идти решили вдвоем, с «Калашами». Девчонки и Леха должны были запереться в тачках и ощетиниться стволами. Машины стояли в нарушение всех правил под бетонным козырьком, так что сверху ничего не сверзится, а с фронта и боков двор просматривался на сотню метров во все стороны. Тут и безрукий не промажет. Но все же девчонок я попросил без особой необходимости не палить — выстрелы могут привлечь еще больше мертвяков, и тогда…
Короче, я предложил им опуститься на сидениях и не отсвечивать, что они и сделали.
Подойдя к подъезду, я, вспомнив о темных углах «хрущоб», перекинул с пистолет-пулемета свой супер фонарь. На «Ксюхе» никаких крепежей под него не было, но кусок синей изоленты решил эту проблему. А вот у Вовы фонаря не было, так что было решено, чтобы я шел первым, а он прикрывал мне спину.
Двери подъезда закрывались на старомодный механический кодовый замок, цифры кода на котором не нашел бы только совсем имбецил — кнопки два, четыре и семь блестели, как у кота яйца, так что ошибиться было сложно.
Со скрипом распахнули створки, я тут же засветил помещение всеми своими сотнями люменов, но никто не прятался ни за дверью, ни за второй внутренней деревянной дверью, которая стояла всегда и везде широко распахнутой. И даже в микроподвальчике под лестничным пролетом не прятались монстры и мутанты. В подъезде было как-то очень… по жилому. Пахло не гнилью, а жарящимися котлетами, за какой-то дверью гремела музыка. Будто бы и нет вокруг апокалипсиса, и не бродят по улице восставшие мертвецы.
— Вов, чуешь?
— Ага. Какле-е-етки… — втянув носом
